Франсуа Инар - Сулла

• Название: Сулла
• Автор: Франсуа Инар
• Издательство: Феникс
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00087-7

Аристократ, блестящий носитель греческой культуры, выдающийся стратег и дипломат, Сулла был исключительной личностью. Во главе римской армии разбил двух самых ярых врагов Рима — Югурту и Митридата. Следствием успеха триумфатора явилось то, что дважды он был объявлен главой империи. Государственный деятель, хранитель традиций и нравственных ценностей, способствовавший величию Рима, он сражался со всеми, кто желал вести беспощадную войну. И, добившись окончательной победы, пользовался абсолютной властью, возможно, менее кровавой, нежели при других диктаторах.

Однако если при жизни Суллу называли Felix (Счастливый), то в течение двух тысяч лет за ним сохраняется самая зловещая репутация: преемники (в частности Цезарь и Август), более безнравственные, чем он, по-своему распорядились его реформами, но с ожесточенным упорством представляли его скопищем всех пороков. Отсюда недоброжелательные комментарии писателей, искажение образа на бюстах, оставшихся после него.

Попытка если не реабилитации, то хотя бы пересмотра, эта биография не оставляет камня на камне от измышлений, сотворенных самими древними и рабски повторяемых (с переменным успехом) западной традицией. Она же вскрывает порочный механизм одной из первых фальсификаций Истории.

Франсуа Инар родился в 1941 году, доктор наук, профессор римской истории и археологии Канского университета.

---

В политическом плане это был, конечно, основной акт: не только потому, что касался уничтожения Мария и его людей, он признавал обоснованность действий двух консулов. И это признание было тем более необходимо, что до них этого сделать не осмеливался ни один римлянин: они нарушили священное пространство Рима, введя вооруженные войска в периметр, охраняемый религиозным запретом. Одной из основных особенностей политического и религиозного пространства Рима было то, что Город за стенами содержал ограниченную линией с уточняющими вехами pomerium — зону, защищенную смертельным табу: самые древние законы запрещали любое захоронение внутри этого священного пространства, и армия, явно ассоциировавшаяся с этим смертельным табу, не имела права доступа туда (разве что при особых условиях триумфа). Это создавало ощущение власти разного плана в зависимости от того, осуществлялась она внутри или вне pomerium. Внутри — речь шла о власти исключительно гражданской; вне — военная власть (символ — топоры в пучке прутьев), которая теряла всякую действенность, как только магистрат, облеченный ею, пересекал линию.

Сулла и Помпей Руфин вели военные операции против трибуна плебса (Сульпиция) и двух действующих преторов (Марка Юния Брута и Сервилия, кого так потрепали солдаты), приведших их к окружению Города, а затем заставивших проникнуть легионы до самых святых мест: Форума и Капитолия. Чтобы сенат принял решение поставить вне закона их противников, необходимо признать, что они действовали безошибочно и в качестве консулов только поддерживали порядок. Мотивировки сенатского положения должны были сослаться на продолжавшиеся несколько месяцев беспорядки, призывы к восстанию против консулов, организацию подрывной деятельности (предложения свободы, сделанные рабам) теми, кого подвергли теперь преследованию, называя врагами народа.

На самом же деле первое следствие декрета состояло в том, что указанные лица не могли выражать никакого протеста и даже под страхом быть обвиненными в сообществе с ними их должны были выдавать или убивать, если появилась возможность. Но, конечно, у двенадцати лиц по большей части было время, чтобы скрыться: некоторые даже отплыли в Африку или Испанию. Зато Марий и Сульпиций, последние, кто сопротивлялся, и самые известные, не могли легко раствориться и обрели другую судьбу.

Марий с одним из своих сторонников, Квинтом Гранием, тоже врагом народа, и рабами смог отплыть, но корабль, на котором они находились, из-за шторма был вынужден пристать к берегу. Им удалось избежать преследований остаток дня и весь следующий день, но, приближаясь к Минтурнам, когда они уже ослабли от голода, вдалеке увидели отряд всадников; тогда они поспешили к морю, чтобы добраться до двух кораблей, проходивших мимо. Граний и большая часть людей добрались-таки до одного из кораблей, который они заставили повернуть в сторону острова Искья, но Марию было почти семьдесят лет и ему очень мешала полнота; с помощью двух рабов с огромными трудностями он добрался до второго корабля. И достиг его в тот момент, когда всадники уже испускали угрозы в адрес экипажа. Как только они исчезли из виду, капитан судна счел необходимым сделать остановку в устье Горильяно под предлогом попутного ветра; он приказал перенести Мария на землю, так как у того случился приступ морской болезни, и тотчас же поднял якорь.

Отчаявшийся Марий прятался как мог, но голод заставил его выйти к лачуге одного старика, у которого он попросил немного еды. Последний, подкрепив его, посоветовал спрятаться в камышах болота у Минтурнов. Едва он нашел место, как увидел отряд всадников, которые начали пытать старика, заставляя его признаться в помощи Марию. Последний, освободившись от одежд, которые указывали, что он лицо высокого ранга, бросился к топи, где преследователи и нашли его. Местные магистраты должны были решить судьбу этого несчастного, голого, покрытого грязью, с веревкой на шее и связанными за спиной руками. Они не могли пренебрегать декретом, принятым в Риме, и решение касалось только способа, которым нужно было его убить: никто не хотел брать на себя ответственность. Все же нашелся чужак, кимвр, как говорят, возможно, прельщенный щедрым вознаграждением, который вызвался выполнить эту работу, но, побыв некоторое время в доме, где был заключен Марий, отказался: «Я не могу».

