Алла Сурикова - Любовь со второго взгляда

• Название: Любовь со второго взгляда
• Автор: Алла Сурикова
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00730-6

Женское ли дело — быть режиссером-постановщиком? Казалось бы, профессия сугубо мужская — без сильной воли, напористости, а порой и непарламентских выражений со съемочной группой не совладать. Так думают многие. Но так же думали и те, кто не представлял себе женщину-летчика или женщину-политика… Существует и другое расхожее мнение: те, кто профессионально занимается юмором, в жизни, как правило, мрачные мизантропы с тяжелым характером. Алла Сурикова ломает все стереотипы. Женственная, обаятельная, она не только знаменитый кинорежиссер, но и работает в таком трудном жанре, как комедия.

Ее фильмы любят зрители, а такие замечательные актеры, как Леонид Куравлев, Наталья Гундарева, Николай Караченцов, Сергей Юрский, Олег Табаков, Армен Джигарханян, Михаил Боярский любят Аллу Сурикову и с удовольствием у нее снимаются.

А теперь все они стали героями ее книги.

И книга получилась под стать своему автору — веселая, озорная и увлекательная. Хотя рассказывает подчас о вещах далеко не веселых. Но так уж принято у настоящих комедиографов — с улыбкой о грустном, с легкой грустью о смешном…

Алла Ильинична Сурикова родилась в Киеве. Окончила филологический факультет КГУ, затем — Высшие режиссерские курсы. В 1976 году сняла свой первый полнометражный фильм «Предположим, ты капитан…», а в 1979 году — фильм «Суета сует», с которого и началась блестящая череда комедий Аллы Суриковой.

«Ищите женщину», «Человек с бульвара Капуцинов», «Московские каникулы», «Дети понедельника», «Хочу в тюрьму» — этот список далеко не полный, тем более что она вовсе не собирается останавливаться на достигнутом.

Режиссер Алла Сурикова неоднократно получала призы на различных фестивалях — на родине и за рубежом, — а в 2000 году ей было присвоено звание народной артистки России.

Фильмы Суриковой по-настоящему смешны, остроумны, в них есть и забавные трюки, и великолепно поставленные драки — но вместе с тем в них всегда присутствует подлинно человеческое тепло и доброта. Наверное, в этом и заключается главный секрет их успеха.

В книге использованы фотографии из личного архива автора, а также работы А. Виснапа, А. и Л. Гришиных, И. Гнеушева, Г. Кмит, Е. Кочеткова, В. Майкова и Пресс-службы Президента РФ.

---

На курсах я сняла несколько маленьких киноработ.

Первая — три минуты — «Девочка и Солнечный зайчик», по мотивам пантомимы Леонида Енгибарова. В главной и единственной роли — моя дочь, пятилетняя Кирюша.

…Во дворе-колодце старого дома она стояла в окне высоченного четвертого этажа и, чтоб вернулось солнце, выбрасывала во двор пойманного ею «солнечного зайчика». Я стояла сзади и едва придерживала ее двумя пальцами за трусики.

Когда снимала — ничего особенного: мотор! Стоп! Когда посмотрела материал на экране — мне стало не по себе: чуть-чуть неверное движение ребенка, чуть сильнее порыв, и… Все обошлось. Но я тогда поняла про свою профессию нечто неформулируемое, близкое к тому, что режиссура — это диагноз…

И еще я сняла фильм по рассказу Носова «Живая шляпа». Это была моя курсовая работа. У меня играли два мальчика пяти лет. Я возила их на съемку в такси.

Один мальчик спрашивал меня:

— А у вас есть деньги?

А второй отвечал за меня:

— У режиссеров всегда есть деньги. У режиссера всегда должно быть сто рублей в кармане.

Его уроки не прошли зря. Я всегда во время съемок ношу сто у.е. в кармане. И к сожалению, пригождаются чаще, чем хотелось бы.

В конце второго года обучения начались мучительные поиски сценарного материала для дипломного фильма. Диплом — это очень ответственно. Это — быть или не быть. Вот в чем был вопрос.

Ералаш с «фитильком»

Инга Петкевич, моя сокурсница, писатель, подарила мне книжечку стихов питерского поэта Олега Григорьева «Чудаки». Я в них влюбилась. Но для диплома они не годились — не складывались в единый сюжет.

Тогда-то и пришла в мою не замутненную кинобиографией голову мысль — а почему бы не создать детский юмористический киножурнал, наподобие взрослого «Фитиля», из коротких смешных миниатюр. Именно тогда и именно мне. Я это подчеркиваю ради торжества справедливости — а не потому, что не люблю нынешних правителей «Ералаша». Отнюдь. Я испытываю к ним самые теплые чувства неизменной благодарности за то, что журнал живет и нравится.

Со своим предложением я обратилась в Союз кинематографистов, в ЦК партии, в Госкино. Ходила, доказывала. Меня очень поддержали Ролан Быков и Кира Парамонова. В ЦК поддержала Нина Косарева — завсектором детского кино. В Госкино — зампредседателя Борис Павленок. Как ни странно, против этой идеи был Сергей Владимирович Михалков. Не очень рвались осуществлять производство журнала директора студий: деньги маленькие — заботы большие…

Но в итоге справедливость восторжествовала — журнал поселился на Студии им. Горького. Меня вызвал Б. Павленок:

— Ну что ж, поздравляем. Вашу идею утвердили. Что вы сами хотите получить от журнала?

А чего я могла тогда хотеть…

Павленок напутствовал меня так: езжайте, снимайте хороший дипломный фильм, чтоб въехать в Москву «на белом коне».

Главным редактором назначили Александра Хмелика. А директором журнала стал худенький Боря Грачевский.

Иногда я слышу: «У тебя взяли, тебе не вернули, на твоих идеях другие «гребут лопатой»… Что же ты молчишь? Неужели не обидно?»

