Алексей Мороз - От легенды до легенды (сборник)

• Название: От легенды до легенды (сборник)
• Автор: Алексей Мороз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-51424-3

Что кушает за обедом Минотавр? Какие костюмы в наше время предпочитает дьявол? Откуда взялось проклятие императора, если император никого не проклинал, и как снять порчу с целой деревни, если о ней никто не знает? Можно ли с помощью големов обуздать революцию? Есть ли связь между вспыхнувшим талантом и упавшей звездой? Поймет ли оборотень оборотня, а человек — человека? Бесконечны линии легенд, и в этом они сходны с дорогами. Столь же прихотливы, столь же причудливо пересекаются… Иные легенды хватают не хуже капканов, иные, подобно маякам, указывают путь, но легенды не возникают из ничего.

Нынешний сборник вобрал в себя многое, так или иначе связанное с круговоротом дела и слова как в нашем мире, так и в мирах, порожденных воображением писателей-фантастов.

---

Путь к месту купания девушка продумала заранее. Чтобы никому в неурочный час не мозолить глаза, пришлось выбираться из села огородами. Хорошо, что к началу октября последние овощи были убраны хозяйственными крестьянами, даже в полной темноте можно напрямик пройти через поля к зданию новой церкви, а там — околицами за село к чистому луговому озерку в трех километрах западнее. Дорога к нему шла по опушке леса, заблудиться даже ночью тут было невозможно. Почти весь путь она проделала чуть ли не бегом — светлый и приветливый днем сосновый лесок теперь, казалось, нависал над дорогой, таил в себе жуткие тайны. Больше всего пугало молчание. Конечно, перелетные птицы к началу октября уже успели улететь на юг, но даже привычных днем соек и синиц не было слышно, только ветер шумел в верхушках деревьев, да раздавался временами тягучий заунывный скрип — Ира не сразу сообразила, что это трутся друг о друга ветви деревьев. Поворот на луговую дорогу к озеру она отыскала сразу: тут росла, выделяясь черным силуэтом на фоне неба, раздвоенная древняя сосна. Озеро тоже встретило ее настороженной тишиной. Конечно, она любила воду и купалась осенью до самых заморозков, но того, что вода окажется настолько холодной, не ожидала. Дыхание сразу же перехватило, стоило только ступить по колено в черную неподвижную гладь озера. Раздумывать было некогда: девушка зажмурилась, глубоко вдохнула и, разбрызгивая черные капли, с головой погрузилась в ледяную жуть… еще… еще раз… Судорожно хватая враз онемевшим ртом воздух, оскальзываясь на глинистом берегу, она почти выползла по крутому обрыву на берег, продолжая шептать слова заклинания: «Кто сии слова знает, по три раза в день их читает, тот в огне не сгорит, в воде не утонет, капли крови своей не уронит».

На обратном пути следом увязалась собака. Иришка обнаружила ее, когда случайно оглянулась назад — большая светлая тень с горящими в темноте глазами метнулась от зарослей ежевичника к дороге. Сразу вспомнились все слышанные истории о таинственном звере чупакабре, якобы ворующем у сельчан кроликов и гусей. Недоверчивые слушатели понимающе хмыкали и не сомневались, что под мистического зверя работают местные выпивохи, но все больше находилось свидетелей появления таинственного существа. Иришка несколько раз оглядывалась на животное — собака не уходила. Она не пыталась приближаться, сохраняя дистанцию в десяток метров, не гавкала, не рычала, просто тихо следовала за девушкой. От ее присутствия по спине пробегала дрожь. Исчезла таинственная спутница только возле трассы.

* * *

Иришка вела урок в своем классе, когда случилось очередное происшествие. Худенькая рыженькая Оксанка, высунув кончик языка, старательно выводила продиктованные учительницей строки. Иришка сочувственно следила за появлением неровных белых букв, раздался треск, огромная тяжелая доска начала медленно отделяться от стены, грозя рухнуть прямо на рыжую головенку с пышными голубыми бантами. Позже Иришка поняла, что ее спасла только великолепная реакция, приобретенная на занятиях в «Викинге». Прыжок к доске, оттолкнуть ребенка, подставить плечо под падающее чудовище… Ей хватило доли секунды, чтобы проделать все это, даже не успела ощутить боли в плече, по которому пришелся удар металлической кромки. Тяжесть доски, двадцать пар расширившихся от ужаса глазенок и полуоткрытых ртов…

