Анастасия Коробкова - Воскрешенные

• Название: Воскрешенные
• Автор: Анастасия Коробкова
• Жанр: Прочие приключения

---

— Я предложил помощь Даниила Егоровича, но Капитан-Командор оставил их в своем бортовом госпитале. Я думаю, он прав. Девочки не захотят возвращаться на Остров, а в родительском мире они потеряются. Лучше присмотреть за ними, пока отходят от шока.

Догадываюсь, что, когда девочки поправятся настолько, что разглядят ветров, им не захочется покидать корабль. Очень интересно, как любимый братик будет выкручиваться.

— А порталы? Утрачены навсегда?

— По словам Германа — нет. Только максимально сжаты. Он сам точно не знает, каковы будут последствия, но считает, что они обратимы. Даже богам непостижимо, как он мог предугадать такое.

— А «дикие»? Где они сейчас?

— То, что от них осталось…

Денис опустил глаза.

— Это уже известный только нам подвиг Салдаха. Не представляю, каким способом, но он вытеснил их из межпространства в нашу трехмерность и продержал до прибытия Белого Командора. Тот разделался с ними быстро и красиво.

Я неосознанно попятилась.

— И Белый здесь?

— Конечно, — улыбнулся Денис. — А вот Салдаха больше нет с нами. Он перешел свой предел.

Судя по улыбке, не покинувшей лицо Дениса, в этом не было ничего плохого.

Какие события…

— Так война окончена?

— О нет! — ответили Денис и Дарх вместе. — Она только началась.

— Рано или поздно «дикие» попытаются снова, — продолжил Дарх. — Похоже, они видят в человечестве некую инфекцию, угрозу своему существованию, и будут продолжать искать способ остановить его расселение по космосу.

Значит…

— Значит, у нас есть несколько дней, а может — тысяч лет, но мы должны быть готовы каждый миг, — закончил Денис. — И ты бы все-таки сгоняла домой, а? На каникулы?

III

Я и раньше знала: существует кое-что похуже смерти, — но никогда не была готова испытать это на собственной шкуре.

«Это» настигло хотя и не внезапно, но страшно и неотвратимо.

Сначала я наивно попыталась обмануть вредную привычку местом, с которым она никак не была связана, и пришла на Остров, в свой домик. Заняв себя когда-то любимым делом — растениями — я заметила, что снова, как вчера, сбиваюсь на желание закурить листья, что ругаю собственное решение покончить с ними и думаю о том, что надо было попросить Дарха дать мне их еще один, последний разок. Трезвый рассудок отогнал такие мыслишки, но недалеко и ненадолго, и вскоре я поняла, что сама, своими руками пытаюсь запрограммировать какую-то несчастную фиалку на психотропные свойства.

Хуже всего в этой борьбе привычки с разумом было растущее раздражение на необходимость бороться, жалость к себе и начавшиеся поиски виновных. А виноватыми в том, что мне очень хочется сушеных листьев, к ночи оказались почти все: и Дарх, и парни, и Капитан-Командор, и Королева, и девочки, и звездная природа.

Что может чувствовать невзорвавшаяся бомба?

А кому это интересно? Лежит себе, никого не трогает, может быть, еще пригодится. А станет опасной — подлежит уничтожению. Чувства этой бомбе привиты лишь для того, чтобы она стала самоуправляемой, чтобы поражала цель, подчиняясь инстинкту и заложенной им программе. Так люди — любят, переживая упоительные чувства, всего лишь подчиняясь инстинкту и его простой цели — воспроизводству. Не будь инстинкта, не было бы чувств. Любовь — грубо сляпанный пряник, подсунутый природой человечеству, склонному к раздумьям: «А надо ли мне это?» — при малейшей трудности, чтобы оно не забывало размножаться. Лишь немногим удается обмануть его, не любя, или любя, но не размножаясь, но есть ли в этом смысл? Можно ли считать это достижением? В борьбе с природой выиграть невозможно.

Стоит ли инстинкт жертв?

Люди хотя бы могут стремиться стать чем-то большим, пусть только мечтать об этом — мечты оправданны, раз людям дана возможность вырасти до богов, хоть сбывающаяся крайне редко, но — существующая, достижимая! Но большая часть людей — кто по сути? Генераторы пищи для этих самых богов и духов-невидимок? Что они получают за свою способность любить? Везение? Удачу? А они для чего? Для новых упоительных чувств, которыми полакомятся боги и духи.

Если я откажусь от способности чувствовать (просто отключу сердце!) — этим изменю свое предназначение, изменю тем, кто создал меня для гибели, но что получу взамен? Наверное, что-то получу… Не может быть, чтобы не существовало в жизни других удовольствий, кроме глупой инстинктивной любви.

