Василий Гузик - Не выходя из боя

• Название: Не выходя из боя
• Автор: Василий Гузик
• Издательство: Куйбышевское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1984

В сборник включены очерки, рассказывающие о деятельности чекистов нашего края в годы гражданской войны и в период восстановления народного хозяйства страны, в тяжелую пору Великой Отечественной войны и в послевоенное время.

Для широкого круга читателей.

---

Любители же разного рода «литературных» откровений и сенсаций покупали продукцию уже определенно политического свойства от далеко не легкомысленных машинисток, которые по просьбе этих ловчил стали «труженицами» цеха так называемого «самиздата». У них можно было приобрести «правленые» стенограммы закрытых совещаний, фальсифицированные письма и документы, подкинутые из-за рубежа, подлинные письма, «зарисовки с натуры» и другие образчики прозы и поэзии, по тем или иным причинам (главная из них — антисоветское содержание) не получавшие права публикации.

По большой части создавали сей многожанровый литпродукт честолюбивые, озлобленные бездарности или же люди, потерявшие на время политическую ориентировку во времени и в пространстве, невольно или сознательно вставшие на зыбкую антисоветскую тропку.

Виктор Васильевич и его помощники оперативно выволокли на свет божий некоторых ретивых создателей и распространителей скудоумной, идейно порочной литмакулатуры. Один из них, инженер Я. Горский, так был нашпигован враждебной радиопропагандой, что даже вернул из далекой истории слово «контра». Присвоив себе титул «духовного папы», Горский выискивал души нестойкие и, по его собственному признанию, «на этой хорошей почве высаживал и взращивал ростки контры», «воспитывал в них контру».

Очнувшись однажды после очередной пьянки, «духовный папа» взялся сочинять очередную гаденькую повестушку, намереваясь ее пустить в оборот по тайным каналам «самиздата». Хоть и вкось, но перо держать умел. В той повестушке от него досталось не только вокзальным мужикам, с которыми иногда выпивал, но и другим героям. Уж тут он свою «контру» развернул вовсю. Словом, «громадный сатирический талант» смеялся и потешался как мог.

Майор госбезопасности Строков и на этот раз довел дело до неотвратимого, если можно так выразиться, финала. Были установлены местные и междугородные связи молодого «духовного папы» и его «духовного отца» — инженера А. Раскина. Было выяснено также, что некоторые материалы «самиздата» шли от людей, уже однажды наказанных за антисоветскую деятельность. Были поездки во многие города, встречи с разными «адресатами и отправителями» и коллективами, наконец, суровые, исповедальные, по-настоящему душеспасительные беседы с покаянными признаниями непризнанных сатириков.

Касались, конечно, элементарной этики человеческого поведения, затрагивали и некоторые вопросы теории и практики. Правда, особенно глубокой дискуссии не получилось: «самиздатовцы» ограничились несколькими неуклюже повернутыми, случайно засевшими в памяти цитатами и быстро запросили бумагу и перья для обстоятельных «творческих отчетов» о своей скверной деятельности.

Горский, освещая разные стороны своего раскаяния, в своем отчете признался, что раньше он не видел самого главного:

«Я не видел и не понимал того, что дошло, наконец, до меня теперь. А именно: борьба ведется не против меня, а за меня… Я-то тратил свою энергию на разговорчики о «попранной демократии», а меня оставили на свободе. Дали крепко по голове, но сказали: «Живи и думай!». Вот я и думаю. И получается, что раз дело обстоит так, то, значит, есть еще вера в меня, есть надежда, что я не на сто процентов отрицательная личность. То, что в меня есть еще какая-то вера, — это, я считаю, Ваша заслуга. Теперь дело за мной…»

Кстати, на покаянном письме Я. Горского появилась примечательная во всех отношениях резолюция начальника управления. Даже не резолюция, а лаконичное и четкое распоряжение:

«1. Помочь Горскому в трудоустройстве в соответствии с его специальностью и наклонностями. Проследить за тем, чтобы не было дискриминации в оплате со стороны дирекции.

2. По существу затронутых в письме вопросов с Горским организовать встречу, разобрать еще раз его ошибки. Делать это надо лояльно, но твердо. Убеждать его, что он является кузнецом своего счастья».

4

Были, конечно, у Виктора Васильевича Строкова и его коллег дела и другого характера. С настоящей кинодетективной интригой и драматическими осложнениями, с распутыванием хитроумных ходов и узлов, которые завязывались годами и десятилетиями. С долгими изнурительными поисками всевозможных аргументированных доказательств, фактов. Были «спокойные» встречи с разными иностранцами и бурное, разоблачительное свидание с русским дьяконом. Под фальшивой, хоть и своего волоса, бородой и натуральной рясой скрывался предатель и враг — бывший заместитель начальника немецкой полиции.