— Отойдите все подальше! Миша, бегом вниз к техничкам, позови плотника, дядю Володю…

Сбежавшиеся на грохот коллеги единодушно решили, что Ирина Михайловна и девочка родились под счастливой звездой. Перепуганный Володя оправдывался:

— Я же лично все крепления перед 1 сентября проверял, у меня же сын в этом классе учится…

* * *

В ночь, когда предстояло пройти испытание огнем, разгулялась гроза. На этот раз Ирина решилась добавить в чай бабе Насте данную ворожеей настойку. Когда послышался легкий храп, Иришка натянула поверх одежды непромокаемый пластиковый плащ, сунула ноги в резиновые сапоги и при свете белесых молний выскользнула из дома. Обычно она не боялась грозы и не очень понимала мать, бледнеющую при первых же раскатах грома, закрывающую наглухо все окна, занавешивающую зеркала и старинный блестящий самовар. Иришке даже весело было наблюдать, как стремительно неслись и клубились темные тучи, как раскалывалось небо от огненных стрел, как оглушительно грохотало, словно катились пустые бочки по каменной мостовой в приключенческом фильме. Мать всегда стаскивала ее с подоконника и шептала молитвы святому Илье-пророку и Пресвятой Богородице. Однако эта ночная гроза мало походила на виденное раньше. Иришка вдруг явственно ощутила себя совершенно беззащитной перед бьющими с неба слепящими молниями. Она вышла за село не таясь — в такую погоду не стоило опасаться нежелательных встреч. Небесная канонада все усиливалась, далекие зарницы превратились в близкие, почти непрерывные сполохи слепящего света. Девушка поднялась на небольшой пригорок, медленно разделась, простерла руки к полыхающему небу. «Лик Вышнего чудесный, гром небесный, меня простите, проклятие смирите. Ключ. Замок. Язык. Да будет так». Казалось, голубовато-серебряные стрелы летят прямо в нее. Иришка даже обрадовалась первым каплям дождя: начало ливня означало, что гроза уходит дальше. Ослепительная мертвенно-голубая вспышка… удар… Она очнулась от льющегося на голову ледяного потока, поняла, что лежит на земле без сознания уже несколько минут. Струи дождя нещадно полосовали распростертое в жидкой грязи тело, тонкая ткань рубашки прилипла к туловищу, мокрые волосы опутали лицо… Девушка пришла в себя от пульсации оберегов на шее — казалось, они налились живым теплом и слабо толкали в грудь. Домой она вернулась промокшей до нитки, но счастливой самим фактом своего существования. Вот только со зрением начали твориться чудеса: очертания предметов то двоились, то расплывались, в темноте ей мерещился ослепительный свет, а днем плыли темные полукружия и пятна.

* * *

Наутро в дом бабы Насти неожиданно пришла Матрена. Она появилась неслышно (как призрак, подумалось Иришке), — только что во дворе никого не было, и вдруг на пороге возникла высокая фигура в черном. Всегда приветливая и гостеприимная баба Настя скривилась, словно откусила яблока-дички, и сквозь зубы процедила:

— В тэбэ справа яка, Мотря, чи так прийшла?

— Та, я попросить твою квартирянтку, хай бы мени помогла трохи, трэба дещо зробыть.

— Тю, чи ты здурила, стара, чого б то дитя до тэбэ йшло? В тэбэ е кому помагать: и дочка, и невистка, их просы, Ирци николи, вона зараз на роботу йде, а ввечери мы будем ремонт робыть.

Матрена ушла несолоно хлебавши, а баба Настя достала мешочек со святой солью и начала истово сыпать по углам хаты, приговаривая: «Солью, солью посыпаю, семье покой возвращаю. Соль да вода тому, кто испортил мою семью. Да будет так». Ире она свои действия объяснила тем, что у Матрены дурной глаз, ничего хорошего она сроду никому не сделала.

* * *

А по дороге в школу на Иришку набросилась собака. Огромный темно-серый пес с коротким рыком мчался на девушку, волоча за собой тяжелую цепь. Ира успела только выставить вперед локоть, защищая горло, и отпрыгнуть к забору. Страшные клыки остановились в нескольких сантиметрах — цепь застряла в кусте сирени, из соседнего двора к ним с жутким матом мчался перепуганный хозяин пса…

* * *

План земельных угодий бывшего колхоза нашелся в шкафу кабинета истории, у запасливой Валентины Андреевны. Иришка пробормотала что-то про попытку написать серию очерков о селе для местной газеты, но историчка отмахнулась:

— Надо, значит, надо, бери, пользуйся. Это не секретная информация, для людей собирала и храню. Хорошо, что кому-то интересно.

