Тамара Уманская - Граница. Таежный роман. Пожар

• Название: Граница. Таежный роман. Пожар
• Автор: Тамара Уманская
• Издательство: Олимп : АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-013235-2

Как перепутано все в этой жизни! Он — известный и знаменитый певец, окруженный поклонницами, избалованный успехом. У него есть все. Кроме любви. И вдруг он встретил ее — нежную и чуткую, верную и любящую. Увел от мужа, увез далеко-далеко. Но счастье лишь мелькнуло для них во всей своей полноте и… растаяло. Ведь слаб человек, и страх — особенно страх перед смертью — часто бывает сильнее любви.

Но чего стоит жизнь, если она потеряла смысл? Зачем жить, когда впереди — пустота и одиночество? И два любящих человека преодолеют обман, обиду, зло и снова, назло всем и вся, будут вместе…

Произведение создано на основе телесериала «Граница» (авторы сценария: А.Н. Митта, 3.А. Кудря).

---

Оставалось одно — обращаться непосредственно к полковнику, которого Братеев видел нечасто, но сильно к нему был расположен. Полковник службу знал, глупых приказов не отдавал. И Братеева сразу разглядел и отдельно похвалил. Если бы, говорит, у нас все такие солдаты были, я бы спал спокойно. Очень эти слова запали Братееву в душу.

Но слова — это одно сотрясение воздуха. Да и не силен был Братеев в речах. Не обучался этому. Следовало раздобыть что-нибудь такое, что можно пощупать. И это что-то находилось, несомненно, в фанзе.

Голощекин велел фанзу караулить. Но не у самой избушки, а вдали, скрытно расположившись по периметру. Ждать очередных контрабандистов. Кого ждать-то? Дураки они, что ли? Ведь второй китаец ушел и предупредил своих. Значит, никто не придет. Только зря людей от дела отрывает. А может, и не зря? Ведь наркотики-то там и остались. Голощекин самолично (больше никого с собой в избушку не взял и, значит, спрятал так, что, кроме него, никто найти не сможет) все наркотики туда утащил… Братеев бы не так сделал. Наркотики забрать и отдать куда следует. Они, говорят, больших денег стоят. Может, из них что полезное можно сделать. А если нельзя — продать в заграницу, пусть дураки травятся, а нам денежки пригодятся. Ну а фанзу раскатать по бревнышку и посты все эти никому не нужные снять.

Но Голощекин с Братеевым, конечно, не советовался и делал по-своему. Тогда и Братеев решил ни с кем больше не советоваться и поступать по-своему. Отправиться к фанзе, проникнуть в помещение, отыскать наркотики и предъявить их полковнику. А уж он сообразит, что к чему.

Братеев прошел мимо постов, выставленных Голощекиным, совершенно незамеченным. Прошел, не скрипнув, не зашелестев, осуждая про себя такую халатность товарищей и слабую боевую подготовку. Об этом, пожалуй, тоже следовало сообщить полковнику. Нечего китайцев за дураков держать. Тут слон мог пройти, они бы и не чихнули. В засаде они сидят! Их сто раз уже могли снять, не пикнули бы. И стратегически важный участок оказался бы оголенным.

Сержант Братеев обошел фанзу, прислушался. Тихо. Подергал дверь. Заперта. Но это пустяки. Достал штык-нож, сунул между косяком и дверью, нажал…

— Сержант, помочь? — Голос Голощекина за спиной прозвучал как-то даже заботливо.

Братеев так и застыл. Хорошо ходил по лесу сержант, даже птиц не тревожил, чуткие сойки не обращали на него внимания, сквозь любые посты и засады мог проскользнуть. Но Голощекин даже не ходил — он просто появлялся внезапно, словно возникал из воздуха. Братеев в Бога не верил, потому что был сначала пионером, потом комсомольцем, а теперь собирался вступить в партию. Но в чертей он очень даже верил, у них в деревне все в них верили, и не только верили, но знали их окаянные повадки во всех подробностях и боролись с мелкими бесовскими пакостями со всей сибирской серьезностью. Голощекин, несомненно, с бесами был в наилучших отношениях и перенял от них многое.

— Все вынюхиваешь? — вздохнул Голощекин, сверля сержанта своими страшными глазами.

Но Братеева не так-то легко было запугать. В одном кармане гимнастерки у него лежал зубок чеснока, в другом — две соломинки, сложенные крестом и связанные травинкой. Братеев прикусил язык, завел руку за спину и смастерил из трех пальцев магическую фигуру, называемую в народе кукишем. Промолвил про себя: «Приходи вчера!» — и смело глянул в лицо Голощекину. И всемогущий загадочный капитан показался ему не таким страшным.

— Я знаю, там наркотики, — твердо сказал сержант. — А мы охраняем фанзу. Кого мы охраняем? Что происходит, капитан?

Давно он готовил эти вопросы, давно мечтал о той минуте, когда задаст их Голощекину и увидит, как испугается, заюлит великолепный бравый капитан.

