Эмиль Бутру - Наука и религия в современной философии

• Название: Наука и религия в современной философии
• Автор: Эмиль Бутру
• Издательство: Красанд
• Жанр: Философия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-396-00102-2

В предлагаемой книге ее автор, известный французский философ Э. Бутру (1845–1921), пытается найти пути разрешение конфликта между наукой и религией при помощи противопоставление натуралистического и идеалистического направлений. Во введении дается исторический обзор отношений между религией и наукой с античных времен до современной автору эпохи. В первой части автор подробно разбирает важнейшие натуралистические теории: позитивизм О. Конта, эволюционный агностицизм Г. Спенсера, монизм Э. Геккеля и т. д. Вторая часть посвящена идеалистическому направлению — учениям А. Ричля, У. Джемса и др.

Рекомендуется философам, историкам и методологам науки, студентам и аспирантам гуманитарных вузов, всем заинтересованным читателям.

---

Религиозные представления, как и всякие другие представления, создаваемые разумом о каком-либо объекте, требуют определения, требуют фиксации в формуле, т. е. в конце концов в образе. Такой образ может быть только символом. Долгих усилий стоило религии порвать ту связь, которая соединяла ее с вещами, как они даны, и е наукой об этих вещах; но связь эта была порвана, и религиозный дух нашел источник своей истинной жизни в объектах, превышающих опытные вещи, в объектах, не реализуемых силами одной только природы. И если уже те категории и понятия, которые мы применяем к вещам с целью познать их, носят существенно символический характер, если в области самого научного познание символизм оказывается совершенно неустранимым, то можно ли допустить, что религия, желающая представлять непредставимое, в состоянии освободиться от этого закона интеллекта? По-видимому, религиозный символизм должен быть даже, так сказать, символизмом в квадрате; ибо религия в тех своих утверждениях, которые сталкиваются с утверждениями науки, никоим образом не может соперничать с этой последней в смысле обогащение нашего познания. У религии совсем не тот объект, что у науки; она не является и ни в коем случае не может уже более стать для нас объяснением явлений. Поэтому ее нисколько не затрагивают открытия науки, касающиеся объективной природы и объективного происхождение вещей. В глазах религии ценность явлений заключается в их моральном значении, в тех чувствах, которые они внушают, в той внутренней жизни, которую они выражают и возбуждают; и, очевидно, этой ценности не может лишить их никакое научное объяснение.

Это не значит, что объективные элементы религии — верования, предания, догматы — должны быть очищены от всякого интеллектуального содержания и сведены к чисто практической ценности. Полное отделение теории от практики, как его пытался осуществить Кант, есть попытка несостоятельная; сам Кант не смог последовательно выдержать этой точки зрения. Лишенная всякого теоретического содержания, практика теряет ценность не только религиозную, но даже вообще человеческую; и потому сознание отказывается осуществить подобного рода разделение. Но сознание наше знает два вида познания: познание отчетливое и познание смутное, в частности символическое. Идея, руководящая работой художника, поэта, изобретателя и даже ученого, есть смутная идея, которую, быть может, никогда не удастся разложить вполне на идеи отчетливые; и однако это положительная, активная, действенная идея. Человеческая воля, человеческий интеллект всегда приводятся в движение идеями подобного рода. Математик, производя свое исследование, старается овладеть интуицией воображения, которая предстала перед его мыслью, как откровение, и которая определяется все точнее, по мере того как он все ближе подходит в своей цели: превратить ее в рациональное доказательство. Разум не извлекает истины в готовом виде; он их полагает, он их предполагает, и конечно на этой стадии они неизбежно являются неопределенными. Затем он испытывает полученные таким образом гипотезы, и самой этой операцией делает их все более и более отчетливыми. Истина человеческая есть гипотеза, наглядно проверенная и определенная фактами.

Религиозное познание, имеющее своим объектом не то, что есть, а то, что должно быть, не может определяться таким же способом, как познание научные; но если оно, независимо от своей практической ценности, представляет символическое значение, которым может удовлетвориться разум, сложившийся под влиянием научного опыта и жизни, то мы в праве сказать, что религиозное познание заключает в себе истинное и правомерное интеллектуальное содержание.

Такова основа так называемых догматов, являющихся, необходимым составным элементом всякой действительной религии.

Основных религиозных догматов насчитывается два: во-первых, бытие Бога, — Бога живого, совершенного, всемогущего; во-вторых, связь— также живая и конкретная — между Богом и человеком.