На добывание справедливости уходят годы жизни и тонны энергии. Лучше все это употребить на придумывание нового…

В подземных переплетах
Подснежников пора!
Меня ограбил кто-то,
А я кричу «ура!»

Да потому что мартом
Покрылся ледоход!
И салютует матом
Подвыпивший народ!

Ролан

Мне посчастливилось работать у Ролана Быкова. Нам посчастливилось…

Ролан…

Первая встреча. 1971 год. Лето. «Мосфильм». Быков снимает фильм «Внимание, черепаха!». (Потом «умные» чиновники, обвиняя его во всех грехах, выстроят свою извращенную догадку: «Маленькая, старая, на букву «Ч», и на нее идут советские танки… Черепаха? Да нет же. Чехословакия!»)

…Мы — это нестройный отряд практикантов Высших режиссерских курсов: Игорь Димент (ему не дали закончить курсы; уехал в США. Талантливый покоритель любого творческого пространства и женских сердец — он недавно ушел из жизни, сам — болезнь не оставила ему шанса), Витя Крючков, я и еще несколько человек.

Бабушка сшила мне синее платьице. Почти мини. Ролан сыплет стишками:

А ножки из-под платьица
ну просто так и катятся.
А все к тебе Диментами,
с большими алиментами.

Мне льстит внимание мэтра. Тем не менее возвращаю:

Роман с Роланом — Ералаш.
Ролан — не мой. Роман — не наш.

Он — мне:

Какую нынче выбрать тактику?
Все в жизни задом наперед:
Не ценят режиссерш без практики,
А девушек — наоборот.

Он — Игорю Дименту:

Я на «Мосфильм» врываюсь грудью,
Я нахожусь в семитском рву.
Заложите Димента динамитом под студию —
Я сам взорвусь и все взорву!

Он — нам:

…Количество Способности определяется количеством Вопросов, заданных самому себе. А Талант измеряется количеством Ответов…

…Не нужно настаивать на прошлогодней мысли: я мечтал, я собирался ставить, я хотел сыграть… Нужно настаивать… на лимонных корочках…

…Лучше быть Одному, чем Раздваиваться, но лучше Раздваиваться, чем Расстраиваться, но лучше Расстраиваться, чем Четвертоваться…

Он — мне — перед запуском съемки дипломного фильма:

…Если сможешь сделать фильм хотя бы на 40 % — ты гений, если на 25 % — способный человек, если на 1 % — удушу!

Ролан кричит на кого-то. Кричит так, что, кажется, барабанные перепонки не выдержат — лопнут. Потом поворачивается к нам, подмигивает и тихо говорит: «Ну, как я им дал?» Этому я так и не научилась. Кричать-то могу, а чтобы при этом еще и подмигивать — не получается.

Вторая встреча. Сочи. Кажется, 1972 год. Ролан снимается в картине «Большая перемена».

Я была по делам в Киеве. И вдруг звонок из Сочи — Ролан: «Приезжай. Очень прошу».

Помчалась. На вокзале — Ролан с охапкой цветов.

Это был праздник. Праздник с высоким градусом. Поэтому все события я помню туманно.

* * *

Я тебя открываю под занавес…
В нашем зале дежурит Тоска.
В правой ложе засела Заданность.
В левой — Истина в синяках.

Между кресел в обнимку с Творчеством,
Наступая, брюзжа, браня,
Бродит полное Одиночество,
Смотрит пристально на меня.

Гаснет свет. Поднимается занавес.
Снег ложится на пьяный карниз…
Ты сегодня ИГРАЕШЬ заново.
Ты играешь — я падаю вниз…

Ролан… Роман…

Я этого не хотела. Но чем сильнее не хотела, тем больше Ролан вплетался в мою жизнь.

* * *

Не судьба, Ролаша, видно — не судьба.
На поруках прилетели два горба.

Как один мне шепчет зло и горячо:
— Сплюнь, зараза, через левое плечо!

А другой твердит, осклабясь и жуя:
— Не заплачешь — не получишь ни…

* * *

Плюхнулись звезды в бокал.
Звезды прокурены в стельку.
Осатаневшею стервой
Музыка хлещет бока.

Эх, каблуки в дребадан!
Ах, и в чечетку по звездам…
Поздно мне? Нате! Не поздно…
Если немножко поддам.

Ты у меня на виске,
Я у тебя на ладони…
Тонем мы… Кажется, тонем…
…Стоп! Съемка окончена. Все свободны.

…Лето 1973 года.

Стажировка на картине Ролана «Автомобиль, скрипка и собака Клякса». Еду в Ереван: искать мальчика. На главную роль. Расклеиваю объявления по городу. И каждый вечер в 19.00 возле гостиницы «Ереван» стою в ожидании мальчика.

Торчать возле гостиницы молодой женщине с неереванским лицом — большего наказания не придумаешь.

Стою, скрестив руки.

— Э, что так стоишь? Муж умер?

Руки по швам.

— Что так стоишь? Муж бросил?

Руки за спину.

— Что так стоишь? Не любит никто?

Руки вразброс.

— Что так стоишь? Мужчину ищешь?

Возвращаюсь в гостиницу. Вдогонку — восторженное: «Ца-ца-ца!»

Про это «ца-ца-ца» рассказываю потом Зиновию Гердту. Он тут же парирует:

— Едешь в Ереван — надевай другую ж…

Зиновий Гердт Ролану (у Ролана новый шикарный галстук, только очень длинный):

— Рол очка, твой галстук достиг половой зрелости…

Дружба с Роланом открыла для меня умение ценить в человеке прежде всего талант, личность; заряжаться на творчество на 24 часа в сутки; воспитывать в себе доверие к собственному мироощущению.