Но капитан отнюдь не смутился. Он с такой укоризной оглядел Братеева, что тому сразу же показалось, будто у него что-то не в порядке: то ли пуговицы не застегнуты, то ли оружие не чищено…

— Слишком много вопросов, сержант, — недовольно произнес Голощекин и поморщился. И тут же снисходительно улыбнулся, и даже пошутил: — А любопытной Варваре на базаре… ну, чего оторвали-то?

Он так требовательно глянул на сержанта, что тот еле удержался, чтобы не отрапортовать громогласно, что именно оторвали любопытной Варваре. Но удержался все-таки… Молчал, не смигивал под гипнотизирующим взглядом капитана. Голощекин не обиделся, сам себе ответил:

— Правильно. Нос оторвали. Детскую присказку помнишь? Ладно, руку протяни.

— Зачем? — Братеев совсем одурел от странного поведения и загадочных речей Голощекина.

Капитан снисходительно усмехнулся:

— Да не бойся, не укушу… Подними руку-то, протяни.

Братеев послушно вскинул руку — вперед на уровне плеча, как на утренней зарядке. Голощекин цепко ухватил его за запястье и наставительно проговорил:

— Ты дальше своей руки не смотри, все равно ничего не увидишь…

Левой рукой (а его левая была сильнее братеевской правой) он держал Братеева за запястье, зажав его, словно в тисках; глаза его, полуприкрытые веками, смотрели на сержанта со скучающим сожалением; а правая рука жила своей жизнью — скользнула плавно, легко, не шелохнув сонного нагретого воздуха, за спину сержанта, вытащила без всякого видимого усилия штык-нож, всаженный между косяком и дверью, и повернула этот нож в спину сержанта. Тень клинка легла как раз против сердца. Голощекин улыбнулся.

— Товарищ капитан! Полковник Борзов на связи! — По кустам, как медведь, ломился связист с рацией.

Рука с ножом появилась из-за спины сержанта. Голощекин с интересом посмотрел на оружие, словно раньше не замечал, повертел и протянул сержанту. Братеев послушно взял.

— Иду! — откликнулся капитан не слишком громко, без особой спешки, с достоинством.

А потом повернулся к сержанту:

— Совет. Попал в яму к волку — не пытайся его укусить!

И ушел широким ровным шагом. Братеев посмотрел ему вслед и усмехнулся. Совет был глупый. Волки в ямах не живут, они же не медведи. Да и медведи не живут, а только на зиму ложатся. Живут и охотятся волки стаями и на человека не нападают, боятся его. Разве что волчица с волчатами. Так зачем ее кусать? Хороший охотник идет в тайгу с ружьем, ножом… Братеев покачал головой. И руку велел поднять… Не в себе капитан. Или до того струхнул, что несет невесть чего. Нет, надо идти к полковнику.

И не знал сержант Братеев, что был на волосок от смерти. Что спасло его? Исполнительный связист? Зубочек чеснока с родного огорода (из дому посылки шли часто, в основном съедобные)? Или две скрещенные соломинки?

Многие любят читать перед сном в постели. Еще Пушкин, среди радостей жизни, назвал и такую: заснуть с хорошей книгой. Галина Жгут выбрала очень хорошую книгу и с выражением читала вслух своему мужу:

Зайку бросила хозяйка.
Под дождем остался зайка.
Со скамейки слезть не мог,
Весь до ниточки промок.

Поскольку это была не просто книга, а книжка-игрушка, рядом со стихами был прикреплен картонный заяц с подвижными частями тела. Алексей не преминул поучаствовать в духовной жизни своей жены. Он дергал зайца за уши, отчего тот весело мотал головой и всплескивал лапами.

— Леш! — Галя отвела его руку. — Леш, перестань, книжку порвешь. Это я для Марины купила. Будет читать своему пацану.

Галя закрыла яркую большую книгу и осторожно отложила ее. Выключила настольную лампу, уютно закуталась в одеяло, положила голову на плечо Алексею. Глаза ее блестели в темноте.

— Знаешь, она совсем другая стала… Изнутри светится вся. И красивая!..

Алексей, конечно, Марине сочувствовал, и если что надо сделать полезное для нее и ее будущего ребенка, например накормить грушами из сердюковского сада, то он — с удовольствием! Но собственная жена интересовала его гораздо больше. Он привлек к себе Галю и строго спросил:

— А ты когда светиться начнешь?

Он не видел в темноте ее лица, но по голосу понял, что она улыбается.

— Надо подумать.

Алексей оживился, приподнялся на локте, заговорил горячо:

— Ну а я что говорю! И непременно девочку… С такими же глазками, с такими же ножками… Но характером в меня! — спохватился он вдруг, быстро представив все прелести жизни в обществе двух Галин — маленькой и большой.

Галя тоже не осталась в долгу. Она хихикнула. Последнее слово всегда оставалось за ней.

— Согласна. Но второй ребенок — мой характер, твоя внешность!

Он поцеловал жену нежно, осторожно. Они долго лежали молча, чувствуя невероятную близость и пронзительную нежность. Галя, обычно чуждая всякой сентиментальности и не любившая громких красивых слов, тихо сказала:

— Леш, ты и я — мы перейдем в детей и поэтому всегда будем вместе. Вот для чего мы с тобой встретились, да?