Федор Константинов - Субъективная диалектика

• Название: Субъективная диалектика
• Автор: Федор Константинов
• Издательство: Мысль
• Жанр: Философия
• Год: 1982

Во 2-м томе марксистско-ленинская диалектика рассматривается как теоретическая и методологическая основа современного научного познания. Исследуется диалектика субъекта и объекта, взаимосвязь метода теория и практики, анализируется мировоззренческая, методологическая эвристическая и нормативная функции принципов, законов и категорий диалектики, раскрывается единство диалектики, логики и теории познания.

---

Основоположники марксизма-ленинизма оставили нам и более широкий взгляд на науку: с одной стороны, как на продукт «всеобщего исторического процесса развития, абстрактно выражающего его квинтэссенцию…»[328], с другой стороны, как на «всеобщий духовный продукт общественного развития»[329] и, наконец, как на особую в ряду других идеологическую форму. Наша задача и состоит в раскрытии категории «наука» в трех данных определениях и в соответствии с этим в раскрытии диалектики ее развития, обусловленной социально-историческими причинами.

I. Наука как продукт всеобщего исторического процесса развития в его абстрактном итоге. Производство идей, представлений, сознания первоначально было непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни. Соответственно этому первоначально знания формировались в виде умений и навыков и не требовали особых институтов обучения, поскольку передача этих знаний от поколения к поколению сводилась к участию обучаемого в трудовом процессе и базировалась на подражании. Усложнение технологии вызвало, однако, потребность в устойчивых и надежных формах фиксации знания.

Возникновение и развитие разделения труда обращает отдельные виды деятельности в особые «искусства», каждое со своими «профессиональными секретами», ревниво охраняемыми от посторонних и в то же время требующими высокой квалификации от посвященных. Последний момент означал уже не только умелость, но и эрудицию, т. е. выход за рамки самых необходимых человеку знаний, касающихся лишь поля его деятельности. Это создало условия для отделения процесса обучения от производства и появления учителя наряду с умельцем.

В отличие от прежнего обучения через соучастие и подражание школьное обучение основано на заучивании, оно становится базисом для формирования исходных сводов знаний, сначала устных, а затем и письменных. Но такие своды знаний первоначально имеют характер просто суммарного изложения разрозненных рецептов, они различаются не глубиной, а только степенью сложности. Происходящее при этом слияние рецепта с умозрительными догадками не только обеспечивает объяснительную функцию обучения, но и выступает основой формирования специальных языков, обеспечивающих, с одной стороны, терминологическую однозначность и точность, а с другой — сохранение профессиональных секретов от непосвященных, не знакомых с этой терминологией и тем образным строем, который служит для выражения излагаемых знаний. Возникли школы писцов, медиков, мореходов, жрецов в Египте и Месопотамии.

Школьная организация обучения, перекочевав на территорию древнегреческого полиса, претерпела существенные изменения. Объясняющий миф подвергся демифологизирующей рационализации, освобождаясь от мистических элементов и обращаясь в единое рациональное умозрительное обоснование множества обособленных частных знаний. Это пока еще внешнее единство знаний дает толчок к поиску их внутреннего единства, внутренней связи многих знаний, относящихся к одному и тому же предмету (математика, статическая механика, астрономия, медицина и пр.). Такая тенденция создает объективные основы для возникновения науки как формы общественного сознания. Ее становление происходит на базе троякого рода новшеств. Во-первых, в выделившихся отраслях накопленного знания осуществляется процесс внутренней систематизации всего интеллектуально переработанного опытного материала устанавливается его внутренняя связность. Во-вторых, разрабатываются собственные критерии достоверности (научности) знаний. В-третьих, «наука и ее применения… отделяются от искусства отдельного рабочего и его знания дела…»[330]. Наука становится отраслью производства знаний, которые отличаются от обыденных обобщенностью и глубиной, хотя при этом существенно изменяется соотношение между научными знаниями и умениями непосредственного производителя. Научное знание оказывается отделенным не только от непосредственного производителя, но и от всего процесса производства, от производительной силы труда в качестве «успехов в области интеллектуального производства»[331]; оно существует теперь лишь как потенциальное условие повышения общественной и индивидуальной производительной силы труда, для реализации которого в свою очередь требуются особые, независимые от нее условия. Таким условием выступает возникновение в недрах самого производства машинной техники и преобразование его в машинное производство. Главный «принцип машинного производства», по определению К.Маркса, как раз и заключается в том, чтобы «разлагать процесс производства на его составные фазы и разрешать возникающие таким образом задачи посредством применения механики, химии и т. д., короче говоря, естественных наук…»[332]. И наука становится адекватной основой реализации этого принципа машинного производства, хотя далеко не сразу осознает это свое новое предназначение. Прежде всего наука сделала машины предметом исследования. Именно применение машины дало математикам «практические опорные пункты и стимулы для создания современной механики»[333], создало условия, при которых «наука зависит от состояния и потребностей техники»[334].

