Виталий Мелентьев - Одни сутки войны

• Название: Одни сутки войны
• Автор: Виталий Мелентьев
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1979

Все три повести, включенные в сборник, посвящены событиям Великой Отечественной войны и рассказывают о героизме фронтовых разведчиков, выполнение каждого боевого задания которых было равноценно подвигу, хотя сами они считали это обыденным делом.

---

Все ждали решения, уже понимая, что член Военного совета не случайно уехал в войска — не хотел сковывать инициативы офицеров, своим присутствием влиять на ход мыслей и решение командарма.

Все это, не писанное, не закрепленное в уставах и директивах, все-таки было той частью сути армейской жизни, не считаться с которой не мог даже командарм. И он ходил по горнице и думал о том, что скажет ему командующий фронтом, как подготовлены к выполнению этого, еще не высказанного варианта боевых действий вверенные ему дивизии, приданные и поддерживающие части, как обеспечены они боеприпасами и горючим; что предпримет противник, если он примет этот внезапно и дерзко вырисовывающийся вариант.

— Хорошо… — наконец произнес он. — Хорошо! Все намеченные мероприятия проводить неукоснительно. И в то же время давайте этот самый вариант. Срочно! Два часа хватит?

— В основном… — уклончиво ответил начальник штаба.

— Разведчики, выкладывайтесь. Еще раз проанализируйте положение на нашем участке, свяжитесь с фронтом и с Москвой. Не исключено, мы рискнем.

Никто так и не сказал, в чем заключается возможный вариант, никто не проронил ни одного лишнего слова, но все — многоопытные кадровые военные — в той или иной степени представили его и почти автоматически, молча подсчитывали свои возможности, прикидывали заявки и даже неизбежные потери.

Незримая, трудная, творческая штабная работа продолжалась…

10

Парило. Лес стоял разомлевший и пахучий. Надсадно звенели комары, с тяжелым рабочим гулом проносились шмели. Птицы притихли — время шло к полудню.

Разведчики выбрали островок густого ельника, забрались под опущенные до земли ветви и там на мягкой и нежно-колкой подстилке из опавших хвоинок прилегли и закурили.

— Хоть бы карта была! — сетовал Матюхин. — Как тут сориентируешься?

Сутоцкий постепенно освобождался от психологического шока первой неудачи, от неприязни к Матюхину, который так смело взял инициативу в свои руки, и становился самим собой — ловким, быстро и точно соображающим спортсменом. Именно за эти качества Зюзин в свое время взял его в разведвзвод.

— Майор тренировал нас и по карте и на местности. Придется вспоминать и хотя бы вчерне нарисовать карту.

— Надо… — кивнул Матюхин, отмахиваясь от неподвижно висящего, как в непроветриваемой комнате, дыма. — У меня, как только понял, откуда немцы узнавали о нас, прямо-таки оборвалось что-то.

— Происшедшего теперь не вернешь. Давай займемся делом.

Похоже, Сутоцкий пытается перехватить инициативу, но это не волновало Матюхина.

Сутоцкий расчистил от хвоинок землю и концом ножа стал рисовать карту-схему местности.

— Значит, примем за основу Радово. Оно вот тут. Теперь пойма, передний край, просека, дорога… А дальше давай вспоминать вместе…

Матюхин молчал. Он смотрел на клубы табачного дыма и о чем-то сосредоточенно думал. Потом вдруг встал, пролез под ветвями, прошел до полянки. Ветер стих — послюнявленный палец почти не улавливал движения воздуха. Когда он вернулся, вид у него был довольный, словно он нашел что-то очень важное и нужное.

— Я так рассуждаю, — сказал он, — резервы наверняка станут возле воды. Такую махину напоить, обед сварить, баню организовать, постирушки, то да се — воды очень много нужно. Конечно, можно возить, так это значит дорогу накатать и показать лишние машины. Да горючего сколько потребуется. А его у швабов и так не густо. Значит, новеньких нужно искать возле речек или ручейков… Так что там было на майорской и лейтенантской картах?..

Они добросовестно вспоминали, прочерчивая линии просек, речушек и дорог, прикидывая, где немцам лучше всего расположить резервы. И когда карта-схема, пусть грубая, пусть неточная, все-таки была воссоздана, Матюхин вздохнул:

— Теперь предстоит проверить то, что мы надумали.

— Факт. Перекурим и полезем дальше.

Матюхин не ответил. Внезапно, кажется, почти над самыми их головами народился раскатистый гул самолетного мотора. Машина промчалась и скрылась, на мгновение блеснув в просветах между еловыми ветвями сине-голубым брюхом.

— Донесение получено, — улыбнулся Матюхин. — Пошли разведчики.

— Почему думаешь, разведчики?

— Штурмовик. Один мотор, а мощный. И без свиста, как у истребителей. А штурмовики в бой в одиночку не ходят. Значит, разведчик.

