Дмитрий Леонтьев - Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности

• Название: Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности
• Автор: Дмитрий Леонтьев
• Жанр: Психология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89357-23

Монография посвящена всестороннему теоретическому анализу смысловой реальности: аспектов проблемы смысла, форм его существования в отношениях человека с миром, в сознании и деятельности человека, в структуре личности, в межличностном взаимодействии, в артефактах культуры и искусства.

В данное издание дополнительно включены три приложения-постскриптума, отражающие развитие высказанных в книге идей за время, прошедшее после выхода ее первого издания.

Адресуется психологам и представителям смежных дисциплин.

---

Завершив наш краткий очерк представлений о смысле в философии и гуманитарных науках, мы переходим к более детальному анализу представлений о смысле в психологии.

1.2. Подходы к пониманию смысла в психологии

Поставив перед собой задачу сделать обзор основных подходов к проблеме смысла в психологии, мы с самого начала сталкиваемся с затруднением. Суть его в том, что понятие смысла не является достоянием только науки; оно является элементом обыденного языка и обыденного сознания. По этой причине многие авторы используют это понятие не терминологически, давая ему определение в соответствии с научными канонами, а в его житейском словоупотреблении, как например, мы использовали слово «причина» в начале этой фразы. Концепции, берущие понятие смысла как «готовое» и считающие его значение не требующим пояснений, мы не включили в наш обзор, хотя порой и в них понятие смысла занимает весьма важное место (например, в теории К.Роджерса). Мы также, за редкими исключениями, не касались конкретных исследований, в которых понятие смысла выступало как объяснительное, ограничившись изложением и анализом теоретических представлений о смысле как таковом.

1.2.1. Предыстория смысла как объяснительного понятия в психологии: ранние психодинамические теории личности

Понятие смысла пришло в психологию из донаучных попыток объяснения человеческого поведения, основывавшихся на здравом смысле и представлениях обыденного сознания. Сущность такой формы объяснения, остававшейся единственной на протяжении многих веков, «…заключается в том, что действия и психические феномены наделялись смыслом благодаря установлению их связи с намерением. Выявить связь чего-либо с преследуемой субъектом целью, с содержанием мысли или с намерением – значит раскрыть его смысл, значит обеспечить определенное понимание… наиболее примитивное и наиболее фундаментальное» ( Nuttin , 1961, р. 9).

Первой системой научной психологии, обратившейся к понятию смысла для объяснения поведенческих проявлений человека (преимущественно непроизвольных), закономерно стал психоанализ. Направленность на раскрытие смысла поступков и непроизвольных реакций человека является главной характеристикой психоаналитического подхода как с точки зрения представителей самого этого подхода (Klein, 1982), так и с точки зрения «внешних» критиков этого течения (Nuttin, 1956). Однако роль психоанализа в разработке идеи смысла не сводится лишь к распространению сферы смыслового объяснения на такие формы поведения, как фобии, аффективные реакции, сновидения, феномены забывания и т. п., которые раньше рассматривались как лишенные смысла. В работах Фрейда мы впервые встречаемся с понятием смысла, включенным в ряд объяснительных понятий научной психологии.

Последнее утверждение требует, однако, оговорки в связи с разделяемым нами мнением о «двух теориях» Фрейда – клинической теории и метапсихологии, согласованность между которыми оставляет желать лучшего (Klein, 1982). Революционные достижения психоанализа автор этого различения Дж. Клейн связывает преимущественно с клинической теорией, с «…объяснением в терминах смыслов, воспринимаемых наблюдателем и переживаемых субъектом» (там же, р. 27–28). «Психоанализ относится к классу теорий… пытающихся утверждать, что поведение имеет определенный смысл, который можно вывести из истории этого смысла в жизни личности» (там же, р. 56). «Ориентация на поиск смысла и используемые концептуальные орудия позволяют аналитику видеть закономерности, отличные от тех, которые обычно видят другие психологи, наблюдающие то же самое поведение» (там же, р. 52). Фрейд разработал таксономию смыслов личностных отношений.

Однако постепенно создавшаяся метапсихологическая теория психоанализа вступила в противоречие с объяснением в терминах смыслов, заменив его объяснением в терминах энергии, сил, механизмов и физических аналогий. В философской системе Фрейда, стремившегося к формулированию закономерностей поведения на языке строгой науки, не нашлось места для понятия смысла и даже сама задача раскрытия смыслов была отброшена (Klein, 1982). В работах Фрейда, написанных в 1920—1930-е годы, понятие смысла практически исчезает и возрождается в психоанализе лишь позже, в публикациях ряда его последователей.

