Алексей Мороз - От легенды до легенды (сборник)

• Название: От легенды до легенды (сборник)
• Автор: Алексей Мороз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-51424-3

Что кушает за обедом Минотавр? Какие костюмы в наше время предпочитает дьявол? Откуда взялось проклятие императора, если император никого не проклинал, и как снять порчу с целой деревни, если о ней никто не знает? Можно ли с помощью големов обуздать революцию? Есть ли связь между вспыхнувшим талантом и упавшей звездой? Поймет ли оборотень оборотня, а человек — человека? Бесконечны линии легенд, и в этом они сходны с дорогами. Столь же прихотливы, столь же причудливо пересекаются… Иные легенды хватают не хуже капканов, иные, подобно маякам, указывают путь, но легенды не возникают из ничего.

Нынешний сборник вобрал в себя многое, так или иначе связанное с круговоротом дела и слова как в нашем мире, так и в мирах, порожденных воображением писателей-фантастов.

---

— Полчаса поболтаем, и можешь быть свободен. Тебя хватает еще на два подвала, но отдыхать некогда. С утра изволь быть во Дворце Правосудия.

Дюфур вопросительно поднял брови. Им стремительно овладевала журналистская лень, та самая, что неминуемо сменяется азартом. Жоли усмехнулся.

— Спрашиваешь, почему ты, а не какой-нибудь мсье-два-су-за-строчку? Арьергардный бой, дружище. Сражение позорно проиграно. Мы доверились болванам из полицейской префектуры, а те сочли дельце Гарсии заурядной уголовщиной. Оно и осталось бы таковым, круши безобразник другие бюсты и не пытайся Маршан свалить правительство. Гарсия неплохо ему подмастил. Соплеменник чудовища восстал! Официант сделал то, на что не хватает духу премьеру! Руки прочь от гражданина Гарсии! Маленький защитник великой Республики. Лучшие умы и перья на стороне отважного басконца! Они желают знать! Они требуют ответа! Кокатрис или человек? Живые гиены против мертвого льва. Станет ли позор Баскони позором Республики?

— Что за ахинея?

— Тебя развратили гепарды. Это не ахинея, это шапки наших конкурентов. Пока мы спали, «Планета», «Жизнь», «Мнение», «Обозреватель» выжали из гипсового крошева все, что можно. Завтра вынесут приговор, и «Бинокль» окажется в окончательной дыре. Наше молчание уже увязывают с позицией премьера по вопросам новых реституций и Трансатлантидского канала. Нужно превратить наш промах в позицию. Само собой, достойную, так что найди мне причину! Любую, кроме курса акций Трансатлантидской компании и нашей некомпетентности!

— Так я должен смыть с тела Республики имперскую скверну? — уточнил Поль. — Или, наоборот, восславить павшее величие?

— Смыть, но без мыльной пены и по возможности не замочив манжет. Они у нас сегодня бумажные.

Подали кофе и коньяк. Официант как-то особенно значительно наклонил голову, и Жоли столь же значительно кивнул. Странно, почему кофе в метрополии варят лучше, чем в колониях? Впрочем, и родина винограда отнюдь не Галлия. Жоли отложил сигару: за любимым напитком он никогда не курил.

— Парадокс, — поделился своим наблюдением Поль. — Кофе миру дал Аксум, но варят его там отвратительно.

— Впишешь это в следующий фельетон, и мы разошлем газету оптовым торговцам колониальными товарами. За рекламу приходится драться все жестче. Что скажешь о коньяке?

— У Жерара ничего не меняется, и это не может не радовать. «Гордость», и отличнейшая.

— Ты ошибся. Это «Адель». «Гордости императора» больше нет. Ни марки, ни торгового дома. Владельцы предпочли спустить свое сокровище в море и объявить себя банкротами, но не менять этикетку. И не выплачивать штраф за пятьдесят шесть лет восславлений басконского монстра. Теперь в буфетах шепотом предлагают «чудом уцелевшую» бутылку, но будь осторожен. В ней может оказаться что угодно.

— Скверно. Хотя не думаю, что «Гордость» ушла в море, скорее уж за него. Любопытно, каков запас этой, гм, «Адели» у старины Жерара? О, Бланшар!

Театральный обозреватель не походил на человека, между делом забежавшего промочить горло. Оглядев зал, он целеустремленно направился к столику заведующего отделом политики.

— Катастрофа в Опере в день премьеры. — Волнуясь, Бланшар изъяснялся заголовками, а его голос был достоин трагика или метрдотеля. — Ревнивый муж, нерасторопные служащие и катастрофа. Люсьяни не сможет петь минимум две недели. Повреждена гортань. Спешу к месту трагедии. Три интервью и репортаж! Потребуется место. Надо снимать Алможед, он терпит.

— Не возражаю. — Жоли невозмутимо поднес к губам рюмку. — Дюфур? Уступишь осипшему тенору?