Иришка несколько раз просмотрела огромный пожелтевший чертеж, пытаясь запомнить границы владений сельчан и представить это на местности. Получалось, что надо было идти вдоль маленькой речушки, затем полями, под лесом, до границы с Дремайловкой, обойти небольшое болотце, выйти к яблоневым садам Фруктового, затем — вдоль объездной шоссейной дороги до реки, а там — над рекой, за очередным болотом и лесом, по лугам к исходной точке. Дважды приходилось пересекать основную трассу. «Даст бог, в такой час немного будет транспорта, а то как бы крыша у людей не поехала при виде полуголой девицы, расхаживающей накануне покровских заморозков босиком», — усмехнулась про себя Иришка. Заморозки, в самом деле, собирались нагрянуть в ближайшую ночь. Дожди наконец прекратились, небо вечером напоминало перевернутую чашу расплавленного золота, все предметы в предморозном воздухе приобрели ясность и четкость рисунка тушью.

На этот раз Ира вышла из дома за полчаса до полуночи, прямо в одной рубашке. «В крайнем случае прикинусь лунатиком», — решила девушка. Она понимала, что эта ночная прогулка по стылым лугам и полям, под порывами почти зимнего ветра, дастся особенно тяжело. За ночь предстояло отмахать несколько десятков километров, в кровь сбить ноги. Путь казался бесконечным, перед глазами мелькали и расплывались яркие пятна, черные круги, калейдоскопом сменяя друг друга. Поначалу было очень холодно, но постепенно она разогрелась от быстрой ходьбы. Ожерелья на шее вновь начали наливаться теплом, волнами расходящимся по всему телу. Там, где поля были более-менее ровными, она переключалась на бег. Приближалось полнолуние, поэтому даже при почти полностью затянутом тучами небе можно было рассмотреть неясные очертания предметов. Внезапно свет пропал полностью. Иришка напрасно таращила глаза, терла веки кулаками, вертела головой. Ее окружала плотная непроницаемая чернота. Хуже всего, что девушка совершенно не представляла, куда идти дальше. Вытянув вперед руки, ступая неверными ногами, Ира сделала несколько шагов вперед и ощутила, что падает вниз, в плотную упругую темень. Она приземлилась на обе ноги, следом прошуршала осыпающаяся земля, и стало совсем тихо. Девушка запрокинула голову, с трудом рассмотрела на фоне темного неба черные конусы земли. Ступила несколько шагов — и рука уперлась в шероховатую стенку. Ира попыталась определить, где находится верхний край — на голову снова посыпалась земля. «Яма, я свалилась в какую-то яму, — поняла Ирина. — Что же это может быть? Скорее всего, песчаный карьер на границе с Дремайловкой. Значит, я одолела почти половину пути. Надо было забрать немного влево». Она начала осторожно обходить яму, касаясь рукой стенки, пытаясь найти более пологий край — все было тщетно. Попытки подпрыгнуть и ухватиться за край обрыва не увенчались успехом — ободранные пальцы хватали комья земли и пожухшую траву. В отчаянье девушка вернулась в угол и начала руками выцарапывать углубления в земляной стенке, шепча: «Именем силы четырех частей света, восхода и захода, луны и солнца, земли и воды, грома и молнии…» Песок тут слежался плотными, перемешанными с глиной пластами — чтобы выковырять несколько пригодных для подъема ступенек, пришлось потратить почти час драгоценного времени. Ставя ноги в углубления, упираясь спиной и головой в смежную стенку, обдирая коленки, она подтянулась до края карьера и перевалилась на поверхность. Несколько минут лежала, приходя в себя, потом поднялась и направилась в сторону темневшего вдали леска. Время от времени Иришка вынимала из ладанки на шее зернышки дикого мака и кусочки дербенника, бросая их на землю, повторяя вычитанные в бабкиной тетрадке заклятия: «Плакун, плакун! Плакал ты много, а выплакал мало. Катись твои слезы по чистому полю, не разносись твой вой по синему морю. Будь ты страшен злым бесам, полубесам, старым ведьмам киевским. А не дадут тебе покорища, утопи их в слезах; а убегут от твоего позорища, замкни в ямы преисподние. Будь мне слово при тебе крепко и твердо. Век веком!»[96]