Наталья Павлищева - Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник)

• Название: Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник)
• Автор: Наталья Павлищева
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-6256

ТРИ БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ. Дань вечной памяти величайших героев Древней Руси, сбросивших проклятое Иго. Они выстояли на Куликовом поле, нанеся Орде первое серьезное поражение. Они стяжали бессмертную славу, разгромив полчища Мамая. И пусть для окончательного освобождения потребовался еще целый век – именно после Мамаева побоища Русская земля подняла голову, собираясь с силами для грядущих побед. И в 1480 году, когда хан Ахмат с огромным войском отправился в карательный поход против Москвы, на реке Угре его встретило новое поколение русских людей, с рождения не знавших степного кнута, верящих, что «поганых» можно и должно бить, готовых заплатить за избавление от ордынского гнета любую цену…

---

Заметив улыбку князя, митрополит подивился:

– Чему?

– Вспомнил Владимира с его серпуховскими заботами…

Да, Владимир Андреевич теперь его единственный помощник, надеялся на тестя, но Дмитрий Константинович Нижегородский как пристяжная в тройке, везти везет, но все в свою сторону смотрит. И зять не мог быть уверен, что если вожжи ослабить, то не свернет нижегородский князь куда не надо.

Хотел ехать в Серпухов, но Владимир вдруг появился сам. Возмужавший, загорелый, красивый… Ему женитьба пошла на пользу. Одно плохо – деток пока нет. Это у Дмитрия с Евдокией как горох сыплются.

Вести о бегстве Ивана Вельяминова не порадовался, покачал головой:

– Плохо то. Не потому, что сбежал, много их бегает, а потому что вместе с купцом сурожским.

Дмитрия больше задевало, что тайно, но брат настаивал на своем:

– Сговор тут, Митрий, и непонятно, как повернется супротив тебя.

– Да как? Ярлык у Мамайки перекупят! Что тогда? Снова все начинать? Кланяться проклятому, выю гнуть, на коленях ползать да подарками отдаривать? И поползал бы, и погнул, если б понимал, что это навсегда! А то в Орде понравилось, станут каждый год от одного к другому перебрасывать.

Владимир Андреевич хоть и молод, но весьма разумен. Он долго молчал, а потом вздохнул:

– Я, Митя, так мыслю. Не с Ордой тут разбираться надо, а со своими русскими князьями.

– Но ярлык-то Орда дает!

– Ты помнишь, как Андрей Константинович от ярлыка в пользу твоего тестя Дмитрия Константиновича отказался? А после Дмитрий Константинович в твою. Вот надо как, чтобы и все остальные отказались в твою пользу.

– Да кто ж откажется?

– А кто и может надеяться? Дмитрий Константинович Нижегородский учен, не станет снова голову подставлять. Олегу Рязанскому не до ярлыка. Остальные с тобой. Остается Михаил Александрович Тверской.

– Да уж, этого хлебом не корми, дай себя Великим князем назвать!

– Мыслю, ему и станет Некомат-брех ярлык покупать.

– И купит ведь, купит! – Дмитрий вскочил, не в силах сдерживаться. Владимир, напротив, сидел как сидел, спокойно глядя на брата.

– Купит обязательно. За твоим Некоматом многие купцы стоят, а ты им не даешь вольного пути к меховому торгу.

– Кто им торговать не дает?! Они же не торга просят, а самим пушнину всю скупать и ее торговлей ведать! А нам что останется? Нашу же рухлядь чужие вдруг будут вывозить!

– И перебить ты купецкие деньги не сможешь…

Князь не выдержал спокойного тона брата, разошелся окончательно:

– Да ты так говоришь, точно сам готов все проклятым генуэзцам отдать! Что мне делать-то?! У своих купцов денег просить – они тоже такое загнут, что сам себе потом не волен станешь, будешь по их подсказке всякое слово говорить! – Он сел на лавку, упершись ладонями в колени, хмуро уставился на образа. – Только волю чувствовать начал, как снова в поддых!

– Значит, надо и Михаила Александрыча заставить бросить мысль о великом княжении.

– Как?! Ныне крестоцелование вроде пустого словоблудия. Клятву дал, клятву снял и снова свободен.

– Не клятвой брать надо, а силой.

– Какой силой?! А ну как снова Ольгерда позовет? Опять разор на московские земли?

– Ты, Митя, не кипятись, а то вон весь красный, как рак вареный. Давай головой холодной думать.

Князь смотрел на младшего брата (давно уж забыл, что Владимир двоюродный, был родней родного, всегда вместе) вытаращив глаза. Молод, а как спокоен и разумен! Вот бы ему самому так. Не умеет ведь, загорается, что солома на ветру, кричит, ругается… Сколько митрополит твердил, что негоже князю прежде злиться, а потом думать, но как себя сдержишь, ежели нутро такое?

Сел, попытался успокоиться. Владимир чуть подождал, потом усмехнулся (Дмитрию все чаще начинало казаться, что старший не он, а брат):

– Ольгерд стар уже, ему ни во что ввязываться не хочется, и Орден там по своим границам давит, не рискнет снова на Москву идти. А больше помогать Михаилу Тверскому некому. Особо если до осени подождать. Мамайка в осень не пойдет, ему опасно…

– А со мной кто пойдет?

– Митя, ты по Москве спрашивал, довольны ли бегством боярина?

