Фелипе Фернандес-Арместо - Цивилизации

• Название: Цивилизации
• Автор: Фелипе Фернандес-Арместо
• Издательство: АСТ
• Жанр: Культурология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056644-0; 978-5-403-00426-8

Фелипе Фернандес-Арместо — известный современный историк, преподаватель Университета Миннесоты, лауреат нескольких профессиональных премий и автор международных бестселлеров, среди которых особое место занимает фундаментальный труд «Цивилизации».

Что такое цивилизация?

Чем отличается «цивилизационный» подход к истории от «формационного»?

И почему общества, не пытавшиеся изменить окружающий мир, а, напротив, подстраивавшиеся под его требования исключены официальной наукой из списка высокоразвитых цивилизаций?

Кочевники африканских пустынь и островитяне Полинезии.

Эскимосы и иннуиты Заполярья, индейцы Северной Америки и австралийские аборигены.

Веками их считали в лучшем случае «благородными дикарями», а в худшем — полулюдьми, варварами, находящимися на самой низкой ступени развития.

Но так ли это в реальности?

Фелипе Фернандес-Арместо предлагает в своей потрясающей, вызвавшей множество споров и дискуссий книге совершенно новый и неожиданный взгляд на историю «низкоразвитых» обществ, стоящих, по его мнению, много выше обществ высокоразвитых.

---

Я вспоминаю школу, уроки, на которых мы читали оды Горация. И наткнулись на строку, в которой поэт льстит своему покровителю, рассказывая о том, как Меценат занят государственными делами и среди всего прочего тревожится из-за того, что задумали китайцы. Я не мог поверить, что дела Китая имели значение для Рима времен Августов. Теперь я думаю иначе. Конечно, Гораций преувеличивал. Меценат дружил с поэтами, и они обращались с ним фамильярно. Патрон должен был понять шутку, скрытую в строке Горация: его государственная деятельность носит оттенок аффектации или претенциозности, она слегка показная. Однако чем старше я становлюсь, тем больше верю, что Меценат действительно думал о Китае. Главный вопрос всего остального мира неизменно таков: «Что дальше сделает Китай?» Этот вопрос никогда не потеряет своей злободневности. И нам следует задать его себе и сегодня.

Часть пятая НЕБЕСНЫЕ ЗЕРКАЛА Цивилизации высокогорий

Горные овцы вкуснее,

Но овцы долин жирнее,

Поэтому мы решили, что лучше

Забрать жирных овечек.

Томас Лав Пикок Боевая песня Динаса Вавра

Горцы здесь жили задолго до того, как были завоеваны; точно так же они долго жили до того, как стали цивилизованными.

Сэмюэль Джонсон. Путешествие на западные острова Шотландии[615]

9. Облачные сады Высокогорные цивилизации Нового Света Центральная Америка и Анды

Койоты хотят всех нас превратить в койотов, и тогда они лишат нас всего того, что нам принадлежит, плодов нашего труда, утомительного труда.

Джоэль Мартинес Эрнандес[616]

Из-за сильного холода, порождающего убийственные морозы, земли высокой сьерры не могут использоваться для выращивания фруктов и овощей… и мы можем включить сюда большие участки ниже по склону, которые также остаются необитаемыми… Есть земли, которые хоть и находятся в теплом климате, из-за состава почвы непригодны для обработки… поскольку в этих горах множество утесов и расщелин, и куманикой заросли целые лиги. В других горах почва хорошая, но они столь высоки и неровны, что на них нельзя работать. Все названные причины делают такие земли негодными ни для обработки, ни для жизни, как я сам часто замечал, проезжая по многим из этих областей.

Бернабе Кобо. История Нового Света[617]

Высота и изоляция: классифицируем цивилизации высокогорий

Это был долгий подъем. Эрнан Кортес причалил корабль к берегу и сосредоточил внимание на туманных сообщениях о богатстве верховного вождя ацтеков. «Веря в величие Господа, — писал он, — ив мощь королевского имени их высочества, я решил отправиться и найти его, где бы он ни был». Дорога вела вверх. Отряд завоевателей поднимался от Чапалы «по тропе такой крутой и неровной, каких нет в Испании… Бог знает, как мои люди страдали от жажды и голода и особенно от снежных бурь и дождей»[618]. Они пересекали пустынные плато, где их мучил голод и жгло солнце, и преодолевали высокогорные проходы, где приходилось бороться за каждый глоток ледяного разреженного воздуха.

Современники Коперника, они на этой высоте приносили жертвы не только золоту, но и научному любопытству. Разведывательный отряд попытался подняться на заснеженную вершину вулкана Попокатепетль почти 18 тысяч футов высотой, «чтобы узнать тайну дыма… но не смогли из-за большого количества снега, который там лежит, и вихрей пепла, прилетавших с горы, а также потому, что не могли выдерживать сильный холод»[619]. Приблизившись к столице ацтеков, Кортес позволил туземцам вести отряд через высокие переходы, где подозревал засаду — «не желая, чтобы они считали нас трусами».

