Джинн Калогридис - Алая графиня

• Название: Алая графиня
• Автор: Джинн Калогридис
• Издательство: Зксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56530-6

Конец XV века. Прекрасная графиня Катерина Сфорца, внебрачная дочь герцога Миланского, самая храбрая женщина-воин, которую когда-либо знала Италия. Она мудро правит своими землями и отважно защищает их от захватчиков. Ее возлюбленным нет числа.

Искусная гадалка Дея — доверенное лицо Катерины, ее камеристка. Она не только хранит тайны из бурного прошлого своей госпожи, но и, раскинув карты, может попытаться предсказать будущие Катерины. Однако карты пророчат беду. Катерина не сможет отразить нашествие на ее владения войска Цезаря Борджа, безжалостного сына порочного Папы Александра VI.

Но, может быть, и свое поражение Катерина Сфорца сумеет превратить в победу?

Впервые на русском языке международный бестселлер Джинн Калогридис, подарившей читателям романы «Я, Мона Лиза» и «Невеста Борджа».

---

В ответ я опустилась в реверансе, а он дружески произнес:

— Дея, верно? Жена Маттео да Прато?

— Верно, — ответила я, краснея.

Я привыкла к тому, что не интересна никому, кроме Боны.

— Я уже много лет знаком с твоим мужем, — продолжал он. — На самом деле это я рекомендовал его на службу герцогу.

Смущенная его галантностью и непринужденными манерами, я не нашлась что ответить.

Галеаццо опаздывал, и Бона с Лоренцо целых полчаса болтали о разных пустяках. Первым появился грузный, могучий Чикко Симонетта, секретарь и правая рука герцога. По крестьянской прическе — волосы были длинными на макушке и коротко остриженными над непропорционально маленькими ушами — и круглому лицу с грубыми чертами его можно было бы принять за простолюдина, если бы не изящное платье и проницательный взгляд. У герцога не было тайн от Чикко, который приветствовал Лоренцо в высшей степени сдержанно, даже без намека на улыбку.

Последовала пауза, после чего появились три угрюмых вооруженных стражника, прислуга засуетилась, из кухни спешно прибежал виночерпий герцога. Тут явился и сам Галеаццо — без обычного пения фанфар, поскольку об обеде с Лоренцо в замке Павии должно было знать как можно меньше народу. Однако тщеславие герцога требовало, чтобы его приход сопровождался хвалебными песнопениями в исполнении того самого кастрата, который вместе с остальными развлекал нас накануне в покоях Боны.

Галеаццо готовился ровно через месяц отметить свой тридцать третий день рождения и находился сейчас в расцвете сил. Крепкий и мускулистый, как и все Сфорца, герцог был страстным любителем охоты. Его туника из серовато-зеленого муарового шелка была расшита медными геральдическими лилиями и отделана по вороту горностаем, покрой подчеркивал ширину плеч и груди. Светло-каштановые волосы с рыжеватым оттенком были подстрижены лесенкой, прикрывали уши, но все-таки были довольно короткими и не доходили до плеч, обрамляя лицо локонами, завитыми по последней моде. Выделялся довольно крупный нос, сломанный еще в юности, отчего на переносице образовалась заметная горбинка. Круглые зеленоватые глаза герцога были глубоко посажены, тонкие губы вечно поджаты и искривлены в презрительной усмешке.

Этот человек однажды приказал прибить своего врага к гробу и похоронить живьем. Это он, вместо того чтобы проявить великодушие к умиравшему с голоду крестьянину, который осмелился поймать кролика в его лесу, заставил несчастного съесть добычу вместе со шкурой и потрохами, отчего крестьянин умер в страшных муках. Это он в приступе ревности отрубил руки своему придворному, который осмелился обнять одну из бывших его любовниц. А ведь родители герцога вовсе не были бессердечными людьми. Его отец Франческо Сфорца отличался храбростью в боях, а мать, гордая и волевая дочь герцога Миланского, Бьянка Мария Висконти отличалась удивительной добротой. Подданные очень любили этих правителей. Когда их старший сын подрос, они сами были ошеломлены его спесивостью и жестокостью. После смерти Франческо Сфорца Галеаццо взял власть в свои руки. Он не слушал никаких советов матери, которая вскоре загадочным образом погибла от лихорадки или же, как уверяли некоторые, от яда, данного ей сыном.

Когда голос певца, восхвалявшего герцога, умолк, Галеаццо сверкнул глазами на жену, указал подбородком на меня и заявил:

— А она что здесь делает? Я же просил, чтобы о приеме знало как можно меньше народу!

Я опустила глаза в пол, Бона начала сбивчиво что-то объяснять, но ее мягко прервал Лоренцо:

— Это по моей просьбе, ваша светлость, разве вы не помните? Вчера я помешал молитве всех трех дам, и сегодня мне хочется загладить неловкость перед каждой из них.

Галеаццо нахмурился. Погода помешала ему отправиться на охоту, отчего его обычная раздражительность только усилилась. Я испугалась, что сейчас герцог выйдет из себя из-за намека на вчерашнее происшествие с девушкой.

Однако присутствие Лоренцо настолько успокаивало его, что он даже выдавил из себя улыбку.

