Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

• Название: «Если», 2004 № 06
• Автор: Роберт Рид
• Издательство: Любимая книга
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Тема номера — современная немецкая фантастика
Содержание:

Вольфганг Йешке. ПАРТНЁР НА ВСЮ ЖИЗНЬ, рассказ

Райнер Эрлер. ПРЕДЫСТОРИЯ СВЯТОГО ДЖОШУА, рассказ

Герд Фрей. СЕРДЦЕ ЗАРИ, рассказ

Франц Роттенштайнер. PHANTASTIKSTRABE (статья, перевод М. Ковальчука)

Экспертиза темы

Кен Уортон. ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ, рассказ

Филип Плоджер. ЛАКИ ЛЮК, повесть

Видеодром

**Хит сезона

***** Дмитрий Караваев. ЧУДО-РЫБА ИЗ РЕКИ ВОСПОМИНАНИЙ (статья)

**Рецензии

**Адепты жанра

***** Сергей Кудрявцев. БЛИЗКИЕ КОНТАКТЫ С ЛИТЕРАТУРОЙ (статья)

Максим Форост. ЕЩЁ ОДИН ВЕЧЕР ЭКОДЕНДРОНА, рассказ

Геннадий Прашкевич. ПОДКИДЫШ АДА, повесть

Роберт Рид. ОТКАЗ, рассказ

Игорь Гонтов. ВОЗВРАЩАЯСЬ НА КРУГИ СВОЯ… (статья)

Рецензии

Валентин Шахов. КУДА ОТПРАВИМСЯ? (статья)

Курсор

Персоналии

_{Обложка Игоря Тарачкова к повести Геннадия Прашкевича «Подкидыш ада».} 

---

На зеленой лужайке внизу собрались соседи. В воздухе парили проекции изображения корабля, но люди почти не смотрели на них, не отводя глаз от пасмурного и холодного неба.

Майкл остался на балконе, подальше от чужих глаз.

Собравшиеся на лужайке зашевелились.

Он услыхал голоса. На какое-то мгновение Майкл решил, что его заметили, что его зовут, просят присоединиться к ним в эту священную ночь. Конечно же, это было не так. Немногие из соседей Майкла знали его имя, а уж в обществе его не нуждался почти никто. Они реагировали на нечто, происходившее в небе или на проекциях: из недоумения рождался гнев.

По отданному приказу квартира соединила его с домом прежней жены.

Перед ним немедленно появилось изображение женщины средних лет, одетой в лучшее платье и явно разгневанной.

— Почему они так поступили? — выпалила она.

— Как поступили? — спросил Майкл в абсолютном недоумении.

— Пролетели мимо! Разве ты не смотришь? Ах ты, Господи, он не смотрит!..

Корабль поменял курс.

2074

— Могу сказать точно, кого именно я виню. Все эти долгие годы, полные укоризны и горечи, я виню себя самого. Того мальчишку, который давил муравьев на дорожке к дому. Того маленького социопата, который сказал пришельцам, что если не станет их другом, то непременно будет врагом. И знаешь, почему я так думаю? Потому что все остальные, кого встречал в своей жизни этот мальчишка, дали бы инопланетянам правильный ответ. Его друзья. Дедушка с бабушкой. И, конечно же, мать. Этот мальчишка был сорной травой. Жуткая кончина матери дала ему понять, что он-то и есть главный плевел среди зерен. Иначе просто не могло быть. Почему же еще эти чудесные создания с далеких звезд отвернулись от рода людского? Потому что он говорил не те слова, потому что в голове его гнездились не те мысли. Боже милостивый, этот мальчишка убивал муравьев в день знакомства нашего мира с пришельцами. Во всем был виноват он, то есть я, и тяжесть моей вины лежит на мне уже долгие годы.

Глупо, даже на мой собственный взгляд. Старик сидит в золотой комнате и по прошествии стольких лет сражается с воспоминанием о единственном событии из собственной отнюдь не невинной юности. И все это лишь дурацкие бредни без капельки правды. Время и возраст заставили меня привыкнуть к своей вине. Я могу разговаривать об этих нескольких моментах моей жизни, я почти верю в то, что не отвечаю за них. Я могу скорбеть по безвременно ушедшей из жизни матери — и с той же уверенностью обвинять ее. Она не умела разбираться в мужчинах. Вечно унылая и неуверенная в себе, она была готова устремиться за любой сулящей спасение мечтой. В самый свой лучший день моя мать оставалась эмоционально хрупким созданием. Возможно, мудрые руки божественного галактического Союза могли спасти ее. Но я все же думаю, что ваши руки предназначены для дел более важных, чем врачевание наших мелких и увечных душ.

Я не знаю, чего вы хотите от нас. Но я начинаю ценить сам процесс. Это долгое и мучительное сватовство. Человечество в известном смысле похоже на мою мать. Мы боязливы и одиноки, мы жаждем, чтобы нас любили, и мы с рвением будем тратить свои силы и ресурсы на то, чтобы заслужить вашу не известно что несущую привязанность.

Не я виноват в том, что вы сказали: нет. И когда я был ребенком, и позже.

Все, что я могу теперь — быть честным. Быть правдивым — и с собой, и с вами. И если вас еще интересует мое мнение, то я согласен. По-моему, человечеству неплохо примкнуть к какому-нибудь сообществу разумных существ.

Только я, конечно, не знаю, что именно вы предлагаете.

И что подразумевает этот ваш Союз. Чем он выгоден для нас, чем опасен, а также все прочие тайные подробности, которые лежат между обоими краями спектра.

