Борис Саченко - Великий лес

• Название: Великий лес
• Автор: Борис Саченко
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1983

Борис Саченко известен русскому читателю по книгам повестей и рассказов «Лесное эхо», «Встреча с человеком», «Последние и первые», «Волчица из Чертовой ямы», роману «Чужое небо».

В новом романе «Великий Лес» рассказывается о мужестве и героизме жителей одной из белорусских деревень, о тех неимоверных трудностях и испытаниях, которые пришлось им пережить в дни борьбы с фашистскими оккупантами.

Книга переведена на русский язык Владимиром Жиженко, который познакомил широкого читателя с рядом романов и повестей известных белорусских писателей.

---

Человек снова направился в лес, а Боговик, обняв Василя Кулагу, вывел его из сеней.

— Пошли потолкуем, — сказал почти шепотом. — В лесничовке люди, нам лучше куда-нибудь отойти. Ну, что там у вас, в Великом Лесе?

— Да вроде бы ничего такого.

— Немцы были?

— Покамест нет.

— Молодцы вы с Иваном Дорошкой, молодцы, — похвалил секретарь райкома. — Догадались мосты сжечь.

— Это Иван посоветовал. Кстати, исчез он, как в воду канул. Вы случайно не знаете, где он?

— Почему же, знаю, — улыбнулся Роман Платонович. — Он выполняет одно очень ответственное задание.

— Какое задание?

— Этого я сказать не могу. Задание райкома партии.

— Вы его куда-то послали?

— Да. — Роман Платонович помолчал, потом добавил: — И вообще время военное, знать нужно только то, что необходимо. Остального лучше не знать.

— Вы так считаете? — даже остановился, посмотрел на Романа Платоновича — глаза в глаза — Василь Кулага.

— А вы что, — тоже остановился — они уже входили в лес — Роман Платонович, — не согласны со мной?

— Не согласен, — покачал головой Василь Кулага. — Человек должен знать как можно больше. Во всяком случае, стремиться к этому.

— Только не в военное время.

— В любое, в любое время!

— А если к врагу в руки попадешь?

— Это уже другое дело. Тайны, конечно, должны быть. Но нам, коммунистам, скрывать друг от друга…

— Всего знать нельзя. Да и не нужно. Каждый должен знать свое. И… давайте не будем об этом…

Роман Платонович чего-то недоговаривал — чувствовалось, переживал, винил в чем-то себя, не мог простить, что где-то сам был, да, видно, и другие, неосмотрителен, проявил мягкость, близорукость.

— И вообще… Война обнажила наши недостатки, показала, что мы порою делали не то, что надо было делать, — сказал с болью, с душевной мукой Роман Платонович, глядя не на Василя, а себе под ноги.

— Никогда нельзя всего предвидеть, хотя, видимо, к этому надо стремиться, — сокрушенно вздохнул Василь Кулага. — К слову, это всегда мучит меня. Я думал, один я такой, — признался он после короткой паузы. — А выходит, и другие тоже… Не может человек своим умом все охватить, учесть, взвесить и сделать безошибочный вывод.

— Ибо фактов, оказывающих влияние на то или иное событие, много, — как бы продолжил мысль Василя Кулаги Роман Платонович. — Да и… живые ведь люди. У каждого свои суждения, взгляды, характер, свои возможности. Словом, все свое. И не всех общее дело заботит, иные думают больше о себе, о своих личных интересах и выгодах. А война требует другого — не жалеть себя, жертвовать самым дорогим, даже жизнью, во имя тех, кто останется, кто будет жить после нас. И такие есть, их большинство. Куда ни пошлешь — пойдут, ибо знают: надо идти, надо делать все, чтобы остановить врага, а потом, разгромив, и изгнать его с нашей земли…

— Роман Платонович, скажите, а где сейчас враг? — спросил Василь Кулага о том, что мучило, не давало спокойно говорить о другом.

— Враг далеко зашел, — не поднимал глаз, смотрел по-прежнему себе под ноги секретарь райкома. — По некоторым данным — да так оно, видимо, и есть — враг дошел почти до Москвы. Но нас это не страшит. Не должно страшить! На борьбу с врагом поднялся весь народ. Наши люди ничего не жалеют во имя победы. И победа будет, придет, непременно придет. И не кто-нибудь, а мы победим, наш народ.

— В этом я не сомневался и не сомневаюсь, — сказал как о давно выношенном, известном Василь Кулага. — Если что меня и беспокоит, так это вопрос — когда? Когда она придет, победа. Да и потери, жертвы, которые мы принесем ради победы.