— Мой добрый Лоренцо, нравится ли вам у меня?

— Да, ваша светлость, — ответил тот. — В особенности когда я окружен такими прелестными дамами. — Он обвел рукой нас троих.

От комплимента улыбка Галеаццо сделалась чуть шире.

— Она-то точно красотка! — с гордостью произнес он, подошел, взял Катерину за руку и поцеловал ее в губы.

Та в ответ опустилась в реверансе и бросила на нас с Боной торжествующий взгляд.

Затем герцог шагнул к Лоренцо. Они пожали друг другу руки и обнялись, причем я никогда не видела, чтобы Сфорца выказывал подобную привязанность даже родным братьям. Но Милан и Флоренция были верными союзниками. Дед Лоренцо Козимо когда-то поддержал отца Галеаццо, претендовавшего на миланский престол.

Расспрашивая Лоренцо, каково ему в такой холод было покидать теплую Флоренцию, герцог беззаботно кивнул жене и прошел дальше, больше не обращая на меня внимания. Он приблизился к массивному столу из черного дерева, на всех четырех ножках которого был вырезан символ Сфорца: змея с драконьей головой держит в пасти обнаженного младенца. Слуга поспешно отодвинул для него стул, похожий на трон. Герцог сел, откинулся на красную кожаную спинку и щелкнул пальцами. В тот же миг вперед выдвинулся виночерпий и вложил в руку его светлости золотой кубок, украшенный аметистами. Галеаццо сам указал, где кому устроиться. Лоренцо сидел справа от него, молчаливый, флегматичный Чикко — слева. Бона разместилась напротив мужа, Катерина — слева от нее, перед Лоренцо, я же оказалась справа от Боны.

Двое слуг поспешили зажечь высокие свечи в тяжелых канделябрах, стоявших на столе, потом Галеаццо обратился к одному из них:

— Неси вино и еду. Я голоден, а Лоренцо торопится. — Он взглянул на Бону. — Женщинам придется уйти сразу после обеда, нам с гостем еще предстоит обсудить дела.

— Тогда, с позволения вашей светлости, мне хотелось бы вручить госпоже Боне подарок в знак признательности за гостеприимство и в надежде сгладить неприятное впечатление, какое я произвел вчера, — произнес Лоренцо.

Если Галеаццо разозлился или оскорбился из-за второго упоминания обесчещенной девушки, пусть и косвенного, то не подал виду. Он кивнул и с явной скукой наблюдал, как Лоренцо опустил руку в карман туники и вынул коробку, отделанную алым бархатом и россыпью крохотных алмазов.

— Это вам, ваша светлость, — сказал он Боне, улыбнувшись, немного приподнялся со стула и передал ей подарок через стол. — Надеюсь, этот скромный дар порадует вас.

Бона позабыла о смущении и засветилась от удовольствия.

— Ваше сиятельство!.. Дорогой Лоренцо, у нас еще не было гостя столь желанного… и обходительного. — Она приняла коробку и развернула ее так, что золотая отделка и алмазы засверкали в пламени свечей. — Какая красота!

— Загляните внутрь, ваша светлость, — предложил Лоренцо.

Герцогиня осторожно подняла крышку. Под ней лежал какой-то толстый прямоугольный предмет, перевязанный шелковой лентой, немного шире и длиннее ладони Боны. Она вынула его из коробки. Это оказалась колода карт из толстого пергамента, покрытого разрисованным гипсом.

Бона постаралась скрыть свои чувства, но я-то знала, что она ненавидит карты. Развязывая ленту, моя госпожа выдавила из себя улыбку. Я вместе с ней глядела на карточную рубашку, чудесно расписанную цветами и вазами, обрамленную хороводом ангелов.

— Какая прелесть, — сказала герцогиня Лоренцо. — Благодарю вас.

— Переверни, — нетерпеливо потребовала Катерина.

Бона послушалась и вместе с Катериной громко ахнула от изумления.

Лицевую поверхность карты покрывало сусальное золото, на котором был мастерски выгравирован тонкий орнамент. На этом ослепительном фоне был нарисован нищий, молодой одноглазый мужчина с босыми ногами и в лохмотьях, с посохом, закинутым на плечо. Он стоял на самом краю черной пропасти, а у него за спиной возвышались горы изумрудов и сапфиров.

Бона принялась раскладывать перед собой карты одну за другой.

— Какая красота! — выдохнула она.

— Я знаю о вашей любви к иллюстрированным манускриптам, — пояснил Лоренцо. — Поэтому понадеялся, что мой презент вас порадует. Это первая карта колоды, она называется Дурак.

— Мне знакомы такие символические карты, — хохотнул Галеаццо. — Мои компаньоны ослепнут от подобного сияния! — Он понизил голос и заговорщически подмигнул Лоренцо. — Вот еще один способ блеснуть золотом за игровым столом.

Герцогиня застыла.

Лоренцо заметил ее напряжение и дипломатично произнес:

— Да, мессир, это действительно символические карты. Поэтому-то колода особенная. Многие предпочли бы использовать ее для более важного дела.

Галеаццо с недоумением нахмурился и спросил: