Джон Ролз - Теория справедливости

• Название: Теория справедливости
• Автор: Джон Ролз
• Издательство: Изд-во Новосибирского ун-та
• Жанр: Философия
• Год: 1995
• ISBN: 5-7615-0365-4

Вниманию читателей предлагается книга американского философа Джона Ролза (1921–2002), которая была впервые опубликована в 1971 г. и стала одним из самых известных и влиятельных философских произведений в англоязычном мире последних десятилетий XX столетия. В ней представлена наиболее ясная и точная формулировка принципов, которые должны быть положены в основу справедливого социального устройства. Автор рассматривает центральные идеи и цели своей концепции, названной им «справедливость как честность», в качестве как основы философской концепции конституционной демократии, так и жизнеспособной альтернативы доктринам, прежде доминирующим в западной философской традиции — классическому утилитаризму и интуитивизму. Книга имеет ярко выраженный междисциплинарный характер — она написана на стыке политической философии, политической экономии, социологии, этики, с привлечением средств современной аналитической философии, теории игр и решений.

Книга составила целую эпоху в этических и правовых исследованиях и стала стандартным учебным пособием для американских и западноевропейских университетов. Она будет полезна философам, социологам, политологам, экономистам, юристам, студентам и аспирантам соответствующих специальностей, а также всем заинтересованным читателям.

---

Аналогичные трудности возникают и с определением Неймана-Моргенштерна46. Можно показать, что если выбор индивида между рискованными перспективами удовлетворяет определенным постулатам, то существуют значения полезности, соответствующие этим альтернативам таким образом, что решения индивида можно интерпретировать как максимизацию ожидаемой полезности. Он выбирает так, как будто он руководствовался математическим ожиданием этих значенией полезности; и эти приписывания полезности единственны с точностью до положительных линейных преобразований. Конечно, не утверждается, что сам индивид использует приписывание полезностей в принятии своих решений. Эти числа не руководят его выбором, не дают они и процедуры размышления от первого лица. Скорее, если предпочтения индивидами альтернатив соответствуют определенным условиям, математик может, по крайней мере теоретически, подсчитать числа, которые описывают эти предпочтения как максимизацию ожидаемой полезности в определенном ранее смысле.

Пока ничего нельзя заключить о действительном ходе размышления индивида, или о критериях, если таковые существуют, на которые опирается индивид; ничего не говорится о том, каким характеристикам альтернатив соответствуют численные значения полезности.

Предполагая, что мы можем установить кардинальную полезность для каждого человека, как должна устанавливаться межличностная мера? Известное предложение — это правило «один — ноль»: приписывание значения «ноль» наихудшей возможной ситуации индивида и значения «единица» — его лучшей ситуации. На первый взгляд это кажется справедливым решением, возможно, выражающим по-другому идею о том, что каждая ситуация стоит единицу и не более чем единицу. Однако существуют и другие предложения со сравнимой симметрией, например, когда худшей альтернативе приписывается нулевая ценность, а единица приписывается сумме полезностей всех альтернатив47. Оба этих правила кажутся равным образом справедливыми, так как первое постулирует равную максимальную полезность для всех, а последнее — равную среднюю полезность; но они могут вести к разным социальным решениям. Более того, эти предложения на самом деле постулируют то, что все индивиды имеют аналогичные способности к удовлетворению, а это кажется необычной ценой, которую требуется заплатить лишь за то, чтобы определить межличностную меру. Эти правила ясно определяют понятие благосостояния особым образом, так как обычное понятие будет позволять вариации в том смысле, что какая-либо другая интерпретация этого понятия будет равным образом, если не более, совместима со здравым смыслом. Так, например, правило «один — ноль» подразумевает, что, при прочих равных условиях, большая социальная полезность получится в результате воспитания у людей простых желаний и более легкого их удовлетворения, и что такие люди обычно будут иметь более сильные притязания. Они довольствуются меньшим, и поэтому их можно ближе подвести к наивысшей полезности. Если для кого-то эти следствия неприемлемы, но он по-прежнему желает придерживаться точки зрения утилитаризма, то должна быть найдена какая-нибудь другая межличностная мера.

Далее, мы должны заметить, что хотя постулаты Неймана — Моргенштерна предполагают, что индивиды не получают удовольствия от переживания риска, процесса азартной игры, на результирующую меру, тем не менее, влияют установки по отношению к неопределенности, являющейся результатом общего распределения вероятностей48. Таким образом, если это определение полезности используется в социальных решениях, чувства людей относительно риска должны влиять на критерий благосостояния, который подлежит максимизации. И вновь мы видим, что эти конвенции, определяющие межличностные сравнения, имеют неожиданные моральные следствия. Как и прежде, на меру полезности влияют случайности, произвольные с моральной точки зрения. Эта ситуация очень отличается от справедливости как честности, как это видно из ее кантианской интерпретации, с ее вхождением идеалов в принципы и ее опорой на первичные блага для проведения необходимых межличностных сравнений.

