Анна Берсенева - Этюды Черни

• Название: Этюды Черни
• Автор: Анна Берсенева
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63899-4

В судьбе певицы Александры Иваровской – третьей закадычной подруги с Малой Бронной – произошел слом. Красавица Саша оказалась не готова к переменам. Утратился вкус к жизни, и ее наполнила пустота: ни любящего мужа рядом, ни детей, ни дела, ни цели, ни желания. Неужели все в прошлом? Всякий, кто учился музыке, знает: этюды Черни – тяжелый и нудный труд, необходимый для навыков мастерства. Какое произведение должна исполнять душа, чтобы не утратить навыков жизни?

---

– У вас сумочка была? – спросил он.

Она ахнула. Конечно, у нее был с собой клатч и, конечно, теперь его нет! И палантина тоже нет. Как ни поспешно убегали грабители, а прихватить с собой ее пожитки не забыли.

– Можно я вам салфетки дам? – спросил он. – И воду. И куртку. А то на вас смотреть холодно.

Прежде чем Саша успела ответить, он достал из кармана своей штормовки пачку бумажных платков и маленькую бутылку воды. Потом снял штормовку и надел на Сашу.

Штормовка была плотная, как картон. Точно такую привез однажды из сибирской экспедиции папин брат, геолог. Саша училась тогда в десятом классе и надела ее в поход, а потом долго считала это одним из самых удачных поступков своей жизни, потому что из всего класса только она спаслась от невыносимых комариных туч.

Штормовка была теплая и тяжелая. Саша этому удивилась, но тут же поняла, что чувствует тепло человека, а не ткани, и тяжелая эта штормовка потому, что в ее многочисленных карманах лежат разнообразные полезные предметы вроде воды, платков и пистолета.

– Спасибо, – сказала она.

Он скрутил крышечку на бутылке. Вода с шипеньем брызнула во все стороны.

– Извините, – сказал он, быстро отводя руку с бутылкой в сторону. – Газированная, и взболталась еще.

Он говорил что-то очевидное и обыденное, его слова явно относились к тому пустому потоку жизни, о котором Саша с такой тоской, с таким страхом думала пятнадцать минут назад.

Но теперь она никакой тоски не чувствовала, и страха не чувствовала тоже.

«Драка, видимо, взбодрила», – весело подумала она.

Саша вынула из пачки бумажный платок, он налил на него воды, она приложила платок к губе.

– И вот сюда еще, – сказал он, вытянул из пачки второй платок, намочил его и приложил к ее скуле.

Похоже, он, как и она, волшебным образом обрел способность видеть при одном только звездном свете. А, нет, не при звездном – луна взошла; это она в пылу борьбы не заметила просто.

«Кроме мордобития, никаких чудес», – подумала Саша.

Все веселее ей становилось, и все менее могла она объяснить причину своего веселья, и все менее хотела себе ее объяснять. Ну да она никогда и не была любительницей покопаться в собственном сознании. Это Кира у них обожала выявлять причинно-следственные связи, где надо и где не надо.

– Бодягу надо бы приложить, – сказал он. – Она синяки убирает.

– Что-что приложить? – удивилась Саша. – Бодяга – это же тягомотина.

– Это водяной мох. Девичьи румяна. Мама мне в детстве всегда прикладывала.

– Дрались, видать, часто, – заметила Саша. – А почему румяна?

Она не удивилась бы, если бы бодяга тоже нашлась в одном из карманов его штормовки.

– Дрался не чаще необходимого. – Он пожал плечами. – А почему румяна, не знаю. Наверное, она для цвета лица полезная, бодяга. – И спросил, отнимая платок от ее скулы: – Вы куда шли?

– К воротам.

– Это в другую сторону.

– Я уже поняла, – кивнула Саша. – Просто от досады дорогу перепутала.

– Давайте я вас провожу, – сказал он. – Меня Сергеем зовут.

– Александра.

Они пошли по аллее.

– Платье у вас такое… – сказал он. – Шумное.

– А стихи есть, – вспомнила Саша. – «В шумном платье муаровом вы проходите морево». Игорь Северянин.

Она сказала это и удивилась: надо же, сама цитирует к случаю. Но так же, как его слова про пистолет и доброе слово, это не показалось ей сейчас нарочитым.

– Странные стихи, – заметил Сергей.

– Что странного?

– Ну, не странные, это я неточно сказал. Мне за себя странно – что я их сразу понял, – объяснил он. – Хотя как это, проходить морево, вообще-то непонятно. – И спросил: – А почему вы шли в досаде?

