Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

• Название: «Если», 2004 № 06
• Автор: Роберт Рид
• Издательство: Любимая книга
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Тема номера — современная немецкая фантастика
Содержание:

Вольфганг Йешке. ПАРТНЁР НА ВСЮ ЖИЗНЬ, рассказ

Райнер Эрлер. ПРЕДЫСТОРИЯ СВЯТОГО ДЖОШУА, рассказ

Герд Фрей. СЕРДЦЕ ЗАРИ, рассказ

Франц Роттенштайнер. PHANTASTIKSTRABE (статья, перевод М. Ковальчука)

Экспертиза темы

Кен Уортон. ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ, рассказ

Филип Плоджер. ЛАКИ ЛЮК, повесть

Видеодром

**Хит сезона

***** Дмитрий Караваев. ЧУДО-РЫБА ИЗ РЕКИ ВОСПОМИНАНИЙ (статья)

**Рецензии

**Адепты жанра

***** Сергей Кудрявцев. БЛИЗКИЕ КОНТАКТЫ С ЛИТЕРАТУРОЙ (статья)

Максим Форост. ЕЩЁ ОДИН ВЕЧЕР ЭКОДЕНДРОНА, рассказ

Геннадий Прашкевич. ПОДКИДЫШ АДА, повесть

Роберт Рид. ОТКАЗ, рассказ

Игорь Гонтов. ВОЗВРАЩАЯСЬ НА КРУГИ СВОЯ… (статья)

Рецензии

Валентин Шахов. КУДА ОТПРАВИМСЯ? (статья)

Курсор

Персоналии

_{Обложка Игоря Тарачкова к повести Геннадия Прашкевича «Подкидыш ада».} 

---

Работали мы всю ночь. И только утром я вывел машину на автобан…

Надеюсь, эти мои записки доставят моей жене, Анджеле Хаген, или кому-то из тех, кто ее знает (мы живем, в Хайнрейне уже семь лет). Возможно, кто-нибудь когда-нибудь сумеет понять, что именно со мной произошло. Сам я уже не смогу в этом разобраться.

* * *

По-видимому, раньше замок был окружен небольшим парком, но теперь он совсем одичал. Заросшие тропинки, покосившиеся ограды. Обломки скульптур и фонтанов. Заброшенный павильон.

Ствол дерева со следами осыпавшейся побелки.

Еще одна тропка, странно уходящая словно бы в никуда, поглощенная корнями разросшихся деревьев.

Но самой странной, безусловно, выглядела возвышавшаяся над всем этим краснокаменная развалина.

Когда мы вернулись к выходу из замка, старик уже ждал нас.

— Моя жена спрашивает, как называется ваша машина, — спросил он немного смущенно. — «Лендровер», правильно?

Видимо, мне не удалось скрыть удивление:

— Ну да, «лендровер»…

Он засмеялся, правильно истолковав мое замешательство: спрашивать было незачем, совершенно отчетливая надпись красовалась на корпусе автомобиля.

— Просто моя жена говорит, что она уже один раз видела такую машину.

— Вполне возможно, — я пожал плечами. — Не у меня одного такой автомобиль. Известная английская марка.

— Английская марка… — он вздохнул. — Да, она помнит и это. Вот только название забыла. Но ведь нельзя удержать в памяти все, правда? Особенно — через пятьдесят с лишним лет…

Я взглянул на окно дома за спиной моего собеседника — и увидел, как худая рука старухи слегка отодвинула занавеску. А потом в просвете появилось ее лицо.

Сейчас оно совсем не выглядело старческим. Черные, подвижные, я бы даже сказал, любопытные глаза. Хорошо очерченный рот. Видно было, как шевельнулись ее губы — словно старая женщина что-то пыталась сказать, беззвучно, но нарочито отчетливо.

Второй рукой она поправила волосы. Точнее — сдвинула прядь на лоб, будто пытаясь замаскировать что-то на своем лице.

Мы с Оппенгеймером переглянулись. Он, кажется, предположил, что сейчас потребуются его профессиональные навыки:

— Вы не могли бы сказать, где ваша супруга видела такой «лендровер»? Где и когда?

— Здесь, — ответил старик. — В точности там же, где сейчас стоит ваша машина. Перед замком.

На вопрос «когда» он не ответил.

— Меня тогда не было с ней, — наш собеседник кивнул на окно (по-девичьи тонкая рука, придерживающая занавеску, мгновенно исчезла). — Но она рассказала мне эту историю, когда я вернулся. Она, собственно, только об этом и говорит с тех пор, так что эти события я представляю себе очень хорошо…

Мы снова переглянулись.

— Она на три года моложе меня, — продолжал старик, — ей тогда было… да, шестнадцать. Вы сейчас, наверное, подумаете, что она сошла с ума… что ж, я не буду осуждать вас за такие мысли. Так думают все, кто слышал эту историю. И, кажется, они отчасти правы. Она и вправду не вполне нормальна — но…

— Ну-ну, — прервал его Оппенгеймер с самой обаятельной из своих профессиональных улыбок. — Мы все, как известно, не совсем нормальны. И вообще — что такое норма?

Но старик не захотел развивать эту тему.

— Я, во всяком случае, верю в то, что она действительно встретила того, кто… ну, стал отцом ее ребенка. Вы ведь понимаете меня, правда?

На сей раз мой приятель только кивнул.

