Эрмина Блэк - Не оглядывайся, Джин...

• Название: Не оглядывайся, Джин...
• Автор: Эрмина Блэк
• Издательство: Литур
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000

Она любит его, она хотела бы стать его женой и знает, что он мечтает о том же, но ее сковывает страх. Этот страх ее прошлое, то мрачное, что произошло с ней, совсем еще юной девушкой, далеко от Лондона… И когда ей кажется, что она освободилась наконец от власти воспоминаний, вырвалась из их пут, когда уже готова отдаться своему чувству, черные ветры прошлого врываются в ее жизнь, грозя все опрокинуть, вырвать с корнем первые ростки счастья…

---

— Выглядит привлекательно. — Он взял кусочек золотистого бисквита «мадера»[4]. — Много лет ничего подобного не видел. Да, — с мальчишеским задором добавил он, — замечательно!

Джин не могла сдержать ответную улыбку. И в то же время задала себе вопрос: кто же за ним присматривает? Из всех людей на свете много и напряженно работающий врач больше всех нуждается в человеке, который заботился бы о нем.

Наступила тишина. Бессознательно разглядывая его лицо, Джин заметила, что оно выглядит усталым. В последние дни не было ни одной передышки, и она знала, что, подобно другим людям своей профессии — на вершине ее или внизу, он работает слишком много.

Он поднял голову. Их взгляды встретились, и на щеках ее вспыхнула краска. Что он должен подумать о ней — сидит и смотрит на него!

Но Блейр только светло улыбнулся — о, эти его улыбки, от которых у нее всегда перехватывает горло.

— Готов биться об заклад, что знаю, где живет ваша подруга, сестра, — сказал он.

— Да. Печенье прислали из Шотландии, — ответила она. — Конечно, оно домашнее.

— Я так и думал. Оно не из мира синтетической дряни, которой нас кормят в эти «просвещенные» технологические дни! Этим следовало бы заняться серьезно, а не оставлять журналистам, которые не устают напоминать нам, что мы медленно отравляем себя. Искусственные красители, запрещенные в других странах; сладости, определенно опасные для здоровья; «съедобные» масла; мороженое, изготовленное бог знает из чего — конечно, не из чистых сливок и яиц, которые использовала старая экономка моей матушки.

— По всем этим вопросам создавались королевские комиссии[5], — подхватила Джин. — И ответ был всегда один и тот же: ничего нельзя сделать. Подумать только, на какие мысли может натолкнуть это печенье мадера! Возьмите еще.

— С удовольствием. — Он помолчал. — Не думаю, чтобы больничная пища могла хотя бы приблизиться вот к такому.

Джин покачала головой.

— Но она по крайней мере здоровая. Старшая сестра на кухне придерживается жестких стандартов.

У него на кончике языка вертелось: «Почему бы нам не пообедать вместе и не попробовать что-нибудь поинтересней?» Но вспомнив ее отказ принять его приглашение, он вместо этого спросил:

— Ваша подруга живет в Эдинбурге?

— О нет, гораздо севернее. — И он снова ощутил отчужденность.

Принимая вновь наполненную чашку, небрежно сказал:

— Просто подумал, не могли выполнить какое-нибудь ваше поручение, когда был там — не ожидая приглашения на чашку чая!

Она рассмеялась.

— Я уверена, что эта женщина — в общем-то, она мне вроде тети — с радостью испекла бы для вас печенье или приготовила что-нибудь. Но она далеко, очень далеко.

— Понятно. Что ж, это настоящий ужин — как говорит мой юный племянник. — Интуиция подсказала Блейру, что Джин больше не хочет отвечать на вопросы о своей тете или кто она там, и он решил не настаивать. Он часто думал о ее прошлом: есть ли у нее родственники; в каком окружении она выросла; чем занимается, помимо работы в больнице. Если бы она могла догадаться, как часто он о ней думает, Джин еще больше укрепилась бы в своем решении не поощрять его интерес.

— Маленький Тим прекрасно себя чувствует, — сказал Блейр, заполняя паузу. — Я не мог надеяться на лучшие результаты. Еще неделя, и отец сможет отвезти его в деревню.

— О! — Джин не смогла сдержать возглас отчаяния.

Он быстро взглянул на нее.

— Вам будет его не хватать?

— Да, — призналась она. — Он такой славный мальчик. — Улыбка ее стала виноватой. — Я всегда выступаю против фаворитизма в палате. Но…

— Человеческий элемент берет верх!

— Ну… Тим — это исключение. Бедняга так истосковался по вниманию. Конечно, — быстро продолжила она, — я знаю, что отец обожает его. Но мистер Баррингтон часто отсутствует и не может возить мальчика с собой за тысячи миль. Тим говорил мне, что много времени проводит у тети в Гемпшире, но между строк чувствуется, что ему одиноко. Конечно, скоро он пойдет в школу.

Блейр нахмурился.

