Марина Серова - Хорошее время, чтобы умереть

• Название: Хорошее время, чтобы умереть
• Автор: Марина Серова
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63021-9

Частный детектив Татьяна Иванова впервые столкнулась с таким делом, когда под подозрение попадают практически все знавшие потерпевшую. Старушка Ахолия Ягудина убита изуверским способом, ей в глаз воткнули какой-то железный предмет. Но странным кажется другое – Ягудину ненавидели все, кто с ней сталкивался. Даже родственники называют ее не иначе как Баба-яга и пугают домашних ее именем. Своим скандальным нравом Ахолия испортила отношения со всеми близкими и знакомыми. Даже не зная ее, у самой Татьяны чесались руки воткнуть ей что-нибудь острое в глаз. Видимо, кто-то и не удержался. Ни у одного из родственников, как выясняется, нет алиби на момент убийства, а некоторые из них в свое время профессионально занимались фехтованием…

---

– Ответить на мои вопросы – всего-то-навсего. И главное – правдиво. Элла Ивановна, скажите, где вы были в момент убийства вашей сестры? – спросила я в лоб, не желая больше ходить вокруг да около.

– Я? – растерялась она. – Я, вообще-то, уже говорила в полиции… Ну, хорошо, скажу и вам. Я была здесь, дома.

– Одна?

– Да, Валерий Палыч уехал в тот день на дачу.

– Вы не поехали с супругом? Почему?

Элла Ивановна немного помялась.

– Видите ли, мой муж – страстный любитель дачного отдыха, а я – нет. Не люблю, знаете ли, экстрим. Ну, какая дача в начале апреля? Еще холодно, приходится топить печь, а топим мы, заметьте, дровами, и пока дом не прогреется, сидишь там в куртке, в сапогах, как кочан капусты. Одним словом, я люблю приезжать на дачу первого мая или как минимум в конце апреля: уже достаточно тепло, соседи тоже приезжают в это время, можно пригласить их на чай. Мы делаем шашлык, топим баню, ходим гулять по окрестностям… Земля уже подсыхает, травка начинает зеленеть, да и в доме не так холодно. А начало апреля… Брр! Нет, в холодное время я не езжу, муж все один… У нас там в погребе запасы, он обычно оставляет пустые банки, а соленья и варенье привозит домой… А что?

– Нет, ничего, – поторопилась я успокоить женщину, – это я так спросила, для общей картины. Чтобы знать, кто где был в тот момент…

– В какой момент?

– Когда убивали вашу сестру. Значит, вас здесь никто не видел, как я понимаю. И вашего мужа на даче скорее всего тоже.

– Его? Не знаю, может, кто и видел. Он сам говорил, что никого не встретил… А, нет, подождите! Как же! Его видел сторож, он у нас там постоянно – и зимой, и летом. Да, да, Петрович должен был видеть Валерия Палыча, он же мимо его сторожки проезжал. А что?

– Давайте вернемся к вашему алиби, Элла Ивановна. Скажите, пожалуйста, что конкретно вы делали в это время?

– Я уже говорила этим господам из полиции, что утром, проводив мужа на дачу…

– Во сколько это было? – тут же уточнила я.

– Примерно без четверти девять Валерий уехал… Ну, может, чуть позже, без десяти девять. Да, именно так. А я сначала убралась на кухне – мы там завтракали, – потом позвонила приятельнице, но ее не оказалось дома, и я села посмотреть телевизор…

– И какую передачу вы смотрели? – снова уточнила я.

– Передачу?.. Подождите, Татьяна, – вдруг спохватилась хозяйка, округлив глаза, – а на каком, простите, основании вы учиняете здесь допрос? Вы меня что, подозреваете?! В полиции допрашивали, допрашивали, теперь вот вы…

Лицо Эллы Ивановны снова пошло пятнами, она задышала чаще. Я поспешила успокоить дамочку.

– Простите, что мне приходится задавать вам подобные вопросы, – как можно более вежливо сказала я, – но, если вы помните, я взялась за очень непростое дело – вытащить из кутузки вашего внука, обвиняемого в серьезном преступлении. Так что прошу вас не удивляться моим вопросам и уж тем более не обижаться на них. Вернее, вы можете обижаться, если хотите, это ваше право. Но на мои вопросы все-таки ответьте.

Элла Ивановна высоко вскинула свои красивые тонкие брови.

– И, по-вашему, это поможет Роману? Если вы будете знать, какую передачу я смотрела в девять часов?

В ее голосе слышался явный сарказм. Конечно, человеку, далекому от юриспруденции, это, наверное, действительно кажется странным: скажи мне, что ты смотрела по «ящику», и я скажу тебе, кто убил твою сестру… Но объяснять дамочке тонкости моей профессии я не собиралась, дело это долгое и неблагодарное. Я пытаюсь помочь ее любимому внучку, этого достаточно.

– Элла Ивановна, поверьте, в моем деле важно абсолютно все. Иногда маленькая, совсем крохотная на первый взгляд мелочь выводит меня на настоящего преступника, а невиновного оправдывают.

– Да? Надо же! Кто бы мог подумать?! – женщина покачала головой. – Впрочем, я действительно далека от всего этого… Я – искусствовед, скоро уже пятьдесят лет, как работаю в музее, между прочим, награду имею. А все эти убийства, преступники, полиция-милиция, криминалистика и все такое… Нет, Бог миловал: от всего этого я далека…

– Ну, теперь не так уж и далеки: ваш родной внук обвиняется в страшном преступлении, – напомнила я.