Ей вот не стихи странны были, а его вопрос. В его голосе не слышалось стремления обаять и покорить. Саша отлично распознавала это нехитрое мужское стремление и ставила его не выше такого же нехитрого женского кокетства. Да, в голосе Сергея его не было точно. Потому она и удивилась – если он покорять ее не стремится, то какое ему дело до причин ее досады?

– Потому что моя жизнь стала пустой, – ответила Саша.

Вот если что и должно было показаться ей странным, то этот неожиданно откровенный ответ. Хотя – надо ли удивляться? Люди вон случайным попутчикам, с которыми в аэропорту ожидают задержанного рейса, такое о себе рассказывают, что отцу родному не расскажешь, и именно с посторонними попутчиками откровенность всего естественнее. А попутчик, с которым она идет сейчас по осенней аллее, все-таки не совсем посторонний уже: от гангстеров ее защитил, и штормовка его на ней.

– А откуда у вас пистолет? – спросила Саша.

Ей не хотелось, чтобы он усмехнулся случайно вырвавшемуся у нее признанию или стал расспрашивать, что оно означает, потому она и поспешила сменить тему.

– В лесу нашел, – ответил он.

Похоже, ему тоже не хотелось, чтобы она стала расспрашивать его о том, что узнала о нем случайно – что у него пистолет имеется, например. Может, он все-таки гангстер, и понятно, что обсуждать это ему неохота.

Так, не задавая друг другу лишних вопросов, дошли они до ворот.

Сергей спросил:

– Может, вас в больницу отвезти?

– Зачем? – удивилась Саша. И тут же улыбнулась: – Бодягу приложить?

Она уже и забыла про свои боевые ранения.

– Укол против столбняка сделать, – ответил Сергей.

– У меня прививки, – сказала Саша. – От столбняка, наверное, тоже есть. Я когда в Америке на гастролях была, то страховая компания потребовала сделать.

– Вы актриса? – с интересом спросил он.

Его социальный статус был ей непонятен. Утонченного впечатления он не производил – слишком размашистый рисунок глаз и губ, – но сказал «актриса», а простые люди всегда «артистка» говорят. Саша тоже спросила бы, кто он такой, но вспомнила, что на посторонние вопросы он отвечает скупо, и не стала спрашивать.

– Певица, – ответила она.

– Джазовая?

– Почему джазовая? – удивилась Саша.

– Так. Я джаз люблю. Вы сказали – Америка, и я сразу про Новый Орлеан подумал.

– В Новом Орлеане я была. Но не пела, а просто так.

– Там, говорят, хоронят весело, – заметил он.

Саша не удивилась такому замечанию. Раз он любит джаз, то неудивительно, что знает про особенности новоорлеанских похорон.

– Ага, – кивнула она. – Как Армстронг себя завещал похоронить, так теперь и всех хоронят. Костюмы на покойниках белые, катафалки тоже, джаз наяривает, и вся процессия приплясывает. Прямо завидно – сам бы так умер.

Они вышли из парка. Саша огляделась. Машины, которая ее сюда привезла, в обозримом пространстве не было. Телефон, в котором запечатлелся номер водителя, остался в украденном клатче. Там же остался и кошелек, и конверт с гонораром.

– Где ваша машина? – спросил Сергей.

– Черт ее знает, – сердито ответила она. – Может, ее и не было.

– Не на метро же вы приехали. – Он улыбнулся. – В шумном платье муаровом.

Улыбка у него была, конечно, хорошая, но Саше от этого легче не стало.

– Здесь такси бывают? – еще сердитее спросила она. – Или на чем здесь теперь ездят?

– Здесь – это где?

– В Москве, в Москве. Я от нее отвыкла.

«И привыкать не собираюсь», – вспомнив хмурую официантку и ужин, поданный в закуток, подумала она.

И сразу же увидела такси – натуральное, с «шашечками» на крыше. Оно остановилось у въезда в парк, и из него стал выбираться пассажир.

– Подождите! – воскликнула Саша. – Меня возьмите!

Она всю жизнь ходила на каблуках, так что до машины добежала в мгновение ока; другие и в кроссовках так быстро не бегают. Сергей, впрочем, слегка ее опередил.

Он открыл перед ней дверцу.

– Спасибо, – сказала она. – Если бы не вы, пришлось бы мне про девичий румянец забыть. И за штормовку тоже спасибо.