Жители Минтурнов догадались, что старик, чье горло требуется перерезать и чью голову отвезти в Рим, был великий Марий, шесть раз консул, победитель кимвров и тевтонов. Они решили помочь ему бежать, предоставив продукты и судно, на котором он смог бы добраться до Грания на Искье.

Для трибуна Публия Сульпиция все сложилось трагически просто: в противоположность большинству других он спрятался в поместье, которое у него было в Лавренте, в нескольких километрах южнее Рима. Публия предал один из его рабов, ему отсекли голову. В награду раб получил свободу, но чтобы наказать его за измену собственному хозяину, консулы, не будучи склонными поощрять ниспровержение законов, приказали убить его.

Победители сделали то, что было в их власти, чтобы схватить всех, кто был теперь вне закона. И когда некоторые покинули землю Италии, они не пошли далее в своих преследованиях. Эта демонстративная уверенность в действенности юридической меры так же, как и то, что они ограничились лишь двенадцатью ответственными, с очевидностью показывает, что Сулла и Помпей Руфин полагали только осуществить восстановление порядка. Нет сомнения, что если бы они сознавали, что участвуют в гражданской войне, они предприняли бы очистительные операции и преследовали бы своих врагов на краю земли. Подобное отношение позволяет думать, что они получили поддержку в своих действиях у сената и, вероятно, также у части народа.

Меры, принятые консулами, и дальнейшие события подтверждают эту догадку: на следующий день после сражения Сулла и Помпей Руфин созвали собрание народа, перед которым оба консула, выразив сожаление по поводу ситуации, в которую ввергли Республику демагоги, оправдали свое вмешательство необходимостью установить порядок и безопасность имущества и личности. Затем они объявили, что предложат на народное голосование серию распоряжений, призванных предотвратить возврат к таким беспорядкам.

Эти законы, носившие имя их авторов (каждый из них был, таким образом, частью Закона Корнелия — Помпея), в основном, относились к самой организации избирательных процедур: с одной стороны, каждый законопроект должен был впредь подвергаться предварительной апробации сената (что раньше было правилом для текстов, вынесенных на собрание трибами); и затем самое главное в законодательной деятельности передавалось центуриатным комициям, то есть собранию, которое группирует граждан больше не по территориальным единствам (как трибутные комиции), а по классам цензитариев, и в котором большинство достигалось, если восемнадцать центурий всадников и восемьдесят центурий граждан первого класса (самые богатые) голосовали одинаково. Эта центуриатная организация, начало которой легенда относит ко временам царя Сервия Туллия (VI век), опиралась на принцип пропорционального распределения налоговых и военных функций и политического веса: чем богаче был гражданин, тем более значительным было его участие в налогах и военных обязанностях, и тем более возможностей было у него обратить внимание на свой голос в собрании. Предлагая передать центуриатным комициям вес, который они утратили, Сулла и Помпей Руфин утверждением, что они искореняют всякий повод к бунту, недвусмысленно отдали предпочтение избирательной системе, при которой влияние возвращалось к самым богатым и благоразумным людям, а не к наиболее бедным, готовым на все. Во всяком случае ясно, что, отнимая у собраний плебса законодательную инициативу, они лишали трибунов основательной части их власти.

Это было основным в законодательстве, предложенном консулами: то, что политически было самым важным. Но были также законы, принимаемые ради народа, по меньшей мере три. Первый ограничивал 10 процентами рост долга; второй подтверждал объявление врагами народа двенадцати руководителей фракции Мария и отдавал приказ о конфискации в пользу государства всего их имущества. Наконец, последний закон, на котором настаивал Сулла, аннулировал законодательство, насильственно установленное Сульпицием с того момента, когда Сулла вынужден был временно отменить iustitium.

Насколько известно, свод мер был принят в нормальных условиях: Сулла отправил свои легионы заканчивать приготовления к Восточной кампании. И выборы магистратур на следующий год прошли без инцидентов, если не считать того, что приверженцы Мария, воспрянув духом, теперь открыто выступали за кандидатов, подпадавших под амнистию, и им даже удалось в некоторых случаях провести своих людей вместо тех, на кого опирались консулы, в частности вместо племянника самого Суллы Секста Нония Суфеиата. Что же касается консулата, выбор пал на Гнея Октавия, несомненно, в данном случае самого неспособного человека, одновременно нерадивого и некомпетентного, и на патриция Луция Корнелия Цинну, которого Сулла, по-видимому, поддерживал. В самом деле, во время своей кампании Цинна торжественно поднялся на Капитолий, держа в руке камень и клянясь всеми богами, что если он не будет честно защищать интересы Суллы, пусть его выбросят из Города, как он бросает этот камень, и театральным жестом бросил его с высоты Капитолия под аплодисменты многочисленных свидетелей. Ничего не известно о кредите, который Сулла мог дать под эти манифестации; зато известно, что он предпочел не стать врагом этого знатного патриция, активного и компетентного. И сам факт, что последний посчитал полезным проводить кампанию, обещая следовать только что принятым постановлениям, позволял Сулле быть уверенным в политическом равновесии, потому что Цинне таким образом удалось быть избранным.