В таком случае покажется, что неясность утилитаристского принципа вряд ли можно удовлетворительным образом устранить лишь посредством более строгой меры полезности. Напротив, как только необходимые для межличностных сравнений конвенции рассмотрены, мы видим, что существуют различные методы для определения этих сравнений. Однако эти методы включают поразительно разные предпосылки и имеют очень разные следствия. Это моральный вопрос — какие из этих определений и правил соответствия являются подходящими для теории справедливости (и могут ли быть таковыми вообще). Именно это имеется в виду, я полагаю, когда говорится, что межличностные сравнения зависят от ценностных суждений. Хотя очевидно, что принятие принципа полезности — это вопрос моральной теории, менее очевидно то, что сами процедуры для измерения благосостояния поднимают аналогичные проблемы. Так как существует более одной такой процедуры, выбор зависит от использования этой меры; а это означает, что этические соображения в конечном счете окажутся решающими.

Здесь будут уместны комментарии Мейна по поводу стандартных утилитаристских предпосылок. Он считает, что основания для этих предпосылок становятся ясны, как только мы увидим, что они просто являются рабочим правилом законодательства, и именно так воспринимал их Бентам49. При наличии многочисленного и достаточно однородного общества и энергичного современного законодательного собрания, единственный принцип, который может направлять законодательство в большом масштабе, — это принцип полезности.

Необходимость отрицания различий между людьми, даже весьма реальных, ведет к принципу, согласно которому следует рассматривать всех одинаковым образом, и к постулатам подобия и минимальной эффективности (marginality). Конечно, конвенции для межличностных сравнений должны оцениваться в том же свете. Договорная доктрина утверждает, что как только мы убедимся в этом, мы также увидим, что от идеи измерения и суммирования благосостояния лучше всего вовсе отказаться. С перспективы исходного положения это не является частью достижимой концепции социальной справедливости. Вместо этого предпочтительнее два принципы справедливости; к тому же их гораздо легче применять. Если взвесить все факторы, по-прежнему существуют причины предпочесть принцип различия, или второй принцип в целом, принципу полезности, даже в ограниченном контексте смешанной концепции.

50. ПРИНЦИП СОВЕРШЕНСТВА

До сих пор я очень мало говорил о принципе совершенства. Но после рассмотрения смешанных подходов я хотел бы рассмотреть эту концепцию. Есть два варианта: в первом — это только один принцип телеологической теории, рекомендующей обществу устройство институтов и определение обязанностей и обязательств индивидов для того, чтобы максимизировать высшие человеческие достижения в искусстве, науке и культуре.

Очевидно, что этот принцип тем более требователен, чем выше поднят соответствующий идеал. Абсолютный вес, который Ницше иногда придает жизням великих людей, таких как Сократ и Гете, — это необычный подход. Иногда он говорит, что человечество должно постоянно стремиться производить великих индивидов.

Мы придаем ценность нашим жизням, работая на благо лучших представителей50. Второй вариант, который можно найти, среди других, у Аристотеля, имеет гораздо более сильные утверждения.

В этой более умеренной доктрине принцип совершенства рассматривается в качестве лишь одного из нескольких стандартов в интуитивистской теории. Этот принцип сравнивается с другими посредством интуиции. Степень принадлежности этой концепции перфекционизму зависит, таким образом, от весов, которые придаются требованиям совершенства и культуры. Если, например, утверждается, что достижения греков в философии, науке и искусстве сами по себе оправдывают древнюю практику рабства (предполагая, что эта практика была необходимой для этих достижений), то, конечно, такая концепция является в высшей степени перфекционистской. Требования перфекционизма перевешивают сильные требования свободы. С другой стороны, этот критерий может использоваться просто для ограничения перераспределения богатства и дохода при конституционном режиме. В этом случае он служит противовесом идеям эгалитаризма. Таким образом, можно сказать, что распределение действительно должно быть более равным, если это существенно для удовлетворения основных потребностей наименее удачливых и уменьшает наслаждения и удовольствия более обеспеченных. Но большее счастье менее удачливых в общем не оправдывает урезания затрат, необходимых для сохранения культурных ценностей. Эти формы жизни имеют большую внутреннюю ценность, чем низшие удовольствия, независимо от степени распространения последних. В нормальных условиях определенный минимум социальных ресурсов должен отводиться на реализацию целей совершенства. Единственное исключение — это тот случай, когда эти притязания сталкиваются с требованиями основных потребностей. Так, при улучшающихся обстоятельствах принцип совершенства приобретает возрастающий вес по отношению к большему удовлетворению желаний. Без сомнения, многие принимали перфекционизм в этой интуитивистской форме. Она допускает спектр интерпретаций и, как кажется, выражает гораздо более разумную позицию, чем строгая перфекционистская теория51.