Включив в свой предмет машинную технику и производственную технологию, наука как сфера знания, отделенного от производства, обнаруживает свою практическую значимость для него. Она открывает для себя факт включенности в производственные процессы тех сил природы, законы которых исследует. Ученые все более усматривают зависимость эффективности использования сил природы от методов их применения, т. е. от способа использования законов природы в производственных процессах. В итоге оказывается, что «процесс производства может быть превращен в технологическое приложение науки»[335] и тем самым поставлен в зависимость от прогресса науки[336]. Именно таким образом наука превращается в непосредственную производительную силу.

Итак, внутренняя логика превращения науки в орудие преобразования объективной реальности состоит первоначально в отделении знания от индивидуальных умений, возведении его в ранг всеобщности, в котором оно соответствует уже не исходной основе — индивидуальным умениям, а общественной производительной силе. Как таковое производство знания обращается в особую отрасль интеллектуального труда, функцией которого становится повышение эффективности производительной силы общественного труда. Имея своим объектом познания силы природы и общественные явления, наука в своем собственном развитии в качестве формы общественного сознания отражает процесс становления общественной производительной силы труда. Именно в этом смысле она есть продукт всеобщего исторического процесса развития, абстрактно выражающий его квинтэссенцию[337].

II. Наука как всеобщий духовный продукт общественного развития. К.Маркс писал: «…из определенной формы материального производства вытекает, во-первых, определенная структура общества, во-вторых, определенное отношение людей к природе. Их государственный строй и их духовный уклад определяются как тем, так и другим. Следовательно, этим же определяется и характер их духовного производства»[338]. Иначе говоря, практика в аспекте отношений людей с людьми и человека с природой — вот то исходное содержание, которое является базисом всякого общественного сознания. Общественным же оно становится постольку, поскольку способствует закреплению, развитию и передаче от поколения к поколению социально значимого в этих отношениях. В то же время до появления достаточно развитой и дифференцированной надстройки связь формирующегося общественного сознания с производственно-экономическим базисом остается непосредственной[339].

Соответственно и общественное сознание выступает сначала как нерасчлененная на особые формы целостность. Лишь когда в рамках первобытной общины происходит разделение технологии трудовых процессов и «магических» ритуалов, управления трудовыми операциями и контроля над духовной стороной жизни и труда появляется первая реальная возможность расчленения общественного сознания на особые относительно самостоятельные формы его. «Разделение труда становится действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда. С этого момента сознание может действительно вообразить себе, что оно нечто иное, чем осознание существующей практики, что оно может действительно представлять себе что-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действительного, — с этого момента сознание в состоянии эмансипироваться от мира и перейти к образованию „чистой“ теории, теологии, философии, морали и т. д.»[340]. Дальнейшее развитие надстройки, ускоренное формированием государственности, сопровождается закреплением расчленения общественного сознания на особые формы, усиливаемым разделением труда.