— Вот так… А она видела его машину и даже забралась в нее, на место рядом с водительским. В точно такой же «лендровер», как ваш, только не черный, а белый. И еще сиденья у того были обтянуты красной кожей. Потом, конечно, солдаты ее отогнали от машины, пригрозив расправой — ведь никто не должен был видеть… Тогда она прокралась к нему, тайком от всех…

Он снова бросил взгляд в сторону окна. Занавеска по-прежнему оставалась задернутой.

Ситуация становилась все более и более странной — но мы ведь приехали сюда совсем не для того, чтобы ее прояснять. Именно поэтому я промолчал насчет того, что наш «лендровер» был модели 1976 года.

Старик подошел к автомобилю, провел рукой по черному лаку.

— Красивая машина, — сказал он задумчиво, — жаль, что ее тогда уничтожили. А ведь моя жена помогала им вкатить автомобиль в сарай. Вместе с мертвецом в салоне. Ну, с расстрелянным. Не по своей воле, конечно: ее заставили. О, они умели заставлять…

— Извините, в какой сарай? — Я огляделся по сторонам. Ничего похожего на сарай в пределах этого земельного участка не было.

— Они сожгли сарай. Они хотели, чтобы все исчезло бесследно: и человек, и то, на чем он приехал. Чтобы не осталось вообще никаких доказательств…

Старик указал рукой на пустошь в стороне от дома: туда, где сейчас особенно густо теснились кусты.

— Там, под корнями, остатки фундамента, — пояснил он. — Может быть, еще и следы ржавчины можно найти. Но вообще-то все, что там оставалось металлического, давно вывезли. Не тогда, но после. Полвека — долгий срок.

* * *

Когда я выехал на автобан, ливень хлынул вовсю. Но вскоре он прекратился, только лучи солнца поблескивали в лужах, как осколки хрусталя.

Прошло уже несколько минут, как я позвонил жене по мобильному телефону и сообщил ей, что наконец действительно еду домой. Она не только не обрадовалась, но отреагировала в высшей степени агрессивно. Примерно такой реакции я, правда, и ожидал.

Когда ведешь автомобиль по трассе, которую видишь каждый день, можно позволить себе роскошь следить за дорогой лишь краешком сознания. И решать в это время насущные задачи, строить планы на будущее. Или просто мечтать.

«Ехать вперед, — эта мысль пришла мне в голову, когда с утреннего неба вновь хлынул дождь, вскоре сменившийся мокрым снегом, так что автомобильные «дворники» едва справлялись со своей работой. — Только вперед. Вот так, как меня сейчас ведет дорога, — на юг. Ехать, не останавливаясь, все дальше и дальше, весь день. А потом — всю ночь. Пока не настанет утро. Пока вокруг не расцветет лето. Наверное, это можно — уехать от стресса? От забот. Переехать в другую страну, на другой континент, в иное тело… в иное время…»

Сорок шесть лет — отличный возраст, расцвет карьеры. И последний срок, когда еще можно что-то изменить в своей жизни.

Радио сообщало новости. Весь ужас и горе, что принес людям этот едва начавшийся день.

Еще одна причина сорваться с места, каким бы оно ни было, потому что ты живешь в мире войн, и боли, и болезней, в мире отравленных рек, в мире радиации и химии, пустеющих морей, отравленного воздуха, растущих цен и угрозы потерять работу…

М-да.

Что ж, ладно. Поехали! Прямо сейчас! В лучший мир, в лучшее будущее!

Мечты мечтами, но через шестнадцать километров я свернул с автобана не в страну собственных грез, а на привычное ответвление, ведущее к проселочной дороге, возле которой находился мой дом. Снег валил все гуще, я почти ничего не видел и поневоле сбросил скорость. Так что когда на обочине впереди показался «фольксваген», врезавшийся в дерево, это меня не слишком удивило.

Дверь разбитой машины была сорвана, и сразу удалось увидеть: салон пуст, водителя внутри нет.

Я свернул и поехал через лес по грунтовке. Что-то не припоминаю, чтобы мне раньше приходилось ездить этой дорогой, но карта лежала на заднем сиденье, а останавливаться специально для того, чтобы заглянуть в нее, сейчас абсолютно не хотелось. В конце концов, общее направление мне было известно.

Я выехал на главную улицу деревни. Насколько мне помнится, тут была пешеходная зона, закрытая для проезда всех видов транспорта; но сообщение об аварии, безусловно, особый случай.

Именно тогда я и увидел людей в серой униформе.

* * *

— Мы что, случайно заехали на территорию психдиспансера? — вполголоса произнес Оппенгеймер, повернувшись ко мне. И тут же неловко умолк, скосив глаза сперва в сторону нашего собеседника (явно услышавшего эту фразу), потом — в направлении дома.

— Вы можете говорить громче, — старик был абсолютно спокоен. — Она глухонемая. Если вы стоите так, что ей не видно ваших губ, она не узнает ни слова.

Женщина снова возникла в оконном проеме. Волосы ее по-прежнему закрывали часть лица. Кажется, когда я говорил с ее мужем, ей были видны движения моих губ. Значит…

— Ну, можно считать это место приютом сумасшедших, — он перевел взгляд с меня на все еще смущенного Оппенгеймера. — А вообще-то вы не первый, кто так подумал. Это, наверное, ее и спасло. В те последние дни решения принимались быстро… Но они сочли, что она просто ничего не поняла — девчонка шестнадцати лет от роду, глухонемая… Она действительно поняла далеко не все. А я — тем более. Даже сейчас, через столько десятилетий…

Он неуверенно улыбнулся, похоже, ожидая от нас вопросов. Мы молчали.