Елена Аверьянова - Бабочка на огонь

• Название: Бабочка на огонь
• Автор: Елена Аверьянова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2005

Семья Басмановых добилась всего: признания, славы, богатства. Убийство ее главы, режиссера Артема Басманова, разрушило жизнь этого хрупкого мирка. Молодая вдова Леночка занималась только маленьким сыном, брат Артема Василий, тоже известный режиссер, впал в черную печаль, одна дочь Злата не опустила руки, а с головой погрузилась в работу над своим первым фильмом. Но ей не давала покоя мысль о пропавших черновиках отцовской книги. Любвеобильный Басманов был женат целых семь раз. Возможно, кто-то из оставленных им женщин имеет отношение не только к исчезновению рукописи, но и к гибели режиссера?

---

— А не хочешь, так и сиди здеся, не мешай мне работать, — ответила проводница и с грохотом закрыла перед носом Катюши дверь.

— Что же мне до Москвы стоя ехать? — крикнула Катя, но проводницу больше беспокоить не стала, решила, что, наверное, карма у нее такая — что все ее обижают.

Час она отстояла в потной толпе, в коридоре, находя прелесть в разглядывании однотипного пейзажа за окном — поле, лес, деревня, поле, лес, станция, поле, лес… Постепенно коридор, тамбур, проходы между вагонами опустели: дачники вышли. Катюша осталась стоять одна. Проводница выскакивала из своего служебного купе на каждой станции, но Катюшу в упор не замечала. Пришло время вечернего чая. Почти во всех отсеках звякали ложками, размешивая в стаканах сахар, негромко разговаривали. Проводница наливала в стаканы горячую воду из титана, нарочно отклячив зад, чтобы Катюша втиснулась в угол и не дышала.

— И чего стоит, — бубнила себе под нос толстая тетка. — Местов нет и не будет. Села бы тихонько в уголок и сидела, людям не мешала отдыхать.

«Пожалуй, она меня и с поезда ссадит», — испугалась Катюша, но тут дверь, ведущая из тамбура в вагон, открылась, и на пороге возник давешний Катюшин знакомый — крепыш с лицом солнышка.

Не ожидая увидеть Катюшу вот так сразу, крепыш смешался, сказал: «Вот какая встреча неожиданная», — и она поняла: он здесь, потому что искал по всему поезду ее.

Потом крепыш-солнышко перевел глаза на Катюшин багаж, стоявший у ее ног маленький стильный чемоданчик — подарок бабушки, понял, что девушку, так он назвал Катюшу на перроне, обидели, и повернулся суровым лицом к наблюдающей за их встречей проводнице.

— Местечка девушке не досталось, — не дожидаясь вопроса, заискивающе сказала та и сделала движение, похожее на поклон вежливых японцев.

Крепыш использовал представившийся ему шанс познакомиться с понравившейся ему Катюшей на все сто процентов. Очень важно он достал из кармана чисто выстиранной джинсовой рубашки удостоверение подполковника милиции, сунув его под нос проводнице, подождал, пока она прочитает, что там о нем написано, вслух, сказал:

— Девушка едет в Москву на задание. У меня — отдельное купе в последнем вагоне. Предоставьте нам дополнительный комплект белья. И чтобы никто о том, что я вам сказал, кроме нас троих, не знал.

— Что ж вы раньше-то молчали? — испуганно спросила проводница открывшую рот Катюшу и опять поклонилась, подавая белье.

— Вы поняли меня? — переспросил крепыш, оказавшийся важной милицейской шишкой. — Никто не знал. Пойдемте, коллега, — уважительно сказал он Катюше, и та повиновалась.

А что ей оставалось делать? До Москвы путь не близкий — не куковать же всю ночь в коридоре.

Творческое воображение, которое всегда выручало ее в трудную минуту, уже, по-видимому, спало, как и большинство пассажиров поезда, и не предупредило Катюшу об опасности. Сама Катюша тоже очень хотела пить, есть и спать, поэтому шла не столько за крепышом, сколько в направлении, где можно было попить, поесть и поспать. Если б она только знала, какую цену ей придется заплатить за исполнение этих простых человеческих желаний, она бы ни за что не пошла. Она бы попросила или купила у проводницы большую банку клея, намазала бы им пол в коридоре и встала бы на это место, чтобы никто не смог отодрать ее от пола до самой Москвы. Но задний ум тем и силен, что в минуту опасности находится в резерве у человека — отдыхает, готовится к объяснениям по поводу того, что произойдет без его прямого участия.

— Располагайтесь, как вам удобно, — сказал подполковник, когда Катюша зашла в купе. — И давайте знакомиться. Я — Родион Раскольников.

Катюша хоть и засыпала уже прямо на ногах, но неожиданно взвизгнула и засмеялась от сказанного крепышом-солнышком. Тут же, не останавливаясь, продолжая смеяться, она пришла в ужас. Во-первых, потому, что своим дурацким смехом могла обидеть хорошего человека. Во-вторых, потому что имечко у подполковника действительно было странноватое, с биографией — имечко. В третьих, — и это оказалось самое смешное, над этим Катюша, собственно, и смеялась, не могла сдержаться, — потому, что ей, в свою очередь, тоже полагалось представиться.

