Моника Варненска - Бамбук шумит ночью

• Название: Бамбук шумит ночью
• Автор: Моника Варненска
• Издательство: Наука
• Жанр: Публицистика
• Год: 1972

Очередная книга М. Варненской, известной польской писательницы и общественной деятельницы, — результат нескольких поездок по Лаосу в 1969 и 1970 годах. Как очевидец событий, автор правдиво и объективно рассказывает нам о беспредельном мужестве бойцов Патет Лао и всего трудового народа Лаоса в их борьбе против неспровоцированной агрессии Соединенных Штатов и служащей им лаосской реакции.

---

— Сахай садет! Товарищ принц!

«Садет» пожимает девушке руку, как и всем солдатам нашей охраны. Никаких придворных церемоний, никакого дипломатического протокола. Но видно, что люди, которые встречают принца Суфанувонга, глубоко его уважают и искренне ему преданы.

Принц одет в кожаную куртку, под нею — простая темно-голубая блуза, застегнутая у самого горла. На голове обычная солдатская фуражка бойца Патет Лао. Мне кажется, что принц выглядит моложе, чем два года назад, хотя в волосах прибавилось серебряных прядей, а лицо стало более суровым и жестким, чем раньше. Я откровенно говорю ему об этом. Принц улыбается и отвечает:

— Что ж, человек привыкает к трудностям…

Более 11 лет прошло с того дня, как пещеры, джунгли и гроты стали домом для принца Суфанувонга и других руководителей ПФЛ после их бегства от смерти. Борьба продолжается…

Слегка шипит бензоловая лампа, дающая резкий свет. Беседа идет за чашкой зеленого чая, хотя принц предпочитает лаосское пиво. Я тщательно записываю все подробности: мне хочется как можно точнее передать обстановку и атмосферу этой необычной встречи в глубине скального массива. Я нахожусь под впечатлением большой политической мудрости «красного принца», его проницательности в оценках международного положения.

— …Американское вторжение и бомбардировки освобожденных зон означают резкое усиление интервенции США, — говорит принц Суфанувонг. — Семидесятый год принес страшный «рекорд» — в среднем тысяча налетов авиации США каждый месяц! Должен заметить, что теперь в этих разбойничьих рейдах принимают участие целые эскадры тяжелых Б-52. Каждый квадратный метр наших полей буквально нашпигован осколками бомб и ракет, пулями и минами. Американцам нетрудно это сделать: они расширили старые и создали новые базы ВВС в соседнем Таиланде, сразу же за линией нашей границы. И продолжают строить такие базы. Поэтому наша борьба усиливается с каждым днем…

— А люди жаждут мира? — говорю я.

— Мира? Конечно! Но это должен быть справедливый мир. Мы не хотим и не можем принять мира на условиях, навязываемых врагом. Позиция Фронта в этом вопросе совершенно ясна и точно изложена в программе ПФЛ. Наша цель — мирный, независимый, нейтральный, демократический, объединенный Лаос. И никакой иной! Поэтому мы не прекращаем борьбы. В семидесятом году у нас было много побед и достижений на всех фронтах…

Принц обрывает фразу, ждет, пока я запишу его слова. Задумчиво поглядывает на меня, на знамя Патриотического фронта, вспоминает что-то и, мягко улыбаясь, вдруг произносит:

— В этой своей борьбе мы должны быть вместе с народом. Понимаете? Не снисходить до него, а идти плечом к плечу с ним, разделяя все его радости и заботы, его чаяния и труд, его горе и ту опасность, в которой он живет каждый час!

Минутная пауза. И вопрос, который мне тут задавали десятки раз:

— Ну, а что слышно во Вьентьяне?

Я подробно рассказываю о своих впечатлениях от пребывания в столице «королевского» Лаоса. Потом, не в силах удержаться, спрашиваю: как руководитель ПФЛ переносит труднейшие фронтовые условия долголетней жизни в джунглях и пещерах, в постоянной смертельной опасности?

— Привык… — с легкой усмешкой отвечает принц. — В общем здоров, не жалуюсь. Ежедневно занимаюсь гимнастикой. Вот только спать приходится мало: в общем не более трех-пяти часов в сутки. Очень много работы, которую просто нельзя отложить или взвалить на кого-либо…

И снова наш разговор возвращается к многочисленным задачам, которые стоят перед Фронтом. К тяжелейшей обстановке, созданной вторжением войск противника.

