Саймон Мюррей - Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

• Название: Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе
• Автор: Саймон Мюррей
• Издательство: Азбука
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-02148-8

Перед вами уникальная книга, написанная уникальным человеком.

Инвестбанкир и член советов директоров различных фирм, от сталелитейных компаний до модных домов «Hermes» и «Tommy Hilfiger», основатель одной из первых и крупнейших компаний мобильной связи «Orange» (проданной в итоге за 35 миллиардов долларов), глава азиатского филиала «Deutsche Bank», кавалер высших наград Англии и Франции — ордена Британской империи и ордена Почетного легиона, любитель острых ощущений и экстремального спорта, занесенный в Книгу рекордов Гиннесса как старейший участник 242-километрового марафона через марокканскую пустыню (в 60 лет) и антарктической экспедиции к Южному полюсу (в 64 года), — Саймон Мюррей набирался ума-разума не в Гарварде или Кембридже с Итоном — школой жизни для него послужил Французский Иностранный легион.

За свою почти двухвековую историю это легендарное подразделение участвовало в большинстве французских колониальных войн — в Латинской Америке и в Индокитае, в Северной Африке и на Крымском полуострове; под зелено-красным флагом легиона служили в общей сложности более 600 000 человек со всего мира. Англичанину Саймону Мюррею было девятнадцать, когда он записался в легион, спасаясь от несчастной любви. Все пять лет алжирской службы он вел дневник, который и послужил основой книги, написанной им годы спустя. В книге, переведенной на многие языки, разошедшейся тиражом свыше миллиона экземпляров и экранизированной, Мюррей рассказывает, возможно, о самой суровой в мире школе воинской подготовки, о борьбе с арабскими партизанами и о заговоре генералов против президента де Голля, объявившего референдум о самоопределении Алжира…

Впервые на русском.

---

Два года позади. Кто сказал, что я не выдержу?

Дезертиров все больше и больше. По всей вероятности, они присоединяются к ОАС. По радио сообщили, что оасовцы используют их в качестве наемных убийц, и привели в пример легионера, которому присудили десятилетний срок за убийство некоего юриста. Десять лет за убийство — это что-то очень уж мягко. Очевидно, юрист был арабом.

Два дня спустя

Капрал Мейер достал сегодня Чарли Шовена, тот потерял контроль над собой и заехал капралу по уху. За это Шовен сегодня ночует в томбо (могиле). Это наказание заключается в том, что человек должен вырыть яму и спать в ней. Летом это равноценно сожжению заживо, зимой — утоплению в проруби. Шовен замерзнет сегодня ночью как цуцик, а если пойдет дождь, то подхватит и воспаление легких.

Два дня спустя

Вчера я решил прогуляться в арабскую деревушку, находящуюся совсем рядом с нашим лагерем. Арабы отнеслись к моему приходу спокойно — с подозрением, конечно, но без особого недовольства или агрессивности. Мужчин практически нет, не считая маленьких мальчиков и стариков. Остальные ушли в горы и ожидают там наступления великого дня, когда они смогут вернуться домой, не опасаясь неприятностей со стороны солдат или тех же феллахов. Они уже давно живут между двух огней. То, что я вижу в этих деревушках, неизменно потрясает меня. Нищета здесь абсолютная. Тесно прижавшиеся друг к другу домишки из прутьев, слепленных грязью, кажется, вот-вот рассыплются. Собачий холод зимой и непросыхающий пот в летнюю жару. Дождь ручьями растекается по всей деревне, заливая хижины, — никто не обращает на это внимания. Повсюду грязь, люди одеты в лохмотья, которые болтаются на их истощенных телах. В деревне есть одно кирпичное строение — школа, превращенная в хлев. По-видимому, французы руководствовались благими намерениями, когда строили ее. По берегам реки разбросаны участки возделанной земли, на которых жители деревни пытаются выращивать рис, а на склоне горы растут оливы. Но дренажная система, к примеру, отсутствует, и лишь дождь смывает со временем все отходы.

Блага цивилизации им чужды, и никто не удосужился объяснить им их преимущества. Французы пытались, но не слишком настойчиво, а когда они уйдут, и эти попытки сойдут на нет. К тому же арабы пассивны от природы, и французам приходилось чуть ли не силком навязывать им что-либо новое. Женщины трудятся как каторжные, маленькие девочки шмыгают с кувшинами на голове к источнику и обратно — так они делали столетиями.

Когда думаешь, что этой стране, такой бедной и пустынной, и этим людям, абсолютно невежественным, в самом скором времени придется нести нелегкий груз независимости, становится даже не по себе. А сегодня ночью мы и арабы будем караулить друг друга в горах с нашими пушками. У них и у нас еще есть какое-то время, чтобы успеть погибнуть за правое дело.

Неделю спустя

В Эвиане продолжаются переговоры, здесь продолжается перестрелка — в горах, в пустыне, на улицах городов. Оасовцы являются камнем преткновения в урегулировании спорных вопросов и именно в этом видят свою задачу.

Вчера в столице было взорвано двести пластиковых бомб. Одну из них подложили в школу, полную детишек, и хотя в ней учились преимущественно дети французов, арабских тоже хватало. Франция откликнулась криком боли и негодования, со стороны арабов последовал неизбежный акт возмездия. Они не могут больше полагаться на помощь французской жандармерии или армии и решают вопрос самообороны по-своему. Арабский автомобиль с пулеметами, торчавшими из всех четырех окон, промчался сегодня по улицам Алжира, стреляя по всем людям, внешне напоминавшим европейцев. Более сорока человек были убиты и намного больше ранены. Я, естественно, не оправдываю этого, но в какой-то степени понимаю.