— Не очень скоро. У миссис Четвинд трое собственных мальчиков, здоровых и полных жизни. Когда мистер Баррингтон обратился ко мне, Тим как раз был у них, и я сразу понял, что этим мальчикам нет никакого дела до их хрупкого кузена, а он не может участвовать в их играх. Он снова туда поедет — выздоравливать, но на этот раз с ним будет отец — не меньше месяца. — Блейр помолчал. — Откровенно говоря, лучше бы у Баррингтона был свой дом, где бы он пожил с сыном. Но у него нет дома в Англии. У него есть вилла вблизи Монте-Карло, но это слишком далеко — я же должен осматривать Тима после выписки. К тому же я говорил вам, что у миссис Четвинд есть няня. Это лицензированная медсестра, прошедшая весь курс подготовки. Она работала в детской палате до того, как занялась своей нынешней работой. Вполне квалифицированная и очень толковая женщина.

По его тону Джин чувствовала, что он не очень всем этим удовлетворен.

— Кажется ужасным, что мать не хочет о нем заботиться, — сказала она. — Я не могу понять, как женщина может так себя вести — не подумать о нем, даже когда он болен.

Блейр, казалось, колебался, отвечать ли на эти слова… Но вот он принял решение.

— Судачить о частной жизни пациентов нехорошо, — сказал он, — но между прочим мистер Баррингтон говорил мне, что если вы спросите о его бывшей жене, я могу вам рассказать. Похоже, что вначале он не соглашался на развод из-за обычая судов отдавать детей матери — даже если она виновна и не в состоянии хорошо выполнять свои родительские обязанности. Не было сомнений, что Дезире Фалькон, таково ее сценическое имя, не согласится заботиться о Тиме. Поэтому она с готовностью дала обязательство отказаться от мальчика и никогда не пытаться с ним встретиться — подождите! — воскликнул он, услышав негодующее восклицание Джин. — Она никогда не хотела ребенка и не чувствовала никакой ответственности за него.

— Мне это кажется все более и более невероятным, — сказала Джин.

— Конечно, — согласился он. — Но — Боже! Я едва не забыл, зачем пришел. У меня есть пациент из сельской местности, которого нужно принять как можно быстрее. У нас есть вакансии?

— Да, — ответила она. — В понедельник выписывается ребенок Денверсов. До этого времени можно подождать?

— Отлично. — Следующие несколько минут он рассказывал ей о новом пациенте. Затем, уже собираясь открыть дверь, оглянулся. — Вы собираетесь в отпуск на следующей неделе?

— В субботу. После пятницы меня на работе уже не будет. Я так рада, что Тим выпишется в пятницу. Мне не хотелось бы отсутствовать, когда его заберут. Боюсь, бедняжка расстроится.

— И вы будете отсутствовать?..

— Месяц.

— Так долго?

— Видите ли, — объяснила она, — у меня в этом году не было отпуска. Обычно мы делим отпуск на две части, но весной было так много работы, что я сказала матроне, что подожду; а теперь она настаивает на том, чтобы я использовала все время.

— Ну, благополучного возвращения, — сказал он. — Мы еще поговорим до вашего ухода.

В следующее мгновение дверь за ним закрылась. Джин постояла, глядя на дубовую панель, прежде чем вернуться за свой стол.

Обязанности… обязанности. Она вздохнула и снова взяла ручку.

Глава пятая

1

Завтра утром она уже не пойдет на работу.

У нее целый месяц, чтобы разобраться в себе: либо она вернется к здравому смыслу, либо наберется необходимого мужества, чтобы вырвать корни и начать все сначала.

Она никогда не обманывала себя, но в эти последние дни — с того времени, как Блейр Марстон пил чай в ее кабинете, — она особенно отчетливо поняла, какое место он стал занимать в ее жизни.

Достаточно тяжело сознавать, что, вопреки всем усилиям, она не властна над своим сердцем. Да, она не обманывается: Блейр неравнодушен к ней. Но больше ради него, чем ради нее самой, говорила она себе, с этим нужно покончить, прежде чем положение станет таким, что причинит ему настоящую боль.

Предположим, она расскажет ему правду? Видит Бог, не впервые за последние недели задает она себе этот вопрос.

Всю правду! Так, чтобы он увидел — а он это, конечно, увидит, — что для нее невозможно быть с ним, соединить с ним свою жизнь; потому что лежащая на ней черная тень может накрыть и его и все разрушить.

Вчера он наконец пригласил ее пообедать с ним. Сказал:

— Это для меня последняя возможность увидеться с вами. Завтра утром мне нужно уехать из города. Но мне нужно кое о чем предварительно поговорить с вами.

Охваченная паникой, она ответила, что это совершенно невозможно.

Она видела, что он удивлен, а может, и немного рассержен. Слегка пожал плечами и сказал:

— Что ж, придется подождать вашего возвращения. Или… может, скажете ваш адрес?