— Хотел бы сначала подчеркнуть, что в целом все это означает следующее: на бомбежки и разрушения мы отвечаем врагу созидательной деятельностью!.. Мы расширяем службу здравоохранения, строим школы, кладем начало развитию нашей промышленности. Конечно, мы еще не смогли полностью ликвидировать горькое наследство колониализма: вы ведь знаете, в стране было девяносто процентов неграмотных. Но с этим бедствием мы повели решительную борьбу и уже добились немалых успехов, причем сейчас основной упор делаем на подготовку учительских кадров. Впрочем, наш народ способный, талантливый, впечатлительный. Нужно только создать ему условия для дальнейшего развития уже сейчас, несмотря на войну. Патриотический фронт стремится к тому, чтобы книги, газеты, радио проникали даже туда, где нет никаких дорог…

Принц расспрашивает меня о Польше, о моих земляках. Вспоминает праздник 22 июля, который он провел в резиденции польской стороны в Международной комиссии по наблюдению и контролю во Вьентьяне. Потом неожиданно спрашивает:

— А вы знаете, что я бывал в вашей стране? Два раза! Да, да, только это было в тридцать третьем и тридцать седьмом годах. Разумеется, неофициально, как турист. В то время я учился во Франции и, возвращаясь на каникулы в Индокитай, останавливался в Варшаве. Представляю себе, как там все изменилось!

Я рассказываю принцу о нашей столице, показываю фотографии. На прощание «красный принц» дарит мне снимок с автографом: принц снят вместе с женой, которая вот уже более десяти лет делит с ним все тяготы и опасности лесной жизни. При расставании принц говорит:

— Рад, что вы по-прежнему интересуетесь нашей страной и нашей борьбой. Нам очень нужны объективные свидетельства испытанных и верных друзей. Ждем вашего следующего визита!

8

Душный, густой запах сырости и гниющей зелени волной ударяет в лицо, едва я выбираюсь на поверхность. После обязательного полуденного отдыха покидаем грот. Я радуюсь, когда сообщают приказ о выезде. Признаюсь: не люблю такой «сиесты», когда надо залезать в глубину подземелья или, наоборот, карабкаться по качающимся лестницам на верхние «этажи» пещер. Этот отдых в каменных мешках всегда кажется мне похожим на вечный сон в могиле. А между тем я абсолютно не права: в пещерах, гротах и подземельях кипит жизнь, под каменными сводами нередко звучат смех или песня. Вчера, например, мы смотрели фильм. Экран был сделан из простынь, укрепленных на гранитной стене пещеры…

По реке плывут небольшие плоты из тонких зеленых стволов бамбука. Сидящие на них девушки с любопытством присматриваются к нашей группе. На берегу, среди зарослей, торчат длинные, тщательно замаскированные стволы зениток, устремленных в небо. Зенитчики начеку.

Бамбуковая роща. Хижина без стен, скрытая в зарослях, хорошо замаскированная крыша. Внутри, на столе, желтые и розовые бумажные цветы. Зеленые хлопчатобумажные куртки и брюки солдат. Загорелое, улыбающееся лицо Фенг Кхуана, политического комиссара зенитно-артиллерийской части. Под аккомпанемент воркования диких голубей Фенг Кхуан рассказывает мне о своем хозяйстве:

Бойцы Патет Лао разгружают ящики с патронами, только что поступившими от друзей

— Наша часть была сформирована в октябре шестьдесят пятого года. В нее входят четыре роты, образующие батальон. Солдаты — представители различных этнических групп и племен — все без исключения выходцы из бедняцких семей. Самому старшему — тридцать пять лет, самому младшему — шестнадцать. Все умеют читать и писать, а некоторые окончили семилетку. С начала своего существования наша часть провела сто двадцать три боя с врагом и сбила сто девять самолетов…

— Сколько?! — не веря своим ушам, спрашиваю я. (А нора бы и привыкнуть: за время моих индокитайских «путешествий» я сто раз убеждалась в правдивости, казалось бы, самых невероятных сообщений и фактов!)

— Сто девять! — повторяет политкомиссар. — И все это были современные машины: Ф-105, Ф-4Н, Ф-104А, Ф-104С, Ф-101Д, Б-55, П-2У. Последний самолет — самой новейшей конструкции, предназначенный специально для ночных полетов… Да, еще один вертолет! Большой.

«Еще один!» — торжествующе кричит боец Патет Лао, стоящий у сбитого американского вертолета

Разумеется, каждый бой мы координировали с действиями пехоты или партизанских отрядов.

После беседы отправляемся на позиции. Долго идем по скользким от дождя тропинкам. Мои лаосские товарищи с тревогой поглядывают на небо: с утра в нем не смолкает зловещий гул. Среди кустов с трудом различаю провода полевых телефонов. Замечаю, как что-то блеснуло в траве. Наклоняюсь, чтобы поднять большой кусок металла. Но Самбат проворнее меня: хватает за руку, останавливает:

— Лучше не трогать! — сурово говорит он. — «Хыа бинь Америка» часто сбрасывают разную пакость, с виду совсем невинную. В том числе мины-сюрпризы или передатчики, наводящие самолеты на определенную цель…

Добираемся до места. Глубокие котлованы, из которых торчат стволы орудий. Запах костра, прикрытого маскирующим навесом, чтобы дым не был заметен сверху. Солдаты только что закончили обед. Дежурный сержант командует сбор. Бойцы ловко и быстро становятся в строй. Громко приветствуют гостей. Им известно, что я уже в третий раз посещаю Лаос, что была на других фронтах Индокитая, что я из страны «Полой» — из страны, которая тоже испытала страшную войну.