Константин Соловьев - «Во вкусе умной старины…»

• Название: «Во вкусе умной старины…»
• Автор: Константин Соловьев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-1-4581-7520-5

Первый раз, когда открываешь эту книгу, бросается в глаза выражение «во вкусе».

Сразу возникает вопрос — в каком таком «вкусе» и почему «умной старины»?

Оказалось, что это весьма удачное название для книги, в которой рассказывается о том, как организовывали свой домашний быт люди, жившие в нашей стране в позапрошлом веке. Точнее сказать, речь в книге идет о конце XVIII — начале XIX веков.

---

Халат и колпак — приметы еще одного образа помещика, распространенные даже более, чем мундир. Халат XVIII–XIX века — деталь гардероба (пришедшая к нам с Востока) из того же ряда, что мундир, сюртук или фрак: при том, что остальные детали костюма более-менее постоянны, именно замена мундира на фрак или сюртука на халат означала перемену места и формы жизни. Генерал-майор в отставке граф М.А. Дмитриев-Мамонов, которому не долго пришлось служить, любил выходить к своим крестьянам в «парадном мундире с брильянтовым эполетом и всеми имевшимися у него регалиями»[91]. Это был человек со странностями, побывавший в сумасшедшем доме, но и он красовался в парадном мундире только иногда по праздникам. Потому что неудобно в домашней обстановке ходить с брильянтовым эполетом. Халат был естественной формой домашней одежды дворянина. В нем занимались хозяйственными делами. М. Вильмот, описывая деревенский наряд Е.Р. Дашковой (подруги Екатерины II и в прошлом президента Российской Академии) выделяет две детали: нечто вроде халата и мужской ночной колпак на голове[92].

Халат оттенял, подчеркивал домашность жизни, ее частный, внеслужебный характер. И одновременно с этим халат противопоставлялся сюртуку, а позднее фраку как деталям светского, городского костюма. В городе, выходя на улицу, дворянин должен был, в ту эпоху, надеть или цветной фрак шерстяного сукна с синими панталонами, или длинный сюртук с отложным воротником и панталонами в обтяжку, имея на ногах сапоги до середины икр, а на шее — несколько платков, завязанных бантом[93]. А вот помещик Евтих Сафонов у себя в Крестово и дома, и на улице ходил в «телесного цвета халате и туфлях»[94], поскольку это было его село и его дом.

Халат подчеркивал достоинство частной жизни и ее домашний характер в самых разнообразных ситуациях. Например, один из старейших и самых уважаемых помещиков в округе, Ф.Н. Тютчев, созвал 50 гостей на званый обед и председательствовал за столом в халате и ночном колпаке[95], подчеркивая тем самым свое особое, величественное положение, по отношению к гостям, которые, конечно должны были приезжать к нему в дом в сюртуках и фраках. Колпак был столь же важной деталью домашнего костюма, как и халат — он позволял не делать прическу, то есть вольно себя чувствовать в деревне. Колпак всегда в паре с халатом, он всегда белый, но при этом может быть шерстяным, «бумажным» (из хлопка) или даже из «пряжи козьего пуха», в зависимости от времени года, возраста и привычек помещика[96].

Некоторые помещики, не желая в своей деревенской жизни носить мундир, отвергали и халат, как признак лени и беззаботности. В этом случае им приходилось придумывать себе костюм, который был бы удобен для дела (например, для частных поездок), выглядел бы достаточно официально, и в то же время не терял своего домашнего характера. Лавр Львович Демидов носил в деревне серый фрак, узкие панталоны и сапоги с «английскими раструбами», дополняя этот костюм курткой серого сукна и круглой шляпой для верховой езды[97]. Граф Д.П. Бутурлин и летом, и зимой ходил в «длиннополом широком сюртуке толстого белого пике с такими же пуговицами», а суконный сюртук надевал только для поездок в город[98]. И в том, и в другом случае деревенский костюм получался путем снижения образа официального светского костюма: серый цвет одежды вместо цветного, толстый дешевый и тоже однотонный материал вместо дорогих тканей.

Женский усадебный гардероб формировался совсем иначе. Женщины не служили (кроме придворной службы) и не носили форму. Правда, иногда по бедности вдова могла донашивать некоторые вещи из гардероба мужа, например шинель, как это делала помещица Елизавета Сергеевна Неелова[99]. Обычно же в женском гардеробе было гораздо больше светских мотивов, почти отсутствовавших у мужчин, живущих в деревне.

