Ирина Голицына - Воспоминания о России (1900-1932)

• Название: Воспоминания о России (1900-1932)
• Автор: Ирина Голицына
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8112-3550-6

Воспоминания княгини Ирины Дмитриевны Голицыной, принадлежавшей по рождению к высшей аристократической элите России, отражают и время высочайшего расцвета Империи, и трагические события революционной ломки исторически сложившегося уклада жизни после 1917 г.

Эти мемуары — редкий по проникновенности человеческий документ, в котором как в капле воды отразилась трагическая судьба всей русской аристократии, ставшей неугодной новым правителям страны. Лишение собственности и прав, изгнание излома, национализация усадьбы, откровенные грабежи и необоснованные преследования, неоднократные тюремные заключения и, наконец, ссылка в Пермь — вот неполный перечень злоключений, через которые пришлось пройти молодой девушке, готовившей себя к совершенно иной жизни. Однако вера в Бога, стойкость, высота духа и нежелание осквернить себя сотрудничеством с ненавистниками национальной России были вознаграждены счастливым замужеством с князем Николаем Голицыным и отъездом в 1932 г. за границу.

Мемуары впервые были изданы в Лондоне в 1976 г. Перевод на русский язык выполнен внучкой автора. Второе русское издание является исправленным и дополненным.

---

У нас на веранде или в зимнем саду во всю длину был поставлен огромный стол, а может быть много больших столов, составленных вместе. Ожидалось более трехсот гостей. Нашим трем лакеям помогали официанты из местной гостиницы. Я сбежала вниз, чтобы посмотреть на приготовления примерно за два часа до прибытия гостей. Все было уже готово для банкета. Центр длинного стола был декорирован фруктами, ананасами, бананами, и каждый гость должен был найти у своей тарелки маленький букетик цветов. Серебро сверкало на белоснежной скатерти. Мне все очень понравилось. В этот день у меня появился товарищ для игр Ника, с которым я должна была провести все время, пока его родители были среди гостей. Нам было позволено наблюдать с хоров, как Великая княгиня и герцог войдут в холл и проследуют в зимний сад. На балконе, сразу за верандой был расположен оркестр. Ника был очень милым мальчиком, слегка моложе меня. Я была знакома с ним раньше, мы бывали в их усадьбе. Мадемуазель Жендр оставила нас одних, и мы могли бегать, где захотим. Больше всего нас привлекал сад, там на балконе оркестр играл знакомые мелодии. Все было так весело и приветливо; мы никак не могли себе представить, что меньше чем через четыре года всему этому блеску, красоте и радости придет конец.

Мы провели лето 1914 года в Степановском, так как бабушка была свободна и могла приехать в свое имение. Теперь она была назначена статс-дамой (Grande Maitresse de La Cour Imperiale) и жила в основном в Царском Селе в Александровском дворце, а в Санкт-Петербурге — в Зимнем дворце. Ика была назначена фрейлиной и получила красивый бриллиантовый шифр с буквами «М» и «А». «М» — вдовствующая Императрица Мария Федоровна[28] и «А» — Императрица Александра.

Чтобы узнать больше об Императорской Семье, я стала ближе к бабушке. Мне пришлось говорить по-французски, так как это был язык Двора, и бабушкин русский был не очень хорош. Я задавала ей бесчисленные вопросы на мою любимую тему — об Императорской Семье: чем они занимаются, что говорят, которая из Великих княжон самая хорошенькая и тому подобное. На мой тринадцатый день рождения бабушка и тетя Саша дали мне 13 рублей. По совету Кота я истратила их на масляные краски. Он помог мне научиться обращаться с ними, и вскоре у меня стало получаться достаточно хорошо, чтобы быть довольной результатами. Это дало мне новое очень приятное препровождение времени. Я выбирала подходящее место и усаживалась работать на свежем воздухе.

Глава третья. ЮНОСТЬ

Мы были в Ворганове, когда было объявлено о начале Первой мировой войны. Какой это вызвало патриотизм, какую любовь к Царю! Народ тысячами собирался перед Зимним дворцом, оркестр играл национальный гимн, люди становились на колени, плакали, благословляли любимого Государя. Казалось, что Царь и Его подданные едины.

Я ждала новую гувернантку, на этот раз по моему собственному выбору. Когда я сдавала экзамены, то подружилась с девочкой моих лет. Ее приводила гувернантка — милая молодая девушка, бывшая очень приветливой со своей ученицей и со мной. Она принимала такое живое участие в нас обеих, что я сразу полюбила ее. Возвратившись домой и рассказав матери все, что случилось и как прошли мои экзамены, я упомянула новую подругу и ее гувернантку.

Моя мама посетила маму девочки, и все было устроено. Новая гувернантка должна была присоединиться к нам в Ворганове в конце июня. У Кота был немецкий преподаватель, чтобы подготовить его к экзамену в лицей, куда он должен был поступить осенью.

Мой выбор гувернантки оказался очень удачным. Она была совершенно не похожа на тех, что были у меня раньше. С ней было весело. Евгения Нестеровна сказала, что наши поездки по воскресеньям в церковь очень скучны. Так и было на самом деле. Обычно мы все садились в большое ландо в наших лучших воскресных платьях и шляпках и ехали за пять миль в церковь. Вместо этого она предложила пойти для разнообразия пешком.