– Да, – грустно констатировала она, – следователь говорит, что ему грозит до пятнадцати лет. Боже мой! Это же так ужасно! Татьяна, неужели это правда?

– Что за убийства дают до пятнадцати? Правда, – кивнула я.

– Ужас! Ужас!.. – заломила руки Элла Ивановна и тут же добавила: – Но имейте в виду: он не виноват! Я это говорила и буду говорить: Ромочка ни при чем! Как полицейским вообще такое в голову пришло?! Он хороший воспитанный мальчик, спортсмен, он даже учился в институте, он не мог…

– Элла Ивановна, поверьте моему опыту: принадлежность человека к доблестной армии спортсменов не является гарантией его законопослушности. Ваш внук, как выяснилось, единственный наследник вашей сестры, а наследство на него свалилось, согласитесь, не такое уж маленькое для молодого человека: двухкомнатная квартира с евроремонтом, картины, другие предметы антиквариата, довольно приличная денежная сумма… Кстати, Элла Ивановна, вы, случайно, не в курсе, откуда у вашей сестры такое, не побоюсь этого слова, богатство?

– Вы будете удивлены, но я понятия не имею.

– А ваши родители…

– Нет, нет, наши родители здесь ни при чем, они умерли давно, и между нами они разделили все поровну. Да нам и досталась-то всего-навсего их трехкомнатная квартира, старая машина и небольшая практически ветхая дачка. Отец хотя и был профессором, но денег и богатства особого не скопил. Квартиру мы с сестрой, разумеется, тут же продали, я на свою долю купила сыну и его семье квартиру, Ахолия тоже купила себе квартиру, ту, в которой ее и убили. Дача досталась мне, машина – сестре, хотя она и устроила скандал по этому поводу, требовала, чтобы я уступила ей и дачу, и машину. Ее она тоже продала, но особенно много она не стоила, так, мелочь, на кое-что из мебели ей хватило… Но больше никакого наследства у нас не было, ни у нее, ни у меня. Все остальные наши родственники бедные либо давно оставили этот мир.

– А у вашей сестры не было случайно обеспеченного мужчины, который мог ее, так сказать, спонсировать…

– У кого? У сестры? Мужчины? Боже! Что вы такое говорите?!

– Ну, может, вы не в курсе? Так бывает… между вами ведь не было доверительных отношений.

– Нет, нет, не было у нее мужчины, это точно, она же переругалась со всем городом, господи! Умудрилась даже нагрубить нашему депутату, обозвала его вором и проходимцем, представляете! Тот, кажется, собирался даже в суд на нее подавать…

– Ого! – невольно вырвалось у меня.

– Да, вот такой была Ахолия Ивановна, – грустно вздохнула хозяйка, опустив глаза.

– Говорят, вашего мужа она оскорбляла просто нецензурными словами.

– А из-за чего бы, вы думали, мы перестали пускать ее в дом? И мужа, и сына… Она же постоянно клеветала на мальчика, говорила, что он у нас – разгильдяй, каких мало, двоечник, прогульщик, что его надо поставить на учет в детскую комнату милиции… Еще говорила, что в двенадцать лет он уже интересуется девочками… Это наш-то сын! Да он школу окончил всего с двумя четверками, да он у нас в студии рисования много лет занимался. Он и на строительно-архитектурный сразу поступил, притом сам, мы никому взяток не давали. А еще она говорила, что, после того как он побывает у нее в гостях, пропадают ее вещи. Как только ее язык повернулся оговорить ребенка, собственного племянника! Я тогда категорически запретила сыну ходить к ней: нечего общаться с такими тетями. Лучше уж совсем не иметь родственников, чем вот так…

В голосе Эллы Ивановны слышалось столько обиды, что я невольно подумала: а что, могла ведь и она… Здесь, в этой квартире, в момент убийства ее никто не видел, смотрела она свой телик или, может, вместо этого отправилась тайком к своей сестрице, прихватив что-нибудь остренькое, например точилку для ножей. У меня дома есть такая штуковина – металлическая, длинная и круглая в диаметре, с деревянной ручкой. Вполне пригодная вещь, чтобы проткнуть кому-нибудь мозг…

– Так, значит, с девяти часов утра вас никто не видел, – заключила я, вернувшись снова к волнующему меня вопросу. – И до какого часа, позвольте спросить?

– Где-то в одиннадцать – начале двенадцатого соседка Полина Родионовна пришла чайку попить, она на одной площадке с нами живет и заходит иногда поболтать. Но, Татьяна, я могу поклясться вам, что не убивала сестру! Конечно, я была на нее обижена, и не скрываю этого, но скажите мне, кто не был обижен на Ахолию?! Разве что тот, кто не знал ее совсем.

– Да, возможно, возможно… А что, вы говорите, смотрели в тот день по телевизору?

– Я практически всегда смотрю только один канал – «Культуру». На других один негатив – все только криминал да, извините, порнуха, как это сейчас говорят. А в тот день с утра шла передача про парижские музеи, потом показали художественный фильм «Дом у озера». Там никакой пошлятины, чернухи и порнухи.