Все эти размышления на время закрыли сознание от преследовавших его образов свернутых в трубочки листьев и вкуса насыщенного их дымом воздуха. В них была не самая плохая мечта — освобождение, и не самая худшая цель — неизвестность. Но череда мыслей прошла, и мне вновь захотелось курить.

Я заставляла себя вернуться к самым приятным ощущениям от продуманного — ожиданию свободы и неизвестности, но это давалось все труднее. В поисках места, где было бы меньше отвлекающих вещей, я забралась на антресоль, в которую превратила чердак своего домика, и занялась тупым ритмичным делом — стала ножом чертить на досках пола прямые линии. Трудотерапия помогла на время: старание сделать линии четкими и параллельными вытеснило все мысли вообще.

— Ася… — вдруг позвали с крыльца.

Герман. Я промолчала, расписывая пол под паркет. Копившееся внутри раздражение грозило излиться на любого, кто попытается заговорить, но что-то во мне же пыталось усмирить его, твердя: «Это не ты. Ты не обращаешься с людьми так плохо. Лучше молчи, чтобы потом не пожалеть».

Герман открыл дверь и вошел. Я замерла, надеясь, что он не заметит меня в чердачной темноте.

Он сделал несколько шагов по комнате, потом ухватился за край антресолей, подтянулся на руках и внезапно оказался рядом.

Когда-то это уже было.

Не глядя на него, я продолжила вырезать линии.

Сердце, не успевшее отключиться, нежным трепетом отзывалось на каждый его вдох.

Стоп. Сюда не надо возвращаться. Это — счастье бомбы.

— Ася, посмотри на меня.

Сдерживая собственный язык от резкости, я скрипнула зубами. Не стоит смотреть.

— Чего ты хочешь?

Тепло его взгляда струилось по мне, а вокруг разливалось сияние, видимое лишь таким, как я.

— Скажи, что произошло?

Острие ножа затупилось. Я провела по клинку кончиками пальцев. Нет, сейчас слишком остро.

— Капитан-Командор тебе уже все рассказал.

Надо немного затупить, а то линии получаются слишком тонкими. Кончиком пальца — по острию. Самое то.

— Не все.

— Тогда спрашивай.

Чтобы найти не расчерченный участок пола, пришлось подвинуться и повернуться к Герману боком.

— Ты умерла?

Теперь можно посмотреть. Он не выглядит таким огромным, как раньше. Может быть, здесь, на моей территории, он кажется несколько тоньше, чем был, а может быть, это война его так вымотала… На лице — симметричные пятна короткой щетины, которую я раньше не замечала, привычно видя в нем гладкокожего мальчика; под глазами — синеватые тени. Жесткие волосы слиплись в пряди и чуть блестят… Так он мягче и проще, его внутренняя сила не подавляет и не вынуждает защищаться.

— Да.

— За меня?

— Да, ну и что? Меня же воскресили. Денису было гораздо хуже.

— И он? Как?

— Забрал у меня половину проклятия. Думал, что, если не удастся ослабить его, то хотя бы я не умру в одиночестве.

Его взгляд стал жестче, а тепло сменилось прохладой. Ревность — я сама это чувствовала, я знаю.

Но он подавил ее.

— Капитан-Командор сказал, что ты вернулась на Землю ко мне. Что случилось между твоим возвращением и нашей встречей?

Почему я теряю время? Надо вырезать линии! Вот черта, вот еще раз ножом по тому же месту, чтобы сделать темнее, вот новая черта…

— Под прикрытием дикого стада на Остров пришел полубог, погибший человеком на подводной лодке, которая похитила нас с царевичем Саротано. Он считал меня виновной в своей гибели и поклялся уничтожить все, что мне дорого. Я боялась выдать тебя.

Он отвел взгляд, вмиг ставший черно-ледяным, и отвернулся. Снова заговорил нескоро — я успела расчертить примерно квадратный метр пола.

— И ты… собиралась прятать меня всю жизнь?

Не стоит отвечать.

— Сейчас не боишься? Почему?

Нож прорезал слишком длинную черту. Фу. Герман испугался полубога?

Нет, не полубога. Он испугался, что больше мне не дорог.

— Полубог отказался от мести. Он знает о тебе, но ты неуязвим. Во всяком случае, пока полезен Земле.

Говорить было легко, и это означало, что всё уже закончилось. Прошедшие события казались страшной сказкой с бестолково счастливым концом. Только где оно — счастье? Досталось не мне. Я не главный герой этой сказки.

Со мной — горечь, переходящая в тоску, и желание взорваться.