Борис Григорьев - Карл XII, или Пять пуль для короля

• Название: Карл XII, или Пять пуль для короля
• Автор: Борис Григорьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02910-0

Шведский король Карл XII (1682—1718) настолько прочно вошел в русскую историю и русское сознание, что, когда речь заходит о Северной войне или о деяниях царя Петра I, мы автоматически вспоминаем и о его историческом противнике.

Несмотря на широкую известность неординарной, грандиозной личности Карпа и на обилие легенд и мифов, в России о нем до сих пор не появилось ни одной подробной монографии. Автор книги, большую часть своей жизни посвятивший изучению политического развития Скандинавских стран, попытался восполнить этот пробел. В результате читатель получил возможность взглянуть на известные события с другой, шведской, стороны.

---

Пока Юлленкрук «ставил» шведскую пехоту в четыре колонны, Реншёльд посвятил Левенхаупта в планы на грядущий день. Вероятно, фельдмаршалу захотелось как-то сгладить то неприятное впечатление, которое он оставил у генерала после утреннего столкновения на построении армии, поэтому он говорил мягким и дружелюбным тоном. Он спросил, знает ли Левенхаупт о том, что решил его величество. Левенхаупт ответил отрицательно, и тогда Реншёльд сообщил ему, что на следующее утро шведская армия пойдет в наступление и что он хотел бы вручить ему расписание боевого порядка пехоты. Левенхаупт не скрыл своего удивления, но заявил, что готов выполнить любой приказ короля. Из расписания генерал узнал, что пехоте надлежит наступать в четырех колоннах и оставаться в этом порядке до конца марша. Левенхаупт, согласно Энглунду, зная, как трудно построить полки в кромешной украинской ночи, попросил разрешения заняться этим заблаговременно, но в этой просьбе ему было отказано. «Нельзя выводить полки средь бела дня, если мы хотим застать русских врасплох» — так или примерно так ответил Реншёльд. Больше никаких сведений о предстоящем сражении Реншёльд генералу не сообщил[160]. Фельдмаршал после этого ускакал в Пушкаревку[161], а из монастыря вышел Юлленкрук, вручил Левенхаупту результаты своего труда и сказал, чтобы он зашел к королю и получил на завтра какие-то указания. О чем шла речь в комнате у Карла XII, Левенхаупт в своих мемуарах не упоминает. Более того, он отрицает само существование такого разговора. Педантичный генерал не пропускает в своих посмертно опубликованных записках самые незначительные детали, а вот важную беседу с королем накануне битвы он по каким-то причинам забывает. Все это, впрочем, согласуется с его желанием показать потомкам, что его в штаб-квартире игнорировали и в суть замысла Полтавского сражения не посвятили. Вероятно, король сказал ему что-нибудь такое, о чем вспоминать было не совсем удобно и приятно. Можно предположить, что Карл через окошко слышал содержание разговора Реншёльда с Левенхауптом и вызвал последнего для того, чтобы еще раз дать ему понять, что Реншёльд является главнокомандующим и Левенхаупт должен беспрекословно ему подчиняться независимо от того, будет ли король лично присутствовать на поле сражения.

После беседы с Карлом Левенхаупт созвал в палатке, служившей королю столовой, четырех пехотных генерал-майоров и приказал им переписать схему деления пехоты на колонны.

... На бумаге план сражения, по Карлу и Реншёльду, был прост и гениален — он строился в расчете на внезапность, темноту и слабого противника. Более 20 тысячам каролинце», включая кавалерию, нужно было в темноте незаметно и безшумно построиться, скрытно подойти к позициям противника, в узких проходах в нескольких десятках метров от русских укреплений пройти поколонно мимо десяти редутов и зайти русским в тыл. Возможно ли было такое? Кроме того, план был строго засекречен, и, не считая участников военного совета, никто, даже Левенхаупт (а вдруг проболтается?) не был посвящен в детали его исполнения. Случись непредвиденное с Реншёльдом, Сигротом или Пипером, как это произошло во время сражения, — и все станет неконтролируемым и неуправляемым.

Конечно, ни одно предприятие, подобное Полтавскому сражению, никогда не бывает свободным от риска. Если начать «штопать», сводить все концы в один узел и предусматривать гарантию против каждой неожиданной ситуации, никакого плана сражения может и не получиться. Но риск риску рознь. План Карла XII и Реншёльда даже на непрфессиональный взгляд имел слишком мало шансов на успех. Впрочем, у шведов большого выбора в средствах и способах ведения боя не было. Самая большая ставка делалась на везение, на военное счастье, на ротозейство и слабые боевые качества русской армии. А почему бы нет? Ведь раньше получалось.