Это было немного утомительно, необычно, но все-таки мы это проделали. После службы священник пригласил нас к обеду, чего тоже никогда не случалось. В церкви мы не стояли на нашем обычном месте, вместо этого гувернантка повела нас на хоры, и мы пели, у нее был хороший голос.

Всех этих нововведений бабушка не одобряла. В сущности Евгения Нестеровна не была настоящей гувернанткой, она принадлежала к хорошей фамилии, и она хотела иметь временную работу. Она интересовалась всем, и ее общество было приятно Ике. Мы ездили на прогулки. Она сама брала вожжи, и мы обходились без кучера. Однажды она разрешила мне править.

Я помню, что наша гувернантка имела на всё либеральные взгляды, и было много споров, но они не оставили во мне следа, поскольку я ничего не понимала в политике и не интересовалась ею. Мы все трое были вполне счастливы. В свободное от уроков время мы много вязали. Евгения Нестеровна учила нас вязать носки для раненых.

Война все длилась и длилась, иногда приходили очень печальные известия, иногда новости были лучше. Потери были большими, но и патриотизм был велик. Очень часто по вечерам мы слышали, как у дома множество мужских голосов поет Национальный гимн. Люди приходили, пели и ждали, когда отец выйдет к ним на балкон и поговорит с ними, потом начинались громкие восклицания и опять гимн. Такая демонстрация любви к нашему возлюбленному Царю и стране приводила меня в восторг. Ика, окончив учение, готовилась к выездам в свет. Мама собиралась взять ее в Санкт-Петербург, и они должны были прожить там два месяца. Ее должны были представить Императрице. Мне не нравилось, что мама так надолго покинет меня, и тетя София предложила, чтобы я жила с ними в это время, но папа сказал: «Нет». Он хотел, чтобы я оставалась с ним. Однако светская жизнь Ики не продлилась и двух месяцев. Неожиданно пришло известие, что брат бабушки Федор Куракин умер в Москве, на этом выезды Ики кончились. Мы все были в трауре.

Дядя Федор был очень богат. Мы останавливались в его доме, проезжая через Москву. Кот, который знал всё, объяснил, как он богат.

— Ты знаешь, — сказал он, — его ножи, вилки и ложки сделаны не из серебра, как наши, а из золота.

Чтобы доказать это мне, он однажды провел меня в столовую, когда стол был накрыт к обеду, но слуг не было поблизости. Мы быстро взглянули на «серебро», которое действительно было позолочено. Потом, когда все были за обедом, он предложил мне дальнейшие исследования.

— Ты хочешь знать, — спросил он меня, — что у дяди Феди под кроватью? Это всё из чистого серебра.

Мы прокрались в его комнату, чтобы освидетельствовать это чудо.

Но теперь дядя Федя умер. Он оставил моей матери 250 тысяч рублей. Кот опять взялся объяснять мне:

— Ты понимаешь как это много? Это четверть миллиона, это очень большая сумма денег.

Мне это было не очень интересно, но мне нравилась картина, которая появилась у нас в доме, а прежде так привлекала меня в Степановском, — портрет прабабушки в натуральную величину «Перед охотой». В это же время моя другая бабушка, графиня Татищева решила передать Ворганово отцу. Она собиралась купить небольшую загородную виллу вблизи Москвы и обосноваться там. Так что теперь мы были вполне состоятельны.

Почти всё лето 1915 года мы провели в Ворганове, за исключением двух недель, когда мама взяла меня в Степановское. Мы трое, мама, ее горничная Наталья и я, проделали 105 верст в карете. Это было очень приятно. Тетя Саша и дядя Козен были уже там. Мы вдвоем с тетей Сашей — только я и она — ежедневно ездили в ее любимый лес около Вяльцева. Туда нас привозил ее старый кучер Сергей, мы ненадолго углублялись в лес в поисках грибов или земляники и возвращались к чаю.

В тот год мы вернулись в Ярославль немного раньше, чем обычно. Поезда были полны военными, отправлявшимися на фронт. Была какая-то задержка, и мы провели ночь в Гжатске.

Мне теперь было пятнадцать, и, чтобы продвинуть мое образование, мама пригласила трех профессоров для преподавания истории, литературы и математики. Мне они совсем не понравились, они казались строгими, даже сердитыми и, по-видимому, ожидали, что я лучше буду слушать их лекции, которые казались мне очень скучными. Позже я поняла, что они были раздосадованы необходимостью учить маленькую девочку, бывшую, по их мнению, недоучкой. Моя мама попросила разрешения слушать их лекции и мои ответы, что было еще хуже для меня. Я должна отдать им справедливость, что со своей точки зрения они были правы. Они привыкли иметь дело с более старшими слушателями, и к тому же с целым классом, и вся ситуация была несколько затруднительна. Кроме этого, у меня были другие занятия, а наш священник приходил два раза в неделю давать уроки Закона Божьего.

Потом, в ноябре, случилось нечто весьма важное. По взглядам, которыми перекидывались родители, я поняла, что происходит что-то серьезное. Из отрывочных разговоров мне стало ясно, что они ждут какой-то важной вести из Петрограда (теперь он так назывался). Поскольку мне пора было идти спать, я пожелала всем доброй ночи и пошла наверх. Там, раздеваясь, я слышала, как наш курьер Игорь открывал и закрывал несколько раз дверь большого холла и проходил быстрыми шагами. Я легла, так и не удовлетворив своего любопытства.