Было бы несогласно с фактами сказать, что идея Бога оставлена современным разумом. Правда, разум мало-помалу покинул идею божества внешнего и материального, которое представляло бы лишь удвоение или разрастание естественного бытия. Но с другой стороны разум все более и более проникается понятиями, которые, если их точно определить и углубить, как раз соответствуют тому, что религиозное сознание почитает под именем Бога.

Видимая природа есть всегда диссоциация, рассеяние, деградация, разрушение. Но мы мечтаем о сохранении, о сосредоточении, о примирении и о вселенской гармонии. Развитие одного индивидуума по естественному ходу вещей предполагает подавление некоторых других индивидуумов. Сверхчеловек Ницше нуждается в рабах. Зло есть в нашем мире условие блага, и при том условие, по-видимому, необходимое. Кем создан этот мир? Добрым или злым началом? Богом или дьяволом? Бог, благо, любовь, совершенство создало святых, смиренных, справедливых, подвижников самопожертвования. Но дьявол послал в мир голод, страдание, ненависть, зависть, вожделение, ложь, преступление, войну; и тем он пробудил активность человека и создал его прогресс. Все чудеса науки, промышленности, социальной организации, справедливости, искусства, религии, поэзии, воспитание являются с этой точки зрение лишь средствами, изобретенными человечеством для того, чтобы отразить осаждающее его зло или, по крайней мере, забыть о нем. Уничтожьте зло, и благо снова погрузится в первоначальное ничто 61).

Но именно против этого закона природы и протестует человеческий разум. Он хочет делать добро при помощи добра, а не при помощи зла; он хочет, чтобы свобода, благосостояние, добродетель одних не были неразрывно связаны с нищетой, рабством, развращением других. Он приписывает всему тому, что есть, и что само по себе представляет нечто положительное и живое, идеальную форму, ценность, право на существование и развитие. Он считает существующим прошлое, которого уже нет, и будущее, которое, быть может, никогда не наступит. Он хотел бы, чтобы сохраняли свою свободу и развивались вполне автономно все формы человеческой активности: наука, искусство, религия, частные доблести, доблести общественные, производство, национальная жизнь, жизнь социальная, общение с природой, с идеалом, с человечеством.

Мало того, разум замыслил установить среди множества элементов, кажущихся совершенно разнородными, согласие, гармонию, солидарность. Он требует, чтобы каждая вещь была всем тем, чем она может быть, в идеальном смысле слова; чтобы она осуществила максимум доступного для нее совершенства и в то же время была в неразрывной связи с целым и жила именно этою связью.

Возможно ли осуществить подобного рода цель?

Нельзя не признать, что это не выполнимо в плане природы, которая инертна и индифферентна к внутренней ценности существ, поскольку вообще возможно с точки зрение природы говорить о существах. Это превосходит также силы нашей рассудочной логики, которая, сведя вещи к понятиям, умеет лишь их отождествить или же объявить несовместимыми. В особенности не возможно это на почве догматических систем теологии, которые апеллируют только к категориям вечности, неподвижности, качества и статического единства.

Но уже сама природа, если не с узко научной точки зрения, то с точки зрение разума в широком смысле слова, есть нечто большее, чем простой механизм. Разве мы можем сказать с уверенностью, что в своей живой реальности она есть только бытие, а не совокупность существ? Жизнь, если мы принимаем ее за реальность и рассматриваем ее в ее специфических особенностях, рисуется нам, как гармоническое и сравнительно постоянное единство различных веществ и свойств, чего механические силы, предоставленные самим себе, никогда бы не смогли осуществить.

По аналогии с жизнью мы можем мыслить такое существо, в котором соединялось бы и пребывало все то, что обладает возможною формою существования и совершенствования, существо, которое было бы единым и в то же время множественным, не как совокупность материальных, расположенных друг возле друга, элементов, а как подвижная и текучая бесконечность сознания, личности. Если эта идея, выходящая за пределы опыта, и не навязывается разуму механически, то все же она вполне соответствует природе человеческого разума, как об этом свидетельствуют и предание народов и размышление мыслителей. Бытие, представляющее собою эту идею, и есть то, что религии называют Богом.

Второй основной догмат религий есть общение человека с Богом. Христианская религия так определяет это общение: „Бога никто никогда не видел; если мы любим друг друга, Бог живет среди нас“. Другими словами, Бог есть любовь, а любовь есть общение, способность жить в другом. Любить — значит подражать Богу, стать причастным бытию Божию, жить в Боге и через Бога.