Рекогносцировку — неотъемлемую святую обязанность любого военачальника перед битвой — шведы, как мы указали выше, провели весьма формально и поверхностно. Карл XII всегда это делал сам, но на сей раз он был прикован к постели, а Реншёльд посчитал, что в ней нет никакой необходимости, поскольку он неоднократно бывал на поле предстоящего сражения. Он не учел, что местность руками людей может преображаться и менять свой характер. Вечером 6 июля (25 июня) и ночью с 6 на 7 июля (с 25 на 26 июня) русские построили еще четыре редута — теперь уже вдоль прохода, который шведы планировали использовать для сближения с русским лагерем. Эта линия редутов встала на пути каролинцев как волнорез, вспарывающий морской прибой, и в час икс стала для них полнейшей неожиданностью.

... В лучах предзакатного солнца фельдмаршал Реншёльд ускакал из Пушкаревки и вернулся в монастырь. Командир правого кавалерийского фланга генерал-майор Карл Густав Кройц, получив от Реншёльда необходимые указания, раздал командирам полков копии диспозиции и вместе с ротмистром выехал на рекогносцировку местности, чтобы не допустить этой ночью ошибок. Фельдмаршал вместе с другими высшими офицерами пообедал в столовой, то бишь в палатке. Карлу XII поварихи Мария Бок и Мария Юхансдоттер приготовили отдельный обед, и король поел в одиночестве.

В шведском лагере лихорадочно готовились к выступлению: отзывали к своим частям все караульные посты, отсеивали непригодных для боя солдат, безлошадных кавалеристов, статских, раненых и больных с наступлением темноты готовили к отправке в Пушкаревку, сообщили всем пароль — как всегда, это были слова «с нами Бог!»

После того как король закончил трапезу, началась проповедь. Карл, отдохнув на походной койке, приказал вынести его из кельи. Его обнесли кругом по лагерю, чтобы он мог лично проследить, как вдет подготовка к сражению. В расположении гвардии он побеседовал с несколькими солдатами и офицерами. Его раненую ногу осмотрели избранные врачи, главными среди которых были Мельхиор Нойман, лечивший короля после перелома ноги под Краковом в 1702 году, Якоб Шульцен и полковой врач Густаф Больтенхаген. Тафельдекер Хюльтман находился рядом и помогал перекладывать своего господина.

В 20.00 к носилкам подошло отделение гвардейцев — 24 специально подобранных надежных парня. Среди них был рядовой Нильс Фриск, ветеран гвардии и каролинских походов, дважды раненный и уже имевший опыт транспортировки короля на носилках. Он, 23 гвардейца и 15 драбантов под командой лейтенанта Юхана Ертты должны были стать личной охраной короля. 24 простых синих плаща с желтыми обшлагами и желтой подкладкой гвардейцев резко контрастировали с 15 блестящими золотисто-голубыми мундирами драбантов. В любом случае эта заметные живые пулеуловители будут хорошей мишенью для русских мушкетеров и артиллеристов, ибо этим 38 парням предстояло сыграть в сражении роль живого щита вокруг своего короля.

Короля не понесут в сражение на руках — его повезет пара белых жеребцов в конных носилках, которые смастерили солдаты Далекарлийского полка. Носилки крепились между двумя лошадьми, на них поднимут походную койку с шелковым матрацем, на котором и будет возлежать король. Нильс Фриск поведет в поводу одного коня, восемь солдат пойдут с каждой стороны экипажа...

... Потом потянулось тягостное ожидание...

Мрак стал сгущаться. На шведский лагерь опустилась тихая украинская ночь...

Граф Пипер, Реншёльд, генералы и свита сидели на земле вокруг короля и изредка перебрасывались ничего не значащими словами. Некоторые умудрялись спать, завернувшись, в плащи. Всё постепенно тонуло в густой темноте. Чуть позже в ночи послышались дальние выстрелы и шум, поднятые тысячным отрядом валахов под командованием полковника Савдула Кольцы. Отряд выдвинулся к деревне Яковцы с заданием отвлечь внимание русских от маневра армии.

Русская армия, как известно, тоже готовилась к решающему бою.

Вольтер пишет, что под Полтавой сошлись две разные ипостаси человеческого характера, два антипода: по одну сторону был Карл XII — любитель опасности ради опасности обладавший львиной храбростью, сражавшийся ради удовольствия; по другую находился царь Петр I — осторожный политик, воевавший в интересах своего государства и народа. Один — безрассудный, от рождения расточительный; другой — расчетливый и целеустремленный. Один — целомудренный и воздержанный по темпераменту; другой любитель вина и женщин. Один — уже завоевал титул Непобедимого, но рисковал потерять его при первом поражении другой — только собирался завоевать титул Великого, и никто и ничто не могло бы его отнять у него. Один — рискующий прошлым, другой — будущим.

Если бы Карл XII был убит, это в конце концов было бы только потеря человека и Швеция осталась бы такой, кой она была, какой должна была быть. Если бы был убит Петр I, то с его смертью потерпело бы крушение все его дело, а значит, погибла бы и Россия.

Около 23.00 началась побудка: чей-то голос, похожий голос фельдмаршала, крикнул: