Дмитрий Лебедев - Многоликое волшебство

• Название: Многоликое волшебство
• Автор: Дмитрий Лебедев
• Издательство: ТП
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-88923-037-9

Тысячелетие Зло правило миром. Светлые маги объединенными усилиями смогли преодолеть бесконечность Тьмы.

Но прошли годы, и вновь над людьми нависла опасность.

Волшебный мир фэнтези: благородные рыцари и гордые принцессы, всемогущие маги и огнедышащие драконы, дикие кочевники и неприступные замки — все это ждет вас на страницах этой необычной книги. Такого вы не прочтете больше никогда.

---

Короче, проверять как-то не хотелось, так что лучше бы эти интересы оставались сугубо теоретическими.

Тут Руффус услышал крик откуда-то из-за круга. Нет, не крик, что-то другое, что лишь походило на крик. По крайней мере, звуков никаких он не слышал, но кто-то упорно хотел к нему прорваться, что-то сказать.

Прислушавшись повнимательнее, он разобрал что это голос его меча, его — не его, а того меча, что дал ему Странд. Но это — не важно. Он чувствовал, как клинок рвется к нему, он слышал, что тот говорит о каком-то моменте, для которого он и был создан. Был в этом голосе и поток проклятий, что его оставили снаружи, и еще что-то, чего Руффусу никак не удавалось понять, но чувствовалось, что это постоянно ускользающее от него и есть самое главное. Что-то о клинках, созданных на грани миров и предназначенных для устранения этих граней. Что-то о том, что пока клинок не сотрет свою первую грань — ему не повзрослеть. Что-то о том, что клинок, не достигший вовремя своей зрелости, начинает дичать, ища, себе на потеху, крови людской.

В общем, бред какой-то, да и только. Но почему же он тогда так прислушивается к этому бреду, пытаясь в нем разобраться? Нет, в этом есть что-то очень и очень важное.

И здесь принц прозевал совершенно бесхитростный силовой удар, опрокинувший его на землю. Дыхание — перехватило, и Руффус судорожно глотал воздух, не в силах протолкнуть его в легкие, пытаясь одновременно собраться с силами и хотя бы откатиться подальше от ангела пустоты.

Все, это крышка. Как это похоже на истории Странда о том, что большинство магов гибнет из-за пренебрежения мелочами. Прозевать простой удар. Теперь мне несколько минут не предпринять ничего путного. И даже если ангел за это время не доберется до меня, то уж Серроус-то точно добьет… Что же за бардак в голове? Не дотянуться ни до какой мысли… Вот, железяка мерзкая… Как она меня так смогла отвлечь?.. Наверное, в ее словах и впрямь что-то было… да какая уж теперь разница…

Чувствуя, что от недостатка воздуха голова его идет кругом, и опасаясь вот-вот провалиться в глубокий обморок, из которого было бы наивно надеяться выкарабкаться, он как-то отстранено наблюдал, как брат поднимает руки, готовя свой последний удар.

Торопиться ему особенно не куда. Время в запасе имеется. Но что это?

Не доведя движения рукой до конца, когда, как догадался Руффус, на него должен был бы начать стекать с пальцев Серроуса огненный дождь (любит он все-таки все связанное с огнем), тот как бы переломился и, прижимая левую руку к груди, осел на землю с отсутствующим видом. Очень похоже на острый сердечный приступ. С чего бы?

Но дареному коню в зубы не смотрят. Теперь, кто первым придет в себя — тот и выиграл, если, конечно, до него, Руффуса, не доберется раньше эта погань пустая…

* * *

Они сознавали, что со стороны должны выглядеть просто ордой какой-то. Толпа, по внешнему виду ничем не отличающаяся от своих извечных врагов — пиратов. Те же безумные пестрые наряды, массивные серебряные серьги в ушах, а у кого и в носу, кожаные башмаки, словно из камня вытесанные, косынки на голове, кривые тяжелые сабли, длинные хищные ножи…

На самом-то деле, они не только походили на пиратов. Многие из них косовато посматривали друг на друга, припоминая былые нелицеприятные встречи, когда они оказывались в бою не на одной стороне. Глупо не позариться на недостаточно охраняемый корабль соседа. На это даже обижаться было не принято. Так, представится случай — да, ответить тем же, но не ссориться же из-за собственного недосмотра. Уж лучше соседу пусть достанется, чем настоящим пиратам…

Строй — понятие для них незнакомое. Какие уж там маневры на палубе устраивать, а потому и приучены они были к боям по принципу: каждый за себя. И вот сейчас они неслись по лагерю никому неизвестных, знакомых исключительно по легендам, мондарков, выкуривая оставшихся на его территории одиночных косоглазых, немытых, видимо, от рождения придурков.