Они прислушались. Далеко вправо прогудел еще один самолет, и гул его мотора смолк как раз в той стороне, где, как предполагали разведчики, расположились эсэсовцы.

— Пожалуй, да, — согласился Сутоцкий, — разведчики.

— Сейчас утюжить начнут. — Матюхин приумолк, словно прислушиваясь к самому себе, и спросил: — У тебя в висках стучит?

— Стучит… вроде, — ответил Сутоцкий. — И как-то тяжело дышится…

— Вот-вот точно. И еще заметь: дым вверх не тянет. Он висит, даже чуть прижимается к земле, спускается.

— Ну и что?

— Во-первых, это к дождю, а может, к грозе. А во-вторых, немцы должны своих кормить? Должны. Значит, обязаны кухни растапливать. А куда дым от кухонь уйдет?

— Как это… куда? Рассеется!

— Вообще-то да. А сегодня?

— А что сегодня?

— Давление… Понимаешь, изменилось давление. Значит, дым от кухонь будет не рассеиваться, а висеть над самым лесом. Надо немедленно взобраться на деревья и понаблюдать за дымом. Там, где увидим сизые пятна дыма, там наверняка есть воинские части.

И сразу обоими овладело деятельное нетерпение. Они углубились в лес, разыскивая высокие деревья.

Через несколько километров разведчики наткнулись на старую вырубку, и Сутоцкий сказал:

— Теперь надо искать деревья-семенники.

— Не доходит…

— Ты ж человек южный, степной… Так вот, когда вырубают делянку, то оставляют несколько самых высоких и здоровых деревьев — семенников. Они растут, приносят плоды, и семена рассыпаются по вырубке, прорастают, и опять вырастает лес. И здесь должны быть такие семенники.

И они нашли две огромные, заматерелые бронзовобокие сосны. Сучья у них начинались высоко вверху. Пришлось снять сапоги, из телефонного кабеля сделать пояса-перехватки, как у монтеров, и, царапая о кору отвыкшие в сапогах от живой земли ступни, карабкаться враскоряку, обхватывая толстые стволы и перебрасывая вверх пояса-перехватки.

Лес раскинулся широко и привольно. Он перемежался пологими взгорками-гривками, в нем угадывались дороги и просеки, врубившиеся в чащобу, поля. Слева маячила колокольня Радова, от нее легко было вести отсчеты.

Как и предполагал Матюхин, над верхушками разомлевших от жары деревьев сизо-бурыми пятнами висели призрачные островки дыма, почти сливавшиеся с сизо-зелеными вершинами, и, если бы разведчики не искали эти дымы, они бы не обратили на них внимания. Но они искали их. А когда нашли, то мысленно, по запечатленной в мозгу карте-схеме, привязали их к местности и постепенно разобрались в окружающем.

Дымы растекались вдоль речных долин, которые не так уж трудно было различить: зелень деревьев вдоль рек и речушек была темнее.

Вот так, обнаруживая во впадинках-долинах дымные пятна, разведчики еще примерно, еще весьма приблизительно, но определили, где располагаются резервы.

Они уже собрались слезать со своих наблюдательных пунктов на прогретую землю, пахнущую входящей в сок земляникой, когда над ними вновь промчался штурмовик, и Матюхин, не удержавшись, радостно помахал ему вслед.

На штурмовиках, как известно, в центре фюзеляжа сидел в блестящем колпаке воздушный стрелок. В его обязанности входила охрана самолета с тыла, с хвоста. И смотрел стрелок не вперед, как летчик, а назад. Этот стрелок, молодой и веселый младший сержант, увидел приветственный жест Матюхина. Увидел и вначале не поверил, а потом все-таки поделился сомнениями с пилотом. Тот развернул машину и еще раз прошелся над соснами-семенниками. Теперь Матюхина разглядел и пилот и хотел было скомандовать «Огонь», чтобы срезать фашистского наблюдателя, но вовремя удержался: не будут же гитлеровцы приветствовать советский самолет-разведчик! И летчик, чуть качнув крыльями, ушел на свою сторону.

11

Майор Лебедев, покачиваясь в машине, тщательно продумывал свое поведение. Ему, прямому и мужественному армейскому офицеру, в общем-то претило выполнение  т а к о г о  приказа. И не потому, что он противоречил его отношению к жене, семье: они были далеко и повредить им ничто не могло. Как большинство сильных мужчин, он даже не задумывался, любит жену или нет. Просто она была его частью, и жизни без нее он не представлял. Его смущало другое: и до войны он никогда никому не говорил нежных слов, не умел ухаживать, «оказывать внимание». Учиться этому в войну ему, естественно, не приходилось. Теперь требовалось лгать, подыскивать чуждые ему слова. Майор понимал, что без особой нужды такие приказы не отдаются. Тем более в данном случае. Он знал, что обязан помочь найти истинных виновников гибели нескольких разведгрупп.