— Когда?.. Это беспокоит не одного вас — всех. Что я думаю на этот счет? Трудно, почти невозможно предвидеть, как будут развиваться события. Пока ясно одно — враг силен, к войне он подготовился и рванул во-он как… Но удержать захваченную территорию, да еще учитывая, что мы здесь, на этой территории… Нет, этого он не сумеет. И это правильно, мудро — на захваченных врагом землях надо развернуть широкую беспощадную всенародную борьбу. Не давать врагу подвозить к фронту живую силу и технику, уничтожать их. Взрывать поезда, мосты, разрушать железнодорожное полотно и дороги. Словом, наносить урон всюду, где враг не ждет. Проглоченная врагом, но неусвоенная земля будет разъедать его нутро. Придется врагу снимать воинские части с фронта и бросать их на подавление народного гнева. Тогда и войскам нашим будет легче собраться с силами, остановить врага, а потом и погнать его вспять — до самого Берлина. Что же касается жертв… Они, к сожалению, будут, ибо схватка идет не на жизнь; а на смерть, мы защищаем родную советскую землю, власть нашу, самое дорогое, что у нас есть… Защищаем от насилия, поругания, уничтожения… — Роман Платонович помолчал, подумал, потом так же неспешно и тихо, хотя вокруг был лес, никто их не слышал и не мог слышать, стал говорить, рассуждать дальше: — И чем скорее на занятой врагом территории мы устроим для фашистов ад, тем скорее придет освобождение, победа. Это я знаю, в этом убежден. И чтобы меньше было жертв, надо больше думать, надо расставить наших людей так, чтобы они были повсюду, чтобы мы всё, каждый шаг врага знали и принимали надлежащие меры. Меньше, как можно меньше во всем стихии. А если она и возникает — управлять ею, подчинять общим интересам и задачам, больше во всем организованности. И в сочетании с народной инициативой, героизмом, самоотверженностью, верой в победу… Нет, не удержатся долго на нашей земле фашисты, мы были и будем тут хозяевами. Но это, разумеется, нисколько не должно нас успокаивать, расхолаживать. Враг коварен, опытен. И мы должны делать все, решительно все для нашей победы. Вот вы с Иваном Дорошкой сообразили мосты сжечь… Вчера это было отлично, а сегодня… Сегодня уже мало. Враг все равно будет в Великом Лесе. А как хорошо было бы перехватить его по дороге, обстрелять, а то и уничтожить! Что у вас там слышно насчет боевой группы? — обернулся Роман Платонович к Василю Кулаге, посмотрел снова ему в глаза.

— Да, можно сказать, ничего… — насупился, отвел взгляд Василь.

— Что значит — ничего? — не понял Роман Платонович.

— Приходили ко мне люди, просились, — признался Василь. — Но я… Ивана Дорошку ждал, хотел посоветоваться. А его нет и нет. Потому и не выдержал, к вам пришел…

— Это хорошо, что пришли. А вот что на кого-то надеялись, сидели, ждали, это… никуда не годится. Время военное. И тот же Иван Дорошка может вообще не вернуться. Как и каждый из нас… Поэтому очень важно самому проявлять инициативу, принимать решения. Особенно если речь идет об организации борьбы, об истреблении врага…

— Я слышал, кажется, под Новоселками кто-то устроил немцам засаду, обстрелял, одного убили. Так те, приехав в деревню, десять человек наших расстреляли, — сказал удрученно Василь Кулага.

— Знаю я этот факт. Но и смотреть на фашистов, не убивать их… Не можем мы, не можем!

— Правильно, фашистов надо бить! Но как — вот о чем думать надо. А если за каждого убитого платить десятью нашими…

— Это фашисты с умыслом делают, чтобы запугать людей, чтобы боялись на них, на фашистов, нападать, выдавали своих — тех, кто не покорился, бьет гадов. Но своих врагов люди наши знают. Как бы волк ни рядился в зайца, зубы его все равно выдадут, их не спрячешь, И наша задача — разъяснять людям фашистскую тактику, разоблачать врага, каждый новый его маневр… В условиях, когда нельзя послушать радио, когда нет газет, да и собрание не всегда есть возможность провести, это нелегко, И мы знаем — будут такие, кто поддастся вражеской пропаганде, станет выдавать своих людей, К этому нужно быть готовым. Будут и такие, что пойдут служить к немцам. Некоторые уже и пошли…

— Что делать с такими?

— В каждом случае подходить индивидуально: врага уничтожать, а если оступился человек, совершил ошибку, не разобрался — склонять на свою сторону, чтобы, служа у немцев, работал на нас. Между прочим, это очень важно — иметь в каждом немецком учреждении своих людей. Райком сейчас серьезно этим занимается, расставляет кадры. И в вашем Великолесском сельсовете надо бы заняться. Собирался даже человека за вами посылать, да вы вот сами пришли. Как вы узнали, что мы здесь, в лесничовке?

— Цыгане подсказали.

— А-а, — и Роман Платонович как бы завязал себе узелок на память. — Сказали вам — и еще кому-нибудь сказать могут. Это надо учесть. В случае чего — на запасную базу.

— А мне как вас искать? — спросил Василь Кулага.

— В лес переходите, отряд организовывайте. Пора.

— Жена у меня. И дети, — признался Василь.

— Жена и дети не у вас одного. У нас у всех есть жены и дети. И у тех, кто на фронте, тоже есть или были жены и дети…

— Понимаю. Да вот привыкнуть…

— Надо привыкать. И лучшая оборона — это наступление на врага, уничтожение его. Но вернемся к нашему разговору. Я говорил насчет расстановки кадров. Прикиньте, кого бы из ваших людей послать на службу к немцам. Старостой или в полицию. И сообщите нам, мы должны это знать.