Вот какой-то чудной старикашка под руку попался. Здоровенный детина, в два шага догнавший выбежавшего из шатра и затравленно озирающегося высушенного годами мужичонку, одетого в висящий как на вешалке дорожный кожаный костюм, не моргнув, одним движением снес ему голову, лишь потом уже обратив внимание, что тот не выглядел кочевником. Те же, что и у всякого хаббадца, черты лица, большие, может даже больше чем обычно, глаза, особенно заметные на сухом лице.

Черт, не погорячился ли? Может, он у них пленным был?

Да, ну его к морским змеям, на войне не без издержек.

И детина понесся дальше, здраво рассудив, что торчать и мучить себя угрызениями совести над этим трупом — занятие не для него. По крайней уж мере, не во время боя.

Шквальной волной они пролетели по лагерю, вырезав всех, и с удивлением обнаружили себя уже в поле. Не к этому они готовились. По их представлениям в лагере должно было находиться уж никак не меньше народу, чем их самих, а тут — не более трех сотен.

Разглядев, что у ближайшего холма обосновалась мондаркская армия, приноравливающаяся к штурму форта, их командующие приказали ребятам отправляться туда, пока им не пришло в голову, что в разнесенном лагере можно было бы и добром каким поживиться. Но эти черти, в смысле мондарки, оказались совсем не теми увальнями, которыми их рисовали отголоски преданий. Никакой там бестолковой конницы, летящий вперед, не глядя перед собой. Это было больше похоже на саму хаббадскую армию, если б они не штурмовали форт.

Четко развернувшийся строй, первую шеренгу которого заняли щитоносцы, меж сдвинутых щитов которых тут же показались длинные пики, не внушавшие больших надежд на легкость разрушения строя. И все это под непрерывный обстрел из каких-то невероятных луков, отправлявших в полет то ли стрелы, то ли небольшие копья.

Несущиеся по полю и непрерывно орущие моряки сбились с шага и то легкое подобие строя, которое в них еще пытались поддерживать командиры, исчезло без следа. Щитов у них отродясь никаких не было, а легкие кольчуги, если на что и годные, то только на защиту от рубящих ударов, оказывались совершенно бессильны против тяжелых стрел.

Потери становились удручающими. Еще не достигнув позиций противника они потеряли около четверти своих людей, но разворачиваться и отступать было уже поздно. Прими они такое решение — и потери как минимум удвоятся, без какого-либо ущерба для врага. Отступи — и потери окажутся совершенно бессмысленными, напрасными. Нет, они должны попытаться опрокинуть мондарков, или, хотя бы, завязать бой, чтобы в форте смогли получше подготовиться к штурму. Они не должны отдавать свои жизни просто так. Надо хоть что-то сделать.

Натолкнувшись на сплошную стену копий, моряки окончательно потеряли темп, и их натиск захлебнулся в сутолоке, что повлекло за собой просто чудовищные потери. Если где-то им и удавалось пробить брешь в плотном строе, пробиться внутрь, то прорвавшихся быстро добивали закованные в броню, но загадочным образом не потерявшие мобильности мондаркские мечники.

Такой бездарной атаки и нарочно не придумаешь. Она стала захлебываться еще до начала столкновения, а теперь уже и вовсе напоминала бойню. Морякам, в конечном итоге, удалось сломать строй, но их к тому моменту осталось так мало, что серьезного урона противнику им было уже не нанести. Они так и не смогли приспособиться к тому, с чем столкнулись. Они так и не поняли, откуда у мондарков такая хорошо подготовленная армия, причем пешая, а потому все то, что они изобретали, к чему готовились, оказалось неприменимым. Найти же новое действенное решение им так и не удалось. Хотя оттянуть ненадолго штурм форта — получилось, но глупо и обидно было полагать, что это все, на что был способен отчаянный отряд моряков…

* * *

Люди решительно не способны понять, что значит для дракона полет. Они, вообще, не способны понять ничего, что так или иначе связанно с драконами, но полет — загадка для них особенная. Все их поэты плачутся о том, как тянет людей в небо, как они летают во снах, как прекрасна земля с высоты птичьего полета, но звучит это всегда как-то наигранно, неестественно, если не лживо. Похоже, что все эти гимны небу продиктованы незыблемостью традиции. Принято воспевать прекрасных дам, кремнеголовых героев, ну и эту, как ее, тягу к небу, вот и приходится выдаивать из себя убогую пародию на вдохновенные строки.

Полет… как его может описывать не переживший этого чуда?

И про злобность драконов — тоже достаточно забавно. Ну, да, мы действительно можем в бою целого воинства стоить, но кто-нибудь задавался вопросом, доставляет ли это нам удовольствие? И вообще, часто ли мы идем на это? Сегодня — да, есть к тому достаточно причин, да и то все больше личного характера, а так, попробовали бы они уговорить меня на подобное в других обстоятельствах. Не хочется просто этого малыша подводить, ему и так не сладко. Даже если и сумеет победить своего брата — радость ниже среднего. А если нет — то придется лететь мне в горы, потому как более меня никто в этом мире людей привлекать не будет.