Карл Сэндберг - Линкольн

• Название: Линкольн
• Автор: Карл Сэндберг
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Имя выдающегося государственного деятеля, президента США Авраама Линкольна уже более ста лет справедливо связывается с лучшими демократическими традициями американского народа. Его жизнь сама по себе представляет увлекательный роман. Безграмотный дровосек, сплавщик леса, он овладевает знаниями, становится крупнейшим политическим деятелем, выступая защитником интересов бедных фермеров и негров-рабов.

Биография Линкольна, написанная видным американским поэтом Карлом Сэндбергом (род. в 1878 г.) и переведенная почти на все языки мира, считается одной из выдающихся литературных биографий. Ширено используя документы и воспоминания современников, Сэндберг воссоздает образ человека сильного, упорного, с чисто американским грубоватым юмором, воссоздает атмосферу политической борьбы того времени, широко показывает военные события.

---

Ацеродт уходит. Он вооружен револьвером, который, насколько он понимает, никогда сам не использует. Больше он никогда Бута не увидит. Рано утром следующего дня в 22 милях от Вашингтона, в Джорджтауне, Ацеродт закладывает свой револьвер за 10 долларов. Он один из трех человек, единственный, кто мог предупредить полицию о намерениях Бута.

У служебного входа в театр Форда Бут просит плотника Спанглера подержать коня, входит в здание театра, проходит под сценой, выскакивает через запасный выход в переулок, заворачивает на улицу к главному входу в театр.

Тем временем Спанглер передает уздцы юноше привратнику — Земляному Ореху,

Бут видит группу людей, окруживших экипаж президента. Они надеются взглянуть на президента, когда он выйдет из театра. Бут проходит мимо билетера Бэкингама и говорит ему, улыбаясь: «Неужели вы потребуете билет у меня?» Он спрашивает, сколько времени, и тот указывает ему на часы в вестибюле. По просьбе Бута Бэкингам дает ему кусок прессованного жевательного табака. Бут не торопится. Он неоднократно смотрел пьесу «Наш американский кузен» и знает, что скоро на сцене останется только один актер, а в кулисах женщина и мальчик. Предстоящий выход двух дам обычно вызывает в публике смех, достаточно громкий, чтобы заглушить необычный шум в ложе.

Бут проникает в коридор, ведущий к ложе npej зидента. До этого момента одна из миллиона обычно возможных прихотей судьбы могла помешать Буту и сделать выстрел невозможным. Но ничто не встало на пути убийцы.

А что же тот единственный человек, чьей обязанностью, определенной присягой, было преградить путь террористу? Джона Паркера даже не судили. Лишь спустя три года его уволили из полиции за то, что он спал во время дежурства.

Ни Стентон, ни Лафайет Бэйкер, ни один член конгресса, ни одна центральная или провинциальная газета, никто из облеченных правами стражей общественного порядка не заинтересовались Паркером. А ведь сколько солдат было расстреляно за меньшие преступления!

Дело в том, что со смертью Линкольна у государственных мужей мгновенно появились новые интересы.

Конгрессмен Генри-Лоренс Доус поспешил вместе с сенатором Бен Уэйдом в Кирквуд-Хауз, чтобы приветствовать только что принявшего присягу нового президента Эндрю Джонсона. Уэйд сказал:

— Мистер Джонсон, я благодарю бога, что вижу вас здесь. В жилах Линкольна текло слишком много благостного млека, чтобы расправиться как следует с этими проклятыми мятежниками. Теперь они получат по заслугам.

Закрытое собрание радикального крыла республиканской партии в тот же день обсуждало вопрос о принятии «политической линии, менее примиренческой, чем у Линкольна», как сказал конгрессмен Джордж Джулиан.

Убийство снесло все краеугольные камни, все корни человеческих отношений, которые живой Линкольн заложил и оберегал.

Нью-йоркская «Геральд» в передовой от 16 апреля прямо заявила, что вина за убийство ложится и на редакторов газет, которые направили Бута на кровавый путь. «Ясно как день, что исходным пунктом этого ужасного акта является дьявольски злобная кампания, проводимая и развиваемая мятежной прессой Севера и Юга. Именно пресса самым отвратительным образом подстрекала на совершение этого убийства».

Журнал «Харперс уикли» обвинял заинтересованные партийные круги, их рупор — прессу, политиканов и ораторов. Прямо и косвенно, открыто и со скрытым коварством разжигали они страсти, «утверждая, что Линкольн зачинщик войны, что это он вырыл пасти могил и столкнул туда столько жертв… Невероятно, что нашлись люди, поверившие этому; что нашлись люди, сказавшие, что раз есть тирания, то не может считаться большим преступлением убить тирана».

Миссис Чеснат записала в свой дневник: «Убит Линкольн, старина Эйби Линкольн… Почему? Кем? От этого можно сойти с ума… Я убеждена, что это подлое убийство принесет нам еще большие страдания».

В небольшом фермерском домике Шерман передал телеграмму генералу конфедератов Джозефу Джонстону: «Президент Линкольн убит в десять вечера. Стентон». На лбу у Джонстона выступили крупные капли пота. Один из лучших генералов конфедерации сказал: «Мистер Линкольн был самым лучшим нашим другом… это самое страшное бедствие для Юга». Шерман решил про себя: «Линкольн мертв, но я заключу мир по Линкольну».