Обратимся теперь к содержанию, которое вкладывал Фрейд в понятие смысла в своих ранних работах. Соответствующие его высказывания не позволяют прийти к однозначному выводу. В специальном исследовании, посвященном анализу понятия смысла в работах Фрейда (Shope, 1973), Р.Шоп выделяет четыре несовпадающих трактовки смысла в различных контекстах. В первом понимании смысл сновидения или смысл символа – это мыслительный процесс, психическое содержание, которое данным сновидением или символом замещается [1] . Второе понимание отождествляет смысл с целью или намерением данного психического акта [2] . Третье понимание отличается от второго добавлением указания на значимость этого акта [3] . И, наконец, четвертое понимание отождествляет смысл действия с лежащими за ним скрытыми мотивами [4] . Как правило, эти мотивы не осознаются, однако не всегда. Критикуя видного представителя ортодоксального психоанализа Ч.Бреннера за выведение смысла лишь из неосознанных мотивов [5] , Р.Шоп отмечает, что смысл действиям могут придавать и осознанные интенции. Сам Фрейд утверждает, однако, что смысл симптомов содержится именно в бессознательных процессах, осознание которых приводит к исчезновению симптома (Фрейд, 1922 а, с. 69).

Рассматривая цитированные выше высказывания Фрейда как попытки дефиниции смысла, Р.Шоп приходит к выводу о том, что Фрейд постоянно перескакивал с одного понимания на другое, что облегчалось значительным пересечением всех четырех определений и размытостью значения слова «смысл» в обыденной речи (Shope, 1973, р. 284). Нам, однако, думается, что Фрейд обладал цельным представлением о смысле, однако это понятие, заимствованное из обыденного языка, еще не стало у Фрейда полноправным научным термином и не получило однозначной дефиниции. Высказывания его отражают, скорее, различные грани, которыми поворачивается описываемое явление (смысл) в тех или иных контекстах. Совмещение всех описанных Р.Шопом характеристик смысла в понимании Фрейда (и еще некоторых, прошедших мимо его внимания) позволяет нам воссоздать следующее непротиворечивое представление. Когда Фрейд говорит об осмысленности определенного психического акта или содержания, это означает следующее:

а) данный акт обладает для субъекта значимостью в силу того, что

б) он замещает собой другой психический акт, который не может непосредственно проявиться в поведении в силу личностных цензур и который указывает нам на

в) цель или интенцию, лежащую в основе данного акта. Интенция, в свою очередь, порождается

г) мотивом осуществления желания, обладающего побудительной силой [6] . Сама же связь данного психического акта с мотивом генетически восходит к

д) аффективным переживаниям, имевшим место в истории жизни субъекта и наложившим отпечаток на формирование и реализацию его мотивов [7] .

Интересна трактовка «двух теорий» психоанализа через призму герменевтики, данная П.Рикёром (1995). «С одной стороны, Фрейд действительно создал свою теорию интерпретации в противовес физикализму и биологизму, господствовавшим в психологии. Интерпретировать значит идти от явного смысла к смыслу скрытому. Интерпретация полностью принадлежит сфере смысла и содержит в себе отношения силы (вытеснение, возврат вытесненного) только как отношения смысла (цензура, маскировка, сгущение, перемещение); отныне ничто так не требуется от Фрейда, как преодолеть ослепленность фактом и признать универсум смысла. Но Фрейд продолжает вписывать все сделанные им открытия в рамки позитивизма, что сводит их на нет… Его открытие принадлежит плану смысловых действий, а он продолжает концептуализировать их и излагать на языке своих венских и берлинских учителей» ( Рикёр, 1995, с. 226–227, 260).

Выдвинутая Фрейдом и поддерживаемая частью его последователей задача объяснения поведенческих проявлений человека в терминах их смысла не стала, однако, отличительным признаком психоаналитического направления, а получила довольно широкое распространение в различных так называемых «операциональных» (т. е. клинических) подходах к личности. Первое альтернативное по отношению к фрейдовскому развернутое понимание смысла сформулировано в поздних (1929–1934) работах одного из основных оппонентов Фрейда – Альфреда Адлера [8] , которые во многом близки современному экзистенциально-гуманистическому направлению в психологии.

Адлер характеризует свою систему индивидуальной психологии как учение о смысле человеческих действий (Adler, 1982 б, S. 23) и экспрессивных проявлений, движений (Adler, 1973, S. 66), о смысле, который индивиды придают миру и самим себе (Adler, 1980, р. 48), хотя полностью к этим смыслам предмет изучения индивидуальной психологии не сводится. Трактовка Адлером самого смысла, однако, принципиально отличается от психоаналитической трактовки. Психоаналитической каузальной схеме детерминации Адлер противопоставляет финалистскую, и если Фрейд и его прямые последователи искали истоки смысла в прошлой истории жизни личности, в ее аффективных переживаниях и желаниях, то Адлер связывает поведенческие смыслы со смыслом всей жизни личности, с ее жизненным стилем, жизненным планом, с вопросом «Зачем?», поставленным по отношению к анализируемым поступкам, в противоположность фрейдовскому вопросу «Почему?». «Без представления о цели индивидуальная деятельность потеряла бы всякий смысл» (Adler, 1978, S.15).