Айра Левин - Мальчики Из Бразилии

• Название: Мальчики Из Бразилии
• Автор: Айра Левин
• Издательство: БАДППР
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-87378-023-4

Роман Айры Левина, автора романов "Ребенок Розмари", "Щепка" и "Предсмертный поцелуй", написан в жанре политического триллера с детективным сюжетом и определенным фантастическим допуском.

Убежденный нацист врач-преступник Йозеф Менгеле задумывает спустя много лет после окончания войны вывести новую расу людей - расу Гитлеров. Он собирает в джунглях Южной Америки команду преданных людей и готовит крупномасштабный террористический акт: убийства в разных странах ученых-профессоров пожилого возраста. Так как за Менгеле охотится один из таких ученых - доктор Симон Визенталь, знаменитый охотник за нацистскими преступниками...

(Фильм с аналогичным названием вышел в 1978 году в США. Режиссер: Франк Шеффер. В главных ролях: Грегори Пек, Лоуренс Оливье).

---

Наконец ему все стало ясно.

- Не буду утверждать, что меня это не волнует, - сказал он, вытирая носовым платком ледяной пот со лба, - но если он разыскивает тех, к кому мы не имеем отношения, значит, он, конечно же, блуждает во тьме. Прием.

- Трр-трр-трр... квартире Дюрнинга, то есть, он вы­бирается на свет. Он там просидел не меньше часа. Прием.

- О, Господи, - сказал Менгеле, переключая на передачу. - Значит, нам нужно поскорее позаботиться о нем, чтобы чувствовать себя в безопасности. Вы соглас­ны, не так ли? Прием.

- Мы... трр-трр-трр... это возможность и очень вни­мательно. Я дам вам знать, как только мы придем к какому-то решению. Есть кое-какие и хорошие новости. Мундт... трр-трр-трр... вышел на клиента точно в срок. Как и Гессен. И Фарнбах звонил, на этот раз, слава Богу, не задавая никаких вопросов, сообщив удивитель­ную инфор... трр-трр-трр... что его второй клиент ока­зался его бывшим командиром, капитаном, который по­сле войны получил шведское подданство. Забавная ситу­ация, не правда ли? Фарнбах не был уверен, знали ли мы о нем или нет. Прием.

- Но его это не остановило, не так ли? Прием.

- О нет, он даже... трр-трр-трр... дней опережает расписание. Так что можете сделать еще три отметки на своем графике. Прием.

- Считаю совершенно необходимым сразу же занять­ся Либерманом, - сказал Менгеле. - А что, если он не ограничится тем человеком в Золингене? Если Мундт делал все, как полагается, я не сомневаюсь, что не будет никакого расследования и все будет в порядке, из Золингена не последует никаких неприятностей, во всяком случае, не больше того, что у нас есть сейчас. Прием.

- Если он еще болтается в Германии, я не согласен. Они... трр-трр-трр... всю страну, чтобы доказать свою добросовестность; им придется этим заниматься. Прием.

- Значит, сразу же, как только он покинет Герма­нию. Прием.

- Мы, конечно же, учтем ваши пожелания, Иозеф. Без вас ничего не будем предпринимать, мы знаем, как... трр-трр-трр... теперь. Кончаю.

Посмотрев на микрофон, Менгеле отложил его в сто­рону. Сняв наушники, он выключил приемник.

Из кабинета он направился в ванную, где, склонив­шись над раковиной, выдал наружу свой полупереваренный обед, умылся и прополоскал рот «Вадемекумом».

С улыбкой выйдя на веранду, он принес свои извине­ния генералу Францу и Маргот Шиффам, которые дожи­дались его за прерванной партией в бридж.

Когда они покинули его, Менгеле взял фонарик и в раздумьях отправился по тропинке до реки. Бросив не­сколько слов охраннику на вахте, он спустился к берегу, сел на ржавую бочку из-под масла - черт с ними, с брюками - и закурил. Он думал о Якове Либермане, который бродит из дома в дом, и о Зейберте и о прочих болванах из Объединения, которые, столкнувшись с не­обходимостью, считают ее всего лишь возможностью, и о своей преданности благороднейшим идеалам, длящейся вот уже несколько десятилетий, которые включают в себя и стремление к высшим званиям, и создание луч­ших образцов человеческой расы - и вот в последний момент все может пойти прахом из-за носатого еврея и кучки перепуганных арийцев. Он еще хуже того еврея, потому что Либерман, если верить тому, что о нем рассказывают, действует в соответствии со своими убеж­дениями, в то время, как они предают свои. Или думают, как бы предать.

Он бросил вторую сигарету в блестящую черную гладь реки и вернулся домой, крикнув охраннику: «Не спи!»

Повинуясь какому-то подсознательному желанию, он свернул в сторону и по заросшей тропинке направился к «заводу», по заросшей тропинке направился к «заво­ду», по той тропинке, по которой он и другие - молодой Лейтер, фон Шверинген, Тина Загорна (все они ныне, увы, мертвы) - так весело спешили по делам в утренние часы. Водя вокруг лучиком фонарика, он отводил густые ветви, переступая через узловатые сплетения корней.

Вот оно, это длинное приземистое строение, над ко­торым деревья сплели свои кроны. Краска осыпалась с покоробившихся стен, все окна были выбиты (это все проделки детей обслуги, черт бы их побрал) и целая секция проржавевшей крыши упала или была сдернута с торцового конца.