Родион смотрел на Катюшу спокойно, не обижаясь. Видимо, как и она, привык наблюдать радость людей по поводу своего «горя». Правда, не такую бурную, как та, что выдавала взвизгивающая, стонущая, даже подвывающая от смеха Катюша.

— Очень приятно, — прорыдала она наконец. — Я, ой не могу, — вытерла слезы, — Катюша Маслова.

Родион Раскольников, хоть и был подполковником, тоже не смог сдержаться, перегнулся от смеха пополам и в таком удобном положении, чтобы живот ненароком не разорвался, начал ухать филином.

В стены купе заколотили, закричали «безобразие» проснувшиеся пассажиры. Катюша и Родион повалились на одну и ту же нижнюю полку, схватили одну и ту же подушку, с двух сторон вцепились в нее зубами, чтобы прекратить наконец «безобразие», задушить глупый смех. Близко-близко от себя Катюша увидела глаза Родиона, испугалась, но было уже поздно.

Подушка полетела на пол — теперь она им мешала.

Никакой романтики не было. Посопели, повздыхали страстно на нижней полке, легли спать на разных. Глубокой ночью проснулись одновременно, встретились еще раз, разошлись опять: он — теперь уже до утра, она, Катюша, так и не заснув, села за стол есть. Колеса поезда стучали, укачивали, и это было хорошо. Что стало бы с ними, если бы состав замедлил ход и крепыш Родион проснулся? Пришлось бы завязывать отношения.

К долгим отношениям Катюша не была готова, да и, честно сказать, не очень-то на них рассчитывала. Короткие — не то, чтобы презирала, не понимала: зачем они? Лично с ней такое случилось впервые. Катюша ела курицу, смотрела в окно — из темноты в темноту: там что-то проплывало. Катюша заплакала — просто так, не отчего. За час до прибытия поезда в Москву, когда пассажиры только-только начали просыпаться, она вышла на станции, где и планировала остановиться, — здесь жила бабушкина подруга тетя Зина.

Раскольников крепко спал.

Леночка Басманова — вдова убитого режиссера — после неожиданной смерти мужа чрезвычайно и резко, это бросилось всем в глаза, похорошела. Все сидели на большой стеклянной веранде басмановского дома и пили чай. «Все» относилось к родственникам Леночки и Златы. Вообще родственников было много, целый клан хорошо известных стране людей. Но здесь и сейчас собрались далеко не все представители многочисленных династий артистов, художников, детских поэтов и рестораторов. Все бы просто не уместились на двадцатиметровой веранде, ибо побочных ветвей у крепкого генеалогического дерева Басмановых, корнями вцепившегося еще в боярскую Русь, было… и не сосчитать сколько. Да что говорить, у одного только покойного режиссера, на девятый день которого собралась родня, законных жен было аж семь штук. И всех их он, как ни странно, любил в свое время, каждой посвятил главу в книге воспоминаний «Между прошлым и будущим».

Воспоминания тут же стали литературным событием месяца, бестселлером, и последней жене великого режиссера, вдобавок писателя, это льстило. Несмотря на то, что семь лет назад она подарила своему горячо любимому и уважаемому супругу сына Гришу, Леночка была еще совсем молоденькой — всего двадцать четыре года, и охочей до славы.

«А что в этом противоестественного? Все мы люди», — думала Злата, понимая, что для ее молодой мачехи слава — такая же игрушка, как и сын.

Не доросла еще девочка Леночка ни до всеобщего уважения, ни до воспитания ребенка.

Злата — человек взрослый и мудрый, относилась к славе по-другому: конкретно уважала, любила, добивалась ее. На лаврах отца она почивать не собиралась. В роду Басмановых так было не принято. Леночка — не в счет, она — пришлая, а потому — прекрасное исключение. Ее сын Гриша, и, разумеется, сын покойного Артема Сергеевича, не будет воспитываться гениальным отцом, как Злата, поэтому тоже пока — прекрасное исключение. Мальчик и сейчас уже с лица — ангел, в душе — черт. Вот взял и стер из компьютера почти законченную вторую часть воспоминаний папы, в которых тот хотел рассказать читающей публике о своих последних трех женах.

— Между прочим, там и обо мне было, — с сожалением сообщила всем собравшимся Леночка и поцеловала перемазанного клубникой сына в светлую макушку. — Кушай, Гришенька.

Мальчишка недовольно засопел, своенравно дернул головой и вытащил из глубокой тарелки самую крупную ягоду. На лице его легко читалось раздумье — откусить ли от клубничины большой кусок или попытаться засунуть ее в рот всю целиком. Брат покойного Артема Сергеевича, Василий Сергеевич Басманов-Маковский, тоже известный режиссер и красивый усатый мужчина, с интересом смотрел на единственного и обожаемого племянника. Когда Гриша подумал и не стал мелочиться, Леночка ахнула, а дядька довольно расхохотался.