Владимир Акимов - Демидовы

• Название: Демидовы
• Автор: Владимир Акимов
• Издательство: Госкино СССР
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1981

---

На втором фрегате тоже бились на штыках, на шпагах и ножах. Падали раненые, корчились, скатывались к кромке, бортов. Замирали в нелепых позах убитые.

Меншиков приставил нож к груди капитана— жилистого, с рыжей бородой.

— Командуй сдачу, не то всех перебьем, — тяжело дыша, проговорил Ментиков. — Ну!

На артиллерийских палубах тоже кипела схватка. Трупы шведских пушкарей преображенцы выбрасывали в море через огневые люки…

И вот уже на первом фрегате по вантам, зажав в зубах веревку с бело-голубым полотнищем, карабкался солдат Минаев. Вот он достиг верхушки мачты, ножом срезал шведский флаг и стал прикреплять русский. Секунда — и бело-голубое полотнище, подхваченное ветром, затрепетало над кораблем. Грянуло «Ура-а!».

— Что там у Меншикова? Что он там? — Петр с тревогой вглядывался во второй фрегат. Оттуда всё еще доносились стрельба и крики. Но прошло несколько томительных мгновений, и шведский флаг полетел вниз и со второго фрегата, забился на ветру русский — белый с голубым андреевским крестом.

— Алексашка… молодец!.. — прошептал Петр, улыбаясь сквозь слезы.

На «меншиковском» корабле, под только что водруженным флагом, морщилась в смехе калмыковатая физиономия какого-то мальчишки в Преображенском мундире.

…К лагерю русских войск на берегу Невы неспешно приближался длинный обоз. Телеги глубоко увязали в болотистой толще, лошади выбивались из сил. На переднем возу, со связками мушкетов, ружей и шпаг, восседали Никита Демидов и Вильгельм де Геннин. Уже издалека они заслышали катившиеся по угрюмой равнине «Ура-а!», выстрелы п крики.

— Наддай, Никита Демидыч! — заволновался де Геннин. — По всему видать, баталия была и наши верх взяли…

На заводском дворе перед Акинфием стояли оборванные, изможденные мужики.

— С Алапаевского завода бегли. От воеводы Кузовлева, — пояснил Акинфию приказчик Крот.

— Прими к себе, хозяин! Вконец измучил изверг проклятый, — загудели сразу несколько голосов.

— Сам жрет и пьет в три горла, а мы животы подводим!

— И в деле у пего никакого радения. Захирел заводишко-то.

— А вы думаете, Акинфий Никитич тута вам пироги да бражку приготовил? — ехидно улыбнулся Крот.

— У вас работа дельная и хлеба вдосталь. А пирогами мы пе набалованы.

Акинфий обернулся к стоящему позади Пантелею, весело подмигнул и тишком показал из кармана золотую фигурку, что постоянно таскал с собой.

— А ты… Зачем, мол, берешь… Вишь, как обернулось?

— Это еще не обернулось, — вздохнул Пантелей.

— Стало быть, захирел Алапаевский казенный-то? — уже не обращая внимания на Пантелея, не без удовольствия спросил Акинфий.

— Когда без сердца работу делают, она хуже каторги!

Загружали домну. На тачках катили руду, уголь, сбрасывали в ненасытное жерло печи. Гремели колеса, шаркали десятки ног. Акинфий ухватил одну тачку, покатил по доскам — тяжело: на лице выступил пот, дыхание стало надсадным.

…Потом Акинфия видели на плотине. Он обсуждал с мастерами-плотинщиками, как поднять гребень. Сидели кружком, что-то чертили прутьями по земле.

…Потом он осматривал новые пушки на стрельбище.

…До темноты работал он в кузне. От грохота закладывало уши, от жара печей и горнов сохло во рту, пот сыпал градом. На подвесках накатывали чугунные чушки — будущие пушки и мортиры.

…Поздним вечером, весь в копоти и саже, он притащился домой.

— Обедать-то, батюшка… К столу пожалуй, — прошамкала беззубым ртом старуха Самсоновна, что прислуживала ему.

— Не, спать хочу, — едва шевельнул потрескавшимися губами Акинфий. — Спа-а-а-ть…

Петр и Никита Демидов ехали в двуколке.

— Гляди, — пояснял царь, — тут прешпект будет. Так и назовем — Невский! А вот там адмиралтейство флота Российского!

— Коровы ишшо нету, а подойник уже сделали, — усмехнулся Никита.

— Адмиралтейство флота Российского! — чуть не с угрозой повторил Петр. — А вот на островке — крепость. Именами апостольскими освятим: Петра и Павла.

Никита глазел вокруг и повсюду видел одно и то же: унылую, болотистую равнину. поросшую чахлым кустарником, ольшанником и северным корявым березняком. На горизонте маячили еловые леса.

— Эх, государь, назвать-то как хочешь можно. Чтоб тут город построить? О-ох, многовато силушки надобно!