Он и его люди выросли в горной (по европейским меркам) стране; но метрополия, которую Кортес нашел в конце своего пути, была расположена на невиданной для испанца высоте, насколько нам известно. Ярко раскрашенные, покрытые кровью жертв храмы Теночтитлана поднимались у озера на высоте 7500 футов над уровнем моря в долине, окруженной иззубренными пиками. Они словно были выше жизни, выше реальности. Теночтитлан напомнил пришельцам мрачный заколдованный город злодея-волшебника из популярного романа того времени[620]. Кортес, который льстил себе, вознося хвалу завоеванным местам, посчитал этот город не менее прекрасным, чем Севилья.

Кажется удивительным, что он считал свои усилия оправданными и искал культуру так высоко. В целом высокогорья на взгляд жителей низин кажутся враждебными цивилизации. Для соседей из низин «горец» обычно синоним слова «варвар», а свои страхи жители равнин оправдывают ссылками на историю, географию и мифы. Рассказы о колдовстве, инцесте и зверствах оставили глубокие следы на склонах гор[621]. Горцев часто считают «примитивными» беженцами, загнанными в горы наступающей цивилизацией; там, где они живут, редко встречаются плодородные почвы, и выращивать растения гораздо труднее, чем в долинах. Даже скот, пасущийся на горных пастбищах, принадлежит к более худым и мускулистым видам; к тому же недостаток пастбищ заставляет горцев вести полукочевой образ жизни. Долины, разделенные горами, порождают партикуляризм. Жители таких долин осознают свою независимость, к тому же их языки часто взаимно непонятны, и это усложняет сотрудничество в преобразовании окружения и создании больших государств.

Омери Пико, автор путеводителя для пилигримов XII столетия, предупреждал читателей относительно горских общин на дороге в Компостелло: «они нецивилизованы и не похожи на наш французский народ, они сношаются с мулами и не умеют вести себя за столом»[622]. Томас Платтер, швейцарец, желавший в XVI веке получить образование в Германии, столкнулся с презрительным отношением к себе из-за того, что вырос в горах[623]. Доктор Джонсон, утверждавший, что презирает шотландцев, сравнивал их в необходимости стать цивилизованными «с чероки — или, лучше, с орангутанами» и утверждал, что до союза с англичанами «стол у них был такой же скудный, как у эскимосов, а дома грязные, как у готтентотов». Он поддался любопытству современного этнографа, ищущего «примитивные народы»; как он сам признавался, ему хотелось посетить прошлое[624].

Однако реальность высокогорных обществ часто противоречит подобным утверждениям. Благодаря природной перспективе горцы смотрят на мир сверху вниз. Да, общинам горцев не хватает богатой наносной почвы, которая кормила ранние цивилизации в речных долинах; нет у них и доступа к далеким торговым маршрутам, какими пользовались островные и приморские цивилизации (см. ниже, с. 401–470). Тем не менее у них есть другие преимущества, искупающие эти недостатки, и именно эти преимущества заставляли исследователей искать затерянные миры и Эльдорадо на плато и горных вершинах — и иногда даже находить их там.

Высокогорья дают убежище от климатических крайностей за пределами умеренной зоны, смягчая жару тропического лета: высокогорные цивилизации процветали на тех самых широтах, где мы встречаем непреодолимые пустыни и непроходимые джунгли. Они могут занимать долины и области с внутренним орошением, где течет вода, накапливаются соли и создается пригодная для земледелия почва. Горы обусловливают климатическое разнообразие, укрывают небольшие зоны микроклимата, шлют дожди в определенном направлении и обеспечивают пригодные для сельского хозяйства склоны и долины с разным уровнем температур.

Например, поднимаясь в исторической Армении от жаркой долины Аракса к Кавказу, можно встретить любую среду: аллювиальные почвы, пригодные для выращивания фруктов, овощей и хлопка — до 4000 футов; поднявшись чуть выше, встретишь более сухие почвы под кукурузу, фрукты и орехи; выше 5000 футов — горные леса и заснеженные вершины, где вряд ли возможно выращивание зерновых; и горные пастбища выше 7000 футов, где летом можно пасти стада[625]. В самой нижней точке средняя температура лета часто превышает 90 градусов по Фаренгейту; в самой высокой точке, где живет человек, она падает до сорока градусов ниже нуля, и здесь людям приходится уходить в убежища, чтобы выжить. Травы с таких склонов сыграли большую роль в возникновении земледелия, поскольку вначале были одомашнены именно такие местные разновидности растений. Всякий, кто создает государство или раннюю систему обмена, получает в подобных местах разностороннюю экономику, позволяющую строить впечатляющие театры жизни общества, как в первом тысячелетии до н. э. в государстве Урарту с его высокогорными крепостями, сорокамильным каналом и хвалебными надписями вокруг озера Ван, или как в государстве Багратидов в X и XI веках н. э.: об их «городе тысячи и одной церкви» Ани и по сей день напоминают несколько куполов и шпилей среди полуразрушенных камней и заросших травой холмов.