Помещица, даже живя большую часть времени в деревне, имея солидный возраст (лет 35–40) и замужних дочерей, все равно следила за модой и обновила гардероб. В. Титова, выйдя замуж и живя в Москве, пишет матери и сестре в деревне 3 ноября 1795 г.:

«Пишите вы, чтоб уведомить вас о московских модах; то скажу вам, моя жизнь, на оное первое, что головные уборы очень не хороши, наколочки самые низенькие и немудреные, гирлянды ленточки накалывают, волос почти не чешут, причесывают одни только локоны, а передние вынут из бумажек, да только расчешут и наденут какой-нибудь лоскутик — тут и весь наряд. Платья на всех круглые и лифы короткие… А еще носят платья: атласный короткий лиф с белыми рукавами и к лифу надевают белую юбку, лино или кисейная, а вместо кушака к юбке пришьют широкий рубец… и в него вдевают ленту, которую назади надо завязывать бантом…»[100]

В то же время в «деревенском» женском костюме предпочтительна была простота. Вполне применимы были домотканые материи, в особенности для барышень: незамужних девиц и подростков[101]. Самый распространенный тип платья — капот: широкое, свободное, по своему покрою напоминающее халат.

В зависимости от средств помещицы, времени года и личных вкусов капот шили из ситца, коленкора, тонкого шерстяного сукна (шелона) или камлота — плотной шерстяной ткани с примесью шелка или хлопка. Зимние платья «подбивались ватой»[102]. По моде рубежа веков платья, носовые платки и воротнички вышивались гладью[103]. Обязательным дополнением к платью, капоту или юбке с блузкой был платок: «из тонкой аглицкой бумаги (хлопка)» или «Ост-Индийский» — шелковый[104]. Платок накидывали на плечи. По свидетельству М. Вильмот из ее писем 1803 года, «все носят шали, они в большой моде, и чем их больше, тем больше вас уважают»[105]. Огромные шелковые платки — шали — одним концом оборачивали вокруг руки, другой, спадая с плеч, доходил до земли. Шали, столь же модные кружева и вышивки, делали переход от домашней одежды к светской легким и почти незаметным.

Очерк V Хозяйство

Образ помещика — паразита и бездельника — появился на страницах российских сатирических журналов еще во второй половине XVIII века и живет до сих пор. Описание празднеств, где-нибудь в Кусково или Архангельском, во дворцах, специально для этого построенных крупнейшими российскими вельможами, заслоняет для нас обычную жизнь дворянина в его усадьбе. А между тем представление о деревенской жизни как о череде забав и развлечений — свойственно было лишь жителям столицы. Именно там чиновники, не решаясь на долгую отлучку от места, где продвигалась их карьера, нанимали дачи, теснясь по 2–3 семьи в одном загородном доме, чтобы жить летом «на природе». Часть из них, следуя общей моде, заводили себе «подмосковные» и переносили на них петербургско-дачное отношение к селу. Очень характерно замечание петербургской светской дамы, адресата стихов Пушкина, Лермонтова, Вяземского, Жуковского — А.О. Смирновой-Россет: «… летом же я больше гуляю, катаюсь и ничего не делаю, хожу в нашем подмосковном Спасском по крестьянам и с ними болтаю»[106]. Отметим, что это пишет человек, чьи «занятия» в Петербурге состояли, главным образом, в посещении балов.

Еще один тип деревенского «бездельника» — очень молодой человек: офицер в отпуске или студент на каникулах. Приезжая в деревню навестить родных, они попадали в ситуацию искусственно продляемого детства, с его беззаботностью, играми, чтением книг и всем тем набором благ, что можно назвать «родительской заботой». Абсолютное же большинство помещиков были обременены массой хозяйственных забот (или, по крайней мере, они так думали).

День помещика делился на две половины: с утра (а утро для многих начиналось в 4–5 часов) до обеда — хозяйственные занятия, с обеда до ужина — отдых и развлечения. В дворянских усадьбах сохранялось характерное и для крестьян деление всех работ на домашние и полевые. Набор домашних дел («труд помещицы») достаточно традиционен: поддержание чистоты в доме, уход за скотиной, подсобная женская работа вроде вязания или плетения кружев, заготовление припасов на зиму. Естественно, помещица не делала эту работу сама. Но она ею руководила и постоянно лично ее контролировала.

С.Н. Глинке запомнилось, что под руководством его матери в доме варились сыры и варенья, а также пеклись необыкновенные коврижки, отсылаемые знакомым в Петербург. Один из знакомых, Л.А. Нарышкин, оказавшийся большим любителем коврижек, ответил письмом: «Все присланные вами коврижки разошлись на домашнем почивании; а потому, чтоб быть позапасливее, прошу заготовить мне тысячу коврижек с моим гербом, которого прилагаю рисунок. Из этой тысячи уделю только двадцать Г.Р. Державину за хорошие стихи». Не замедлил и отклик Гавриила Романовича:

«Дележ у нас — святое дело,
Делися всем, что Бог послал,
Мне ж кстати лакомство поспело,
Фелицу я тогда писал»[107].

Приготовление пищи — отдельная тема. Как правило, оно находилось вне сферы женских забот. Обед заказывал глава семьи и принимал к исполнению повар. Жена же помещика «заведовала» сенными девушками и занималась «женской работой», к которой относилось вышивание, ткачество, плетение кружев, шитье, вязание и опять вышивание без конца[108].