Елена Аверьянова - Бабочка на огонь

• Название: Бабочка на огонь
• Автор: Елена Аверьянова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2005

Семья Басмановых добилась всего: признания, славы, богатства. Убийство ее главы, режиссера Артема Басманова, разрушило жизнь этого хрупкого мирка. Молодая вдова Леночка занималась только маленьким сыном, брат Артема Василий, тоже известный режиссер, впал в черную печаль, одна дочь Злата не опустила руки, а с головой погрузилась в работу над своим первым фильмом. Но ей не давала покоя мысль о пропавших черновиках отцовской книги. Любвеобильный Басманов был женат целых семь раз. Возможно, кто-то из оставленных им женщин имеет отношение не только к исчезновению рукописи, но и к гибели режиссера?

---

— Понятых прошу подойти к фотографии, посмотреть на нее, на ее номер, расписаться. Цукермана до моего распоряжения не отпускать.

Цуцик жалобно «мяукнул».

— Охранять, как ценного свидетеля.

Цуцик расправил плечи, придумывал, как себя — героя отличившегося, Клаве преподнести.

Сыроежкину подполковник больше не верил — крепко его напугало начальство. Скорее всего, из Москвы звонили — опосредованно, через генерала Половцева. Скорее всего, сам прокурор и звонил, дружбой с которым, для него — просто Матвеем Исаевичем, хвастался в беседе с Раскольниковым Басманов-Маковский.

Раскольников начал думать.

Когда он два дня назад не вышел на той станции, где жила Катюша, — сидел и смотрел из поезда, как перрон от него отъезжает, подполковник имел задачу — встретиться и разговорить непростого человека, крупную в отечественном киномире фигуру, знающего себе цену режиссера Басманова-Маковского. Именно Василию Сергеевичу был адресован единственный телефонный звонок из «Сатурна» убитой в Любимске Мирры Совьен. Известие о смерти родственницы — а такими Басманов-Маковский считал всех жен своего брата — привело режиссера в состояние крайней взволнованности. Он даже на фоне собственных переживаний последних двух месяцев, не относившихся к Мирре, проговорился:

— Я чувствовал, что-то должно случиться. Беда никогда не приходит одна.

«Ах, это он о смерти брата, — понял Раскольников по телефону и предложил встретиться. — Здесь вещи госпожи Совьен остались. Те, которые не важны для следствия».

— А книга? Где книга? — спросил уж при личной встрече со следователем из провинции отчего-то нервничающий Басманов-Маковский.

— Все документы пока приобщены к делу, до конца следствия останутся у нас, — мягко, чтоб сразу не выгнал большой человек маленького, сказал Родион Раскольников.

— У Мирры была, к сожалению, уже была — как легко привыкаем мы к словам в прошедшем времени, — своеобразная манера письма. Не знаю, по силам ли вам ее одолеть? Впрочем, тайну следствия я уважаю, поэтому имею только одну просьбу — с книгой, с записями госпожи Совьен быть поаккуратней. Об этом, о книге и шел у нас с ней разговор по телефону. Подробности? Вот они, ради бога.

Так и узнал Раскольников, что связало перед смертью, которая тоже их объединила, француженку Мирру Совьен и пенсионерку Кассандру Юльевну Радлову. Тайна, которую бывшая актриса намеревалась продать Совьен.

— Подробности частной жизни моего умершего брата, — так назвал тайну Кассандры виртуоз слов Василий Сергеевич.

— За них мы должны были расплатиться не деньгами из рук в руки, а помещением Кассандры Юльевны в элитный дом престарелых «Полянка». Я уже все узнал, все заказал, осталось узнать Мирре подробности частной жизни Артема и оплатить номер-люкс в «Полянке».

— И что, вы действительно собирались взять старушку на поруки? — подивился щедрости, доброте и честности режиссера Раскольников.

— Ну а как же? Кассандра Юльевна — наша дальняя родственница. Наш долг — помогать ближним своим, — совсем не рисуясь, ответил Басманов-Маковский, прояснил, так сказать, причины своего благородства.

Потом он не удержался, похвастался своей родословной, своим генеалогическим древом, расправившим ветви прямо в главной комнате квартиры на стене, чтоб всякому вновь вошедшему открывались, бросались в глаза корни древа Басмановых. И этот хорош, и тот. А кто не хорош, все равно Басманов. Потому уж — хорош.

— Вот наша Злата. Возьмите журнал, почитайте, — погладил Василий Сергеевич обложку, вручил гладкокожую прессу любимскому следователю, своих корней не ведающему.

— А вам не кажется странным, что сначала ваш брат погиб, потом — две ваши родственницы? — словно в раздумье спросил режиссера Раскольников.

— Ну что вы? — снисходительно, баритоном, ответил Василий Сергеевич, умевший выступать на людях. — Какая здесь связь? Возьмите, возьмите журнал. А вот на стене — фотография. Справа — я. Рядом — Матвей Исаевич.