По правде говоря, с моей точки зрения, вы не предлагаете ничего, кроме смазливой мордашки. Но я не таков, какой была моя мать. Вам придется здорово потрудиться, если вы действительно хотите затащить меня в постель…

Пришло послание Эвелин, и Майкл расшифровал его, занимаясь приготовлением обеда, а потом спустился на самое нижнее облако, дожевывая стейк из мяса черной воздушной акулы, чтобы послушать старую подругу.

— Ты уже устроился, Майкл?

Прекрасно, подумал он. Дом его был закончен, а работы над средой обитания подходили к концу. Коммерческие почвообразователи прожевали большую часть небольшого астероида, потом устроили новую плотную атмосферу под прозрачной оболочкой. Дом с тремя облаками достался Майклу бесплатно; он спроектировал большую часть новой биосферы, и аэрогелевый дом считался частью его заработка. Теперь он жил в сотне миллионов миль от Земли — в буйном зеленом мирке, полном беспощадной красоты — и, что удивительно, был счастлив.

— Еще раз спасибо тебе за помощь, — сказала ему Эвелин. — Рада, что мы сумели вовремя состыковать с тобой оборудование. На сей раз чужакам предстояло посетить тысячи обитаемых небесных тел; однако они устроили одно-единственное трехдневное представление: их звездный корабль разделился на множество плазменных вихрей и колоссальным облаком лег на Солнечную систему, сразу на всю плоскость эклиптики… И мы действительно получили кое-какую информацию.

Перестав жевать, Майкл опустил тарелку на расположенное рядом облачко сине-зеленой пены.

— Информации немного, — признала Эвелин. — Но зато — чистое золото. Она пока не предназначена для широкого оглашения, но нам удалось услышать, как пришельцы рассказывают о себе… на некоем общем языке, явно сконструированном для того, чтобы мы могли понимать его, и за последние шесть месяцев мы сумели достаточно хорошо разобраться в смысле…

Майкл глянул за край облака, рассматривая проплывавший мимо розовый зонт.

— Кроме того, мы сумели сделать наконец кое-какие реальные выводы. — В голосе Эвелин чувствовалась улыбка. Словно бы вновь став женщиной из плоти, она нашептывала нежные слова лежащему рядом любовнику. — Это и в самом деле удивительно, Майкл. Но не рассказывай никому…

— Остановись, — приказал он записывающему устройству.

А потом нагнулся и, взяв машинку в руки, трижды различными способами очистил ее память, чтобы в ней не осталось ни единого слова послания. Ну а чтобы уж окончательно убедиться в этом, зашвырнул регистрирующее устройство за край облака и проводил взглядом небольшой корпус, медленно-медленно опускавшийся в яркую изумрудную зелень новорожденных джунглей.

Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ

ВОЗВРАЩАЯСЬ НА КРУГИ СВОЯ…

________________________________________________________________________ Рэй БРЭДБЕРИ. «В МГНОВЕНЬЕ ОКА». Москва — СПб.: ЭКСМО — Домино. ________________________________________________________________________

Это почти юбилейный сборник рассказов Рэя Брэдбери — он вышел на языке оригинала через сорок девять лет после публикации дебютной книги великого американского фантаста «Темный карнавал» (1947). Можно только позавидовать творческому долголетию Брэдбери.

Брэдбери всегда был мастером именно рассказа. Его романы (за исключением «451° по Фаренгейту») либо откровенно неудачны («Смерть — дело одинокое», «Надвигается беда»), либо представляют собой плохо замаскированную подборку рассказов, связанных общей темой («Марсианские хроники», «Зеленые тени, Белый Кит»). Однако в короткой форме Брэдбери мало равных не то что в американской НФ, но и во всей литературе США XX' века.

И все же, как ни прискорбно обращать на это внимание, возраст писателя чувствуется на страницах рецензируемой коллекции рассказов. Особой логики в драматургии сборника не наблюдается. Брэдбери просто собрал в один том рассказы последнего времени, часть из которых уже печаталась в периодике, часть — написана специально для книги. К тому же, создавая эти произведения, фантаст будто неспешно эксплуатирует бескрайнее творческое пространство, созданное им за десятилетия литературной деятельности.

Большинство рассказов восходит к набору постоянных тем и образов, пронизывающих все творчество Брэдбери. Так, вновь и вновь появляется образ циркового балагана («Электрический стул», «В мгновенье ока»), пронзительно звучит тема исчезающей под натиском урбанизма сельской Америки, маленьких городков США («Другая дорога»)… А рассказ «Слава в вышних Дориану», выросший из внезапной мысли, однажды поразившей писателя («Что стало с портретом Дориана Грея после смерти его хозяина?»), больше всего напоминает брэдбериевские новеллы «ужасов», созданные еще в 1940-е годы. В некоторых произведениях вдруг высвечиваются подсознательные комплексы, в первую очередь, связанные с семейными проблемами фантаста. Например, сложные взаимоотношения писателя с супругой красной нитью пролегли через целый ряд текстов сборника (считая и заглавный). Рассказ «Разговор в ночи» почти копирует известный эпизод из «Марсианских хроник» — «Ночная встреча». Правда, «Разговор в ночи» кажется более живым и пронзительным. Возможно, благодаря тому, что главная героиня списана с матери самого фантаста, к которой он питал чрезвычайно нежные чувства. Другой рассказ — «Последние почести» — по своей центральной идее («Дать предсмертное утешение недостаточно оцененным при жизни писателям») тоже возвращает к более ранним текстам Брэдбери — таким, как «Машина до Килиманджаро» и «О скитаниях вечных и о Земле».