– Не спрашивал, он же только что бежал.

– А поспрошай, поймешь, сколько за тебя стоит. И все, кто в Переяславле были, тоже. Но пока ничего не предпринимай, подождать надо. Остынь и не ругайся зря, чтобы не выглядеть смешно. Велика беда – боярин с купечишкой бежали! Их наделы и достаток под себя возьми, никто поперек слова не скажет. Только чуть погоди, чтобы Москва успела прочувствовать предательство. А для того по Москве слух разошли, что нарушил крестоцелование Иван Васильевич.

И снова дивился рассудительности брата Дмитрий. Неожиданно для себя усмехнулся:

– А ты не хочешь ли стать великим князем?

Голос Владимира был глух:

– Я не Вельяминов и крестоцелования не нарушу, князь Дмитрий Иванович!

– Володя, да ты не серчай на меня, сам ведаешь, я глупости говорить в запале горазд! А сказал не зря, ты во сто крат меня разумней, тебе бы быть на моем месте!

Брат поморщился:

– То, что обижать горазд, я знаю, да только за речами своими следи впредь. Я тебе никогда повода не давал плохо думать. Вернее меня и Евдокии у тебя никого нет, помни про то!

– Прости! – виновато склонил голову князь.

– Ладно, чего уж там…

– Володя, тут еще одно дело. Не просто так Иван с Некоматкой якшался. Они недовольных по Москве собирали, супротив меня настраивали.

– Это кто тебе сказал?

– Да вызнал я у одного купца, его тоже подбивали.

– Но не подбили же?

– Если мне по-добру рассказал, значит, не подбили.

– Митя, в Москве хоть и ворчат из-за тысяцкого, но супротив тебя не пойдут. А с Михаилом Александровичем пока надо подождать. Если он шаг сделает, тогда ответим. У меня есть надежные люди в Твери, сообщат, если что.

Немного погодя Дмитрий удивлялся, как умеет поддержать его Владимир! Был на душе у князя просто мрак, хотелось все бросить и удалиться вместе с Евдокией и детками куда-нибудь в Переяславль, забыть о Москве, Кремле, великом княжении. Да сколько же можно?! Пятнадцатый год уже князем, и минуточки спокойной не выдалось, годочка себе в радость не прожили с женой! Не слева, так справа, не спереди, так сзади беда за бедой, волна за волной. Будет ли на Руси покойно?

А вот приехал Владимир, поговорил, вроде все ясно стало. Даже надежда зародилась, что не рискнет Михаил Александрович новую свару заводить за ярлык, должен же понимать, что остальные князья если и не за Москву, как Олег Рязанский, то не супротив нее! Может, тем и успокоится?

Владимир приехал с женой своей княгиней Еленой Ольгердовной. Та сразу отправилась к Евдокии с детками. Дуне даже за пялами сидеть некогда, дети один за другим, то у кого зубки режутся, то животик болит, то грудью кормит. Конечно, помощниц вокруг много, но ведь все равно мать главная. Одного приголубишь, другие на руки лезут. Старшая Соня шести лет, а тоже к матери жмется да еще и ревнует к маленьким.

Елена смотрела завистливо, своих-то нет пока. Но зависть была белая, княгиня, как и муж Владимир, относилась к великокняжьей семье по-доброму. Принялась тетешкать маленького Васю, катать его на коленках, вроде как на лошадке. Тот заливался счастливым смехом.

Эту картину и застали пришедшие на женскую половину братья. Вася, чувствуя себя уже взрослым, подтянулся, степенно приветствовал князей. Владимир обернулся к Дмитрию:

– Завтра проводы Масленицы, давай Василия возьмем с собой на гулянье?

Глянув на заблестевшие восторгом глазенки сына, князь с удовольствием кивнул:

– Возьмем.

Радости маленького княжича не было предела. Посмотреть на гулянье отправились всей семьей, но с большой горы-то вместе с дядей катался только он! Владимир вел себя как мальчишка, он кидался снежками, съезжал с высоченной горы, не боясь свернуть шею, вывалял Васю в снегу, потом лепил вместе с московскими мальчишками большущую снежную бабу, а потом жег чучело! Сам князь так не мог, несолидно все же, но хохотал вместе со всеми, ел блины, радовался солнышку и жизни.

Когда Евдокия осторожно попросила пригласить и Машу тоже, Дмитрий раскрыл на нее глаза:

– А чего ты спрашиваешь? Микола с Машей завсегда первые гости у нас! Они да вон Владимир со своей Еленой, кто еще ближе?

– Но ведь у Миколы брат?

– Микола за Ивана не в ответе, так и скажи! Я одного с другим не путаю.

И поцеловал засветившиеся радостью глаза жены. Потому на гулянье Маша с девочками стояла вместе с Евдокией и Еленой. Микола чуть помялся, потом бочком подошел к Дмитрию:

– Дмитрий Иванович, ты не подумай, Вельяминовы ни сном ни духом про Ивана не ведали. Мы своей клятвы крепко держимся.

Дмитрий широко улыбнулся давнему другу:

– Микола, а давно ли я стал для тебя Дмитрием Ивановичем? Может, и князем величать начнешь? А не лучше ли по-прежнему Митей? Про Ивана я уж Евдокии сказал: вас меж собой не путаю!

– Спасибо на добром слове!