Передняя дверь, у которой были выдраны нижние петли, висела боком. Тина Загорна хохотала своим низ­ким мужским голосом, а фон Шверинген грохотал: - Встань и просияй! Тебя ждут прекрасные сны наяву!

А теперь тут царит только молчание. И скрежет, и писк насекомых.

Освещая путь перед собой, Менгеле поднялся по сту­пенькам и переступил порог. Пять лет тому назад он в последний раз переступал его...

«Прекрасная Бавария». На стене все так же болтался плакат, пыльный и рваный: небо, горы, цветущие аль­пийские луга.

Он перевел на стену луч фонарика и улыбнулся при виде старого плаката.

В стенах, к которым раньше крепились полки и стел­лажи, зияли дыры. Неподвижно торчали обрезки труб. На стенах коричневые пятна, где Лейтер пытался вы­жечь свастику. Мог спалить все здание, идиот.

Он осторожно шагнул по битому стеклу. Сгнивший ломтик лимона, пиршество для муравьев.

Он прошел по пустым разоренным кабинетам, вспо­миная, какая тут кипела жизнь, какое было потрясаю­щее оборудование. Прошло всего десять лет.

Все было изъято отсюда, частью разломано, частью передано в какие-нибудь поликлиники с тем, чтобы, если еврейская шайка доберется и сюда - они стали действовать довольно уверенно и напористо, «Команда Айзек» и другие - они ничего тут не найдут, никаких намеков на то, что тут происходило.

Он двинулся дальше по центральному коридору. Де­журный из туземцев бормотал успокоительные слова на примитивном местном диалекте, стараясь, чтобы его по­няли.

Он вошел в жилой отсек, в котором из-за сорванной крыши пахло свежестью и прохладой. Циновки по-преж­нему в беспорядке валялись на полу.

Вот и все, что от вас осталось, еврейчики - несколько дюжин циновок.

Вспоминая и усмехаясь, он прошел мимо них.

У стены блеснуло что-то белое.

Подойдя, он глянул на предмет в луче фонарика; подняв его, он сдул с него пыль и внимательно присмот­релся к тому, что оказалось у него в руках. Нанизанные на нить клыки хищников - браслет одной из женщин. На счастье? Потому что мощь и сила животного перехо­дит на того, кто носит такой браслет на руке.

Странно, что дети не нашли его; конечно же, они играли здесь, кувыркаясь на циновках, отчего те и при­шли в такой беспорядок.

Да, это хороший знак, что браслет пролежал тут все эти годы, дожидаясь, пока он не найдет его в эту ночь опасений и неуверенности или даже предательства. Про­сунув в него сложенныю щепотью пальцы, он спустил браслет по руке, в которой держал фонарик; кольцо звериных клыков звякнуло о золотой браслет часов. Он тряхнул сжатым кулаком, и клыки заплясали на запя­стье.

Он обвел взглядом бывший жилой отсек и поднял глаза к проему в крыше, сквозь который виднелись верхушки деревьев и мерцающие среди них звезды. И может, да, а может, нет, с них смотрел на него сам Фюрер.

Я не предам тебя, пообещал он.

Он оглядел то место, где было положено начало вели­чественным свершениям, которые ныне были воплощены в жизнь - и громко сказал:

- Я не предам.

Глава четвертая

- Мы можем исключить только четырех из одиннадцати, - сказал Клаус фон Пальмен, расправляясь с толстой сарделькой, лежащей перед ним. - Не кажется ли вам, что вы спешите, говоря о прекращении?

- Кто говорит о прекращении? - Либерман разминал картошку тыльной стороной вилки. - Я сказал лишь, что не могу позволить себе отправиться в Фагерсту. Я не утверждаю, что отказываюсь поехать в другие места и также не говорю, что не мог бы попросить отправиться туда кого-нибудь другого... кому не нужен переводчик.

Отрезав кусок сардельки, он вместе с порцией пюре отправил его в рот.

Они сидели в «Пяти континентах», ресторане франкфуртского аэропорта. В субботу вечером, 9-го ноября, Либерман сделал тут двухчасовую остановку на пути домой в Вену, и Клаус примчался из Маннгейма, чтобы встретиться с ним. Ресторан был довольно дорогой, но мальчик заслуживал хорошего обеда. Не только потому, что он все выяснил о человеке в Пфорцхейме, чей прыжок, а не падение с места наблюдали не менее пяти человек: после того, как Либерман связался с ним в четверг вечером из Гладбека, он успел смотаться и во Фрейбург, пока Либерман посещал Золинген. Кроме того, сухие четкие черты лица - выступающие скулы, обтянутые кожей, и блестящие глаза - при ближайшем рассмотрении дали понять, что мальчишка просто недоедает. Да ест ли кто-нибудь из них, как полагается? Так что пошли в «Пять континентов». Ведь они не смогут толком поговорить в какой-нибудь закусочной, не так ли?

Август Мор, ночной дежурный на химическом предприятии в Золингене, который, как Либерман и предполагал, был в свое время гражданским служащим, таможенником, скончался в больнице. Руководство пожарной охраны провело тщательное расследование взрыва, погубившего его, и выявило целую цепь накладок, которых нельзя было предотвратить. Так что Мора, как и Дюрнинга, трудно было считать жертвой заговора нацистов. Скромный бедный человек, овдовевший шесть лет назад, он жил со своей прикованной к постели матерью в обветшавшем строении, которое смахивало на ночлежку. Большую часть жизни, включая и годы войны, работал на сталеплавильном заводе в Золингене. Почтовые отправления или телефонные звонки из-за пределов страны? Его хозяйка откровенно расхохоталась.