— Я понял вас, — улыбнулся Раскольников. — Но мне, извините за настойчивость, придется задать вот этой красивой талантливой девушке, — он показал на обложку журнала, — вопросы. И в частности, о пистолете «ТТ», который у нее, по словам из ее же заявления в органы внутренних дел, похитила некто Маслова. Вам это имя незнакомо?

— Нет, — удивился Василий Сергеевич естественно. — И о пропаже пистолета, подаренного Артему министром внутренних дел, который сейчас на пенсии, я тоже впервые слышу.

— Тем более со Златой Артемовной придется беседовать. Я могу это сделать и в неофициальной обстановке. Съездим в поселок прямо сейчас?

— Да. Что ж делать? Вот казус Кукоцкого. Читали? Ну, вам и необязательно. Надо так надо, — вяло вздыхая, согласился Василий Сергеевич и посмотрел на фотографию прокурора.

«Ты далеко, друг, а этот товарищ близко. Выберу из двух зол меньшее», — куснув ноготь на мизинце, подумал режиссер.

Так подполковник Раскольников приехал в поселок в присутствии великолепного, простого, несмотря на известность, дяди, побеседовал со Златой, которая делала вид, что ей все равно, на кого смотреть, отвечая. На любимского Раскольникова ли, на окно ли, на стул ли — разницы нет.

Не узнав ничего нового, не поверив Злате, хулящей Катюшу, Раскольников, раз уж приехал в поселок — вот и хорошо, что приехал, — решил, пока время есть, заняться поисками Катюши, которая из этой местности ему позвонила. Он быстро нашел дом, где жил участковый — тот пил молоко от своей коровы, когда Раскольников к нему заявился с вопросом, кто у них в поселке приезжий есть? К кому из поселковых родственница приехала?

— Примерно такая, — сказал Раскольников и дал ориентировку на Катюшу Маслову.

— Нет, таких нет. Это точно. Если только кто тайно, не выходя из дома, живет. А так — нет, — начал отбрыкиваться, отнекиваться от следователя участковый, вытирая молоко на губах.

— А если подумать?

Участковый вздохнул, сказал: «Молока хотите? Свое, парное», начал приезжих гостей вспоминать и анализировать по памяти. Пока Раскольников пил, вспомнил троих женщин такого же на вид возраста, что и та, о которой вопрос задан.

— Давайте мы всех посмотрим, — предложил участковый сам. — Чтобы у вас и тени сомнения не осталось, что кто-то у нас в поселке плохой завелся. Тут все они рядом, недалеко от меня живут.

Третьей по счету оказалась Катюшина тетя Зина. Она описала свою родственницу из Хабаровска, как рыжую, высокую и толстую молочницу, которая в данную минуту у Басмановых полы моет.

Раскольников припомнил:

— Да-да. Кажется, с ней я столкнулся недавно.

— И это — все? — повернулся Раскольников к участковому и как раз за его спиной увидел повешенную Катюшей на гвоздь красную шляпку-колесико с желтым цветком одиночества.

— Что ж это вы нас обманываете? — радостно спросил он у тети Зины, приютившей его беглянку.

Старушка заволновалась, покрылась красными пятнами — потому что ее уличили во лжи, предложила им сесть, рассказала о Злате, Катюше, Сереже, обо всем, что знала.

— Что же мне парень ничего не сказал? — строго, не веря старушке, спросил участковый, поглядывая на Раскольникова, — еще подумает приезжий, что плохо в поселке работа с населением налажена.

— А то вы не знаете, что он — глухонемой: слышать, говорить не может. А то вы не знаете, что он — даун: кто такому поверит? — рассердилась на обоих — участкового и Раскольникова — тетя Зина.

Как ей было Катюшу жалко!

— Ну, что ж, пойдем за Масловой, — встал, взял со стола свою тощую папку местный милиционер.

— Ну, что ж, — не вставая, сказал Раскольников Катюшиной «бабушке». — Ведите нас к Дусе с Сережей. Мы их показания запротоколируем.

Участковый вздохнул и подумал, что кончилась его тихая, мирная жизнь в поселке — грядут неприятности. Басмановы — сила, но и этот приезжий свое дело знает или не понимает, во что ввязывается. А он — участковый — меж двух огней, как березка во поле накануне сражения.

— А зачем Маслова к Басмановым ходит? — спросил после часа беседы с Сережей и Дусей Раскольников тетю Зину.

Участковый шел сзади, отмахивался от мухи.

— Молоко Дусино носит. Полы моет, — ответила тетя Зина честно.

— А по-честному? — как друг, спросил следователь.

Участковый боролся с мухой, отстал.

Тетя Зина чуть не проговорилась: дескать, пистолет «ТТ», непонятным образом оказавшийся в руках у Катюши на месте убийства, подложить надо бы Злате обратно. Пусть сама и объясняет милиции, как из него людей порешили. Милиция — не совсем дура — заинтересуется Златой. Может, и поймет, что она — не белая, а черная.

— Хочет… А я почем знаю? — ответила тетя Зина хмуро. — Вот и пришли. Вот он, дом режиссеров Басмановых.