Сегодня мы убили медведя и поджарили его на углях. Самое восхитительное мясо на свете, тем более что мы хорошенько вымочили его в терпком маскарском вине.

«Cessez-le-Feu»[73]

Сегодня 18 марта 1962 года — день, когда после семи лет беспощадной войны было наконец объявлено о прекращении огня. Для некоторых надежды стали явью, осуществились мечты; другие потеряли все, ради чего они жили и трудились, для них это конец всей прошлой жизни и необходимость строить новую — как правило, с нуля.

Но независимость Алжиру еще не предоставлена, и для ОАС это может стать сигналом к началу агрессии. Дезертирства продолжаются ежедневно, а это значит, что в армии ОАС идет набор.

Если в горах война закончена, то в городах она может развернуться не на шутку.

Французы толпами уезжают во Францию, взяв с собой то, что можно увезти, но фактически они оставляют здесь все. Французское правительство обещает им частичную компенсацию — но выполнит ли оно обещание?

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ ПЕРЕДЫШКА

20 апреля 1962 г.

Мы стоим лагерем в ста милях к югу от Хеншелы. Под нами вплоть до пустого горизонта простираются пески, на севере тянутся к небу горы Орес. Вокруг — абсолютная пустота. Вот уже четыре дня с юга дует сухой жаркий ветер. Красная песчаная пыль повсюду: в наших мешках, пище и оружии, — она забивает глаза, уши и ноздри. Мы потеряли аппетит и лишь в конце дня растворяем пакетик супового концентрата в кружке и заставляем себя проглотить его.

Уже девятый день мы несем здесь патрульную службу. Согласно условиям договора о прекращении огня, в некоторых районах феллахи имеют право носить оружие, в других — не имеют. Это как раз такой район, где им запрещается ходить вооруженными, и по этой причине они здесь отсутствуют. Очевидно, есть какой-то смысл в нашем пребывании здесь, но в чем он заключается, понять трудно.

По радио ежедневно зачитывают имена пострадавших от пластиковых бомб, которые оасовцы взрывают в крупных городах. Два дня назад был залит кровью Алжир. Несколько европейцев проникли в город, где им теперь запрещено появляться. Арабы возмутились и напали на них. Вызвали французские войска, те из страха открыли огонь по толпе. Пятьдесят человек были убиты, сто тридцать ранены.

Ясно, что регулярная французская армия не может справиться с оасовцами, однако я не думаю, что де Голль прибегнет к помощи легиона. Вряд ли его доверие к нам настолько восстановилось. Нас держат про запас подальше от городов.

Французская армия распустила все входившие в ее состав арабские подразделения, и те немедленно присоединились к новообразованной армии Алжира. Очевидно, ей в конце концов и придется разбираться с ОАС.

А ОАС между тем продолжает набирать добровольцев, и многие из них поступают из легиона. Ситуация, вместо того чтобы улучшаться, становится все хуже и хуже.

Неделю спустя

Теперь мы в Телергме, милях в ста пятидесяти к югу от Орана. Здесь наш новый базовый лагерь. Телергма — настоящая дыра, до ближайшего большого города, Константины, двадцать миль, и он так или иначе недостижим: запрещено. Во Франции провели еще один референдум. Вопрос был задан предельно просто: давать Алжиру независимость или нет? Ответ был однозначен: да. Так что все решено.

28 апреля 1962 г.

Опять приближается День Камерона. Каждая рота готовит свои сюрпризы. Испанцы где-то раздобыли молодого быка, и легионер Нальда обещал показать нам корриду. Помня, какое фиаско потерпела подобная затея в Маскаре, я думаю, что и на этот раз выйдет не лучше. Тем не менее все только об этом и говорят; наши букмекеры оживились. Бык с незначительным перевесом лидирует.

29 апреля 1962 г.

Сегодня в Алжире арестовали генерала Салана, возглавившего путч вместе с Шаллем. Говорят, что он был сдерживающим началом в ОАС и без него агрессивность организации возрастет.

День Камерона

С утра был проведен торжественный строевой смотр. Прибыла туча высших офицеров, нас инспектировал генерал-полковник. Офицеры регулярной армии приехали со своими женами, которым тоже было любопытно, что мы за звери и как тут живем. Гвоздем программы была коррида, которая началась сразу после ленча при огромном стечении народа. Арену окружили большими тюками соломы, за которыми в четыре ряда теснились зрители. Костюм у Нальды был безупречен; опрокинув несколько рюмок водки, он выбрался на арену. Толпа взревела, бык, как ему и полагалось, кинулся в атаку. Нальда попятился — и я его не осуждаю, так как видел быка. Тут же двадцать испанцев выскочили на арену спасать честь нации. Они выставили против быка бутылки, швабры и ручки мотыг. Бык совсем ошалел, прорвал соломенное заграждение и кинулся наутек. В последний раз его видели, когда он скакал что было мочи по главной деревенской улице.

В этот момент мы со Штеффеном решили, воспользовавшись всеобщей суматохой, улизнуть из лагеря и рвануть в Константину. Через несколько минут мы остановили попутную машину и помчались к городу.