— Не веришь, стало быть? — зло спросил Петр.

— Сомнительство шибко берет.

— А у тебя на Урале что было?

— Леса да горы…

— А теперь?

— Знамо дело — завод. Старшин мой, Акинфий, старается, — не без гордости ответил Никита.

— О его стараниях слух и до сих брегов диких дошел. — Петр недобро взглянул на Никиту. — Как он казенные заводы душит своекорыстно… Так? — Он крепко ухватил Никиту за локоть.

— Молва-то все врет, государь.

— Врет ли? — грозно спросил Петр. — Беглых с казенных заводов принимаете? Отвечай!

— Дак куда ж девать, топить, что ли? — морщась от едва терпимой боли в локте, проговорил Никита. — Я, государь, ежли что… то токмо на пользу делу твоему великому. Фузеи вон привез. Де Геннин говорит, лучше шведских.

— Коли бы они хуже были, — раздельно молвил Петр, страшно глядя в глаза Никите, — то твоей башкой, друг Демидыч, сейчас бы псы забавлялись.

— Твоя воля, государь. Я верный холоп твой.

Некоторое время они ехали молча. Петр часто дышал разинутым ртом, мял ладонью левую грудь. Вдруг выхватил из-за пояса пистолет. Никита побледнел.

— Признаешь?

Никита медленно, настороженно повернулся, узнал Акишкин «кухенрейтер».

— Наша работа, — ухмыльнулся в бороду, отирая обильный пот со лба.

— Бери! Дарю! Я из него нынче троих шведов уложил.

— Спасибо, государь, — с чувством сказал Никита, спрыгнул с повозки, взял коня под уздцы — дорога сузилась, мешали кусты.

— Донос на тебя я велел похерить, — продолжал Петр. — Коли к тебе бегут, стало быть, у тебя лучше. По казенные заводы зорить не токмо не смей, но помогай им непрестанно.

— Пуще воеводы их никто не зорит. Потому — вор воевода-то.

— Эх, Никита, — вздохнул Петр, — нешто я не знаю, что у меня, почитай, все воеводы воры. И казнил я, и менял — другие еще пуще тащат.

— Вот те раз! — удивился Никита таким неожиданным словам. — Ты ж государь..

— Так что ж? Одному не разорваться… — горько сказал Петр. — А помощников верных пересчитать — на руках пальцев хватит, да, может, кон и лишний останется.

— Вот те раз… — повторил Никита. Что ж дальше будет?

— Дальше все будет, друг Демидыч. — Лицо Петра внезапно просветлело. — Алешка мой в возраст войдет, главным помощником станет. За границу вьюношей пошлем. Выучатся — воров-воевод заменим. Главное — к морю пробились. — Петр повел рукой на гладь Финского залива, сверкавшую меж деревьев. — Город тут будет, куда Амстердаму! Пушек бы нам, Никита, поболе, у Карла больно много пушек…

Неподалеку команда солдат, зашедши по колено на мелководье, вылавливала баграми трупы, прибиваемые зыбью к берегу. Шведов оттаскивали в одну сторону, русских в другую. От лишнего освобождали карманы. Две общие ямы, желтеющие свежими выбросами земли. Два креста, сколоченные из корявых прибрежных лесин…

Командир команды, мальчишка с калмыковатым лицом, при виде подъехавшего царя, поспешно надел треуголку и отдал честь.

Петр вгляделся в него, остановил лошадь:

— А скажи-ка, молодец, не ты ли флаг российский давеча на шведском корабле водрузил?

— Я… — покраснел юноша. — Преображенского, твоей царской милости, полку рядовой Васька Татищев.

— Быть тебе сержантом, Татищев. Пошлю за границу учиться. Поедешь?

Татищев вдруг повернулся кругом и побежал, тяжело увязая в песке.

— Куда? — крикнул удивленный Петр.

— Так собираться… — Татищев аж заплясал на одной ноге, так резко остановился.

— Погоди, сержант. Еще повоевать надо… — усмехнулся Петр. — А какие науки изучать склонен? Иль все равно, лишь бы из России вон?

— Не все равно, государь, — твердо ответил Татищев. — Хочу изучать горное дело, металлургию, химию как наиважнейшие для нынешних государств науки…

— Видал, Никита Демидыч? — улыбнулся Петр. — Познакомься с вьюношей… — Он огрел лошадь вожжами, и повозка ходко побежала по сырому, плотному песку.

— Я Демидов Никита, — добродушно улыбаясь Никита протянул Татищеву руку. — Заводчик оружейный. Небось, слыхал?

Тот молча, изучающе смотрел на него.

— Чего ты? Аль сробел? — Никита улыбнулся еще шире и потянулся обеими руками к руке Татищева. — Не надоть, я человек простой.

Татищев резко отстранился, отступил на шаг и коротко поклонился:

— Гвардии его величества сержант Татищев! — И обернулся к своим — Закапывай, чего стали!

Солдаты споро заработали лопатами.