Была и нелегкая борьба против таких церковников и сектантов, которые устным и рукописно-печатным вражьим словом запугивали верующих перед выборами или по указке закордонного «перста» пробовали заниматься так называемой «церковной политикой расшатывания».

Трудно сказать, как за океаном списывают расходы на антисоветские писания и послания, направляемые по некоторым церковно-сектантским адресам. Куда легче найти очередное подтверждение «неослабного» внимания вражеской разведки к извечному, непросыхающему болоту мракобесия и реакции.

«Американцев интересует особенно церковь, — заявил один из руководящих сотрудников разведки, — ибо посредством ее мы можем действовать с наибольшей эффективностью. Это наиболее легкий, прочный и полезный способ проникновения в страну и подыскания базы для нашей работы».

Конечно, никакой Америки этот деятель не открыл. Даже его самоуверенность по поводу «полезного способа проникновения» и то вещь застарелая, не раз уже бывшая в употреблении у многих его не очень-то удачливых предшественников. Другое дело — постоянно усложняющаяся борьба с реакционными, враждебными «богомольцами» в плане теоретическом, философском. Они тоже не отстают от «бешеных» и «тихих» антикоммунистов и плодят свои церковные догмы весьма и весьма активно, чутко реагируя на общественные и политические ветры и дуновения времени. Например, «Радио Ватикана» изобрело свой божественный, так сказать, вариант теории конвергенции, о чем и оповестило весь мир и всех верующих:

«Лишь христианская религия — нечто среднее между капитализмом и социализмом — может привести человечество к благоденствию».

Вот так! Хватит, мол, пролетариям объединяться в классовой борьбе против капитализма, христианская религия приведет всех к благоденствию.

Склонные к своеобразному прогнозированию возможных направлений идеологических диверсий, чекисты, естественно, не прошли мимо этого очередного выпада Ватикана.

В 1971 году Строков с повышением в должности был переведен в Мурманское управление. В Мурманске, связанном морскими путями со многими портами и странами мира, Виктор Васильевич острее почувствовал близость неунимающегося закордонного врага, использующего любую возможность, хитроумные способы и уловки для засылки и переброски в нашу страну шпионских инструкций, наставлений и диверсионных материалов, часто загримированных под религиозные проповеди. И, конечно, самой обыкновенной подрывной антисоветской литературы.

Годы работы в Мурманске обогатили его профессионально, прибавили новых знаний и опыта. Он стал полковником. Но разве можно забыть город на Волге, с которым столько связано? Поэтому, когда Строкову было предложено вернуться, да еще с назначением на более сложную работу, у него никаких особых колебаний и раздумий не было.

Он снова в знакомых краях. Снова занят работой, давно уже ставшей его призванием.

В. Молько НЕ ВЫХОДЯ ИЗ БОЯ

1

Атака была неизбежным и единственным выходом из положения. От этого невзятого клочка израненной земли зависела судьба других участков замысловато петлявшего фронта. И вот она началась. Немцы вдруг тоже поднялись и пошли навстречу. Задыхающиеся цепи сближались неотвратимо и быстро. Вот уже лица, вот уже глаза в глаза! Победный клич возник скорее как предчувствие, опередив события. Немцы не выдержали, дрогнули. И рота, взорвавшись остатками сил, пошла в прорыв.

— Эта картина — навсегда, — тихо сказал Алексей Михайлович Потанин, заканчивая свой неторопливый рассказ о том страшном дне.

Он вообще весь какой-то негромкий, сдержанный, этот человек, видевший смерть в лицо, когда ему не было и двадцати лет.

А на другом участке фронта, оставив позиции батареи, уполз к врагам минометчик Иван Семенов. Сдался добровольно. С оружием. Это была давно продуманная сознательная измена Родине: Иван Семенов не верил в тот путь, которым шла наша Советская страна.

Изменник, правда, не стрелял в наших солдат. Став немецким холуем, Семенов повел в лагере для военнопленных антисоветскую агитацию. Но недолго длилась эта его предательская работа, порождавшая гнев и презрение настоящих патриотов, волею трагических обстоятельств оказавшихся в плену. Приближение победного для советского народа окончания войны неумолимо и неотвратимо приближало расплату и возмездие. Перебежчик в страхе пятился от наших войск до последней возможности. А когда окончательно понял, что крах фашистской Германии неминуем, стал просто военнопленным в одном из лагерей. «Освобожденный» из лагеря в апреле сорок пятого американцами, он даже сумел попасть в наши войска.