Когда позже ужасная новость стала известной армии Шермана, она намеревалась сжечь город Рали дотла. Против этого выступил Логан, вмешались и другие командиры; дисциплина одержала верх.

Бросили в тюрьму ведущую актрису Лору Кин и актера, мимо которых Бут пробежал после злодейского акта. Арестовали его кроткую сестру Эйше и препроводили из Филадельфии в вашингтонскую тюрьму. Его брат Эдвин заявил, что он никогда не будет больше выступать на американской сцене. Стентон неистово настаивал на розысках бежавшего Джефферсона Дэвиса.

«Харпере уикли» сообщил: «Генерал Ли отказался выслушать подробности убийства… Он сказал, что сложил с себя командование армией мятежников, имея в виду доброту президента Линкольна, и сдался в такой же мере добросердечию последнего, сколь и артиллерии Гранта».

Однако расчеты Бута частично оправдались. Незначительное меньшинство крайних элементов на Севере и Юге ликовало. Перед входом в нью-йоркский почтамт 15 апреля кто-то громко приветствовал приятеля: «Вы слышали последний анекдот Эйби?» Через 2–3 минуты его окружила взбешенная толпа. Его били по голове под гневные возгласы: «Повесить его!», «Убейте его!», «Повесить выродка!» В спасавших его полицейских полетели камни и кирпичи.

Подвыпивший англичанин Питер Бритон шел по улице Вандеуотер и изрыгал проклятия на Линкольна: «Я приехал издалека, чтобы увидеть этого в могиле». Возбужденная толпа накинулась на него; вмешалась полиция и увела его в тюрьму.

Театр Форда в Вашингтоне, где был убит А. Линкольн.

Посмертная маска А. Линкольна.

Суд приговорил его к шести месяцам каторжных работ.

Сержант полиции Уолш нокаутировал Джорджа Уэлса, услышав его слова: «Старикан Эйби, сукин сын, мертв, но его должны были бы убить давным-давно».

Для многих Бут стал героем. В Свампскоте, Массачусетс, некто Джордж Стоун заявил, что «это лучшие вести за все четыре года». Горожане и солдаты измазали его дегтем и вываляли в перьях.

В Чикаго на нескольких улицах владелец питейных заведений, сторонник южан, вывесил в витринах портреты Бута. Мальчишки и взрослые мужчины камнями разбили вдребезги окна этого тайного сторонника южан.

Север был в трауре. Всюду, куда достигал взгляд человека, висели символы печали. Проповеди, передовицы, разговоры на улицах, в домах, в барах, в поездах и трамваях, черные флаги и креп — все это были попытки выразить то, что высказать было невозможно. Люди пытались комментировать событие, но слов не хватало, и они замолкали.

Тысячи тысяч будут всю свою жизнь вспоминать, где они сидели, или стояли, или лежали, когда эта ужасная весть пришла к ним, что они делали в этот момент.

По холмистым прериям пограничного штата Айова носился на скакуне от фермы к ферме поселенец и на ходу бросал соседям: «Линкольна застрелили!», или: «Линкольн убит — его застрелили в театре». И это все. Всадник исчезал. Но они его слышали. Онемевшие, пораженные, они стояли неподвижно, в полном отчаянии, жаждая еще каких-то сведений. Иногда можно было услышать: «Что же теперь страна будет делать?»

Ранним утром в вагоне Филадельфийской конной железной дороги почтенный квакер раскрыл утреннюю газету, уставился в нее и воскликнул: «Мой бог! Что это значит? Линкольна убили!» В сером свете утренней зари мужчины закрыли лица руками, и горячие слезы закапали на покрытый соломой пол. Вагоновожатый вошел, чтобы удостовериться в услышанном. Потом он сошел, снял колокольчики с коней и повел дальше вагон, полный безмолвных, всхлипывающих от горя мужчин.

В тысячах магазинов хозяева приказывали продавцам закрыть магазины на весь день. Во многих школах учителя в слезах говорили детям: «Расходитесь по домам; сегодня занятий не будет».

В Чарлстоне, Южная Каролина, старая негритянка ходила по улицам с устремленным вдаль взглядом, ломала пальцы рук и вопила: «О боже! О боже! Мистер Сэм убит! О боже! Дядя Сэм убит!»

В Бостоне тысяча с лишним человек сошлись на площади Комон и попарно молчаливо маршировали; около часа они шагали, не проронив ни слова, и затем не спеша разошлись; они нашли какое-то утешение в том, что им удалось побыть вместе, поделиться общим горем.

В одном из домов в Хантингтоне, Лонг Айлэнд, мать и ее сын Уолт Уитмен еще рано утром узнали печальную весть; они не смогли ни завтракать, ни обедать в этот день. Они передавали друг другу экстренные выпуски газет, и лишь изредка можно было услышать слово, другое — не больше. Сын решил, что ежегодно в день 14 апреля он будет уставлять свою комнату ветками сирени, для него это будет святой день в память о человеке, которого он характеризовал как «великолепнейшую фигуру на изобилующем драмами полотне девятнадцатого века».