— Почему нет? — Поль уставился в рюмку, хватая за хвост мелькнувшую мысль, кажется, гениальную. — Вот она, оборотная сторона искусства! В Опере избитый герой поет проникновенное ариозо, в жизни он шипит, как ящерица, и полощет горло. Кого Люсьяни изображал? На афишах какие-то подозрительные береты…

* * *

Завтрашнему визиту во Дворец Правосудия Поль предпочел незамедлительный визит в полицейскую префектуру. Там несколько раздраженно сообщили, что комиссар Бонне, чьи люди арестовывали мсье Гарсию, болен, и когда появится на службе, неизвестно. Журналист поблагодарил, вышел на пестрый послеполуденный бульвар и неторопливо двинулся вниз, к улице Валентинуа.

Где жил Бонне, Дюфур знал. В свою бытность криминальным репортером ему не раз доводилось гонять с полицейскими чинами шары и сидеть за рюмкой наливки. Комиссар Бонне даже среди коллег отличался здоровьем и здравомыслием, но полицейские — люди подневольные: прикажут заболеть — заболеют. Поль ставил сто к одному, что напуганное поднятой шумихой начальство озаботилось спрятать обидчика Гарсии от прессы, но хорошего газетчика примет даже «больной», а Дюфур полагал себя очень хорошим газетчиком.

Костлявая служанка окинула визитера достойным полицейского взглядом, узнала и, вытирая руки о чистейший передник, провела в гостиную, где с прошлой осени еще прибавилось фарфоровых собачек. Хозяин, сын так и не удосужившегося разжиться частицей «де» сыровара, вышел сразу же.

— Читал! — Бонне протянул для приветствия руку. — Занимательно, но разбойники либо существуют только в ваших головах, либо носят кокарду с кокатрисом. Я бы прижал сельского старосту, или кто там у этих туземцев?

— Мы так и сделали, хоть и не сразу. Нашлись и деньги, и ружья, и сообщники, но разбойники все-таки были… Иначе кто бы сжег три деревни?

— Так и надо, — отрезал комиссар. — Грызть волка его же зубами — отличный метод. Хотел бы я служить в колониях, здесь у нас порядка не добьешься — слишком много законов, адвокатов и писак. Я не о вас, вы — человек приличный. Чем могу служить?

— Завтра мне велено быть во Дворце Правосудия, но я туда не пойду. Что там будет — очевидно и неинтересно. Я хочу знать, что было.

— Неужели «Бинокль» напечатает о деле Гарсии правду?

— Нет. Но повторять за «Жизнью» и «Планетой» мы тоже не собираемся. Итак, комиссар?

— Почему бы и не рассказать? — Квадратная ладонь махнула в сторону покрытых ажурными накидками кресел. — Садитесь. Брат прислал вишневую…

— Не откажусь.

— Отлично. — Комиссар направился к буфету. — Гарсия из Тарба, жил через три улицы от дома, где родился император. В пятнадцать лет спутался с местной бандой и с ее помощью подался в Альбион. Вы видели эту физиономию?

— Нет пока. Смазлив?

— Во фраке сойдет за вашего брата, то бишь за репортера. Служил официантом в отелях и был наводчиком… Прошу.

— Спасибо. «Гордость императора» иссякла, но крестьянских наливок у нас не отнять. Так что наш герой?

Репортером в «Бинокль» и даже в «Планету» Бонне нипочем бы не взяли, зато комиссар рассказывал по порядку, строго придерживаясь фактов. Все началось год назад с кражи в «Якове Шестом», о которой писали, хоть и не слишком много. Из апартаментов вдовы губернатора какого-то из Ост-атлантидских островов исчезли драгоценности, в том числе фермуар с уникальной лиловой жемчужиной, известной как «Око василиска». Обычно губернаторша хранила сокровище в банке, но в этот раз взяла на курорт. Драгоценности были застрахованы, и хозяйка сочла, что этого довольно.

Воры во время второго завтрака пробрались в номер через балконную дверь, вскрыли чемоданы, завладели шкатулкой и скрылись тем же путем, что и пришли. Местная полиция сразу же вышла на след басконской шайки. Преступников арестовали, драгоценности вернули владелице. Все, за исключением вынутого из оправы «Ока».

Полиция некоторое время наблюдала за так или иначе вхожими в «Якова Шестого» басконцами, но этим и ограничилась. Спустя какое-то время владелица востребовала страховку и, разумеется, получила ее. Дело закрыли. Затем случилось нечто, на первый взгляд не связанное с кражей: в Альбионе принялись крушить находящиеся в частном владении бюсты басконца. После четвертого случая некий «консультант», о котором Бонне говорил с куда большим пиететом, чем об альбионских коллегах, собственном начальстве и мсье премьере, поставил в известность галльскую полицию.

Проследив происхождение разбитых императоров, мсье, вернее, мистер консультант выяснил, что все они изготовлены в одной мастерской, причем находящейся в пяти минутах ходьбы от «Якова Шестого». Всего в заказанной поклонниками императора партии было шесть бюстов, четыре превратились в осколки, еще два были отосланы на континент графу де Сент-Арман.

Консультант предполагал, что «Оком василиска» завладел некто, знавший о готовящейся краже и, возможно, проинформировавший о ней полицию. Опередив басконцев, настоящий вор спрятал жемчужину в сыром гипсе с тем, чтобы изъять ее, когда дело будет закрыто.