Александр Зевелев - Герои особого назначения. Спецназ Великой Отечественной

• Название: Герои особого назначения. Спецназ Великой Отечественной
• Автор: Александр Зевелев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-6209

Отечественный Спецназ ведет свою родословную от Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР, сформированной в 1941 году специально для разведывательных и диверсионных действий на важнейших коммуникациях противника. Однако в начале войны, когда положение на фронте было отчаянным, ОМСБОН чаще использовали не по назначению, а как «пожарные команды» – в отрядах заграждения, для минирования танкоопасных направлений и ликвидации немецких прорывов. Брошенный без тяжелого вооружения в общевойсковые бои, Осназ понес под Москвой огромные потери: «Три дня – и нет отряда, – писал тяжелораненый в тех боях поэт-омсбоно-вец Семен Гудзенко. – Будь проклят сорок первый год и вмерзшая в снега пехота… Бой был коротким. А потом глушили водку ледяную, и выковыривал ножом из-под ногтей я кровь чужую…» Но уже с весны 1942-го начинается «массовый выход за линию фронта» – и в этой разведывательно-диверсионной работе омсбоновцам с их спецподготовкой не было равных (по словам того же Гудзенко: «что может сделать тол, не в силах целый батальон»). Многомесячные рейдыпо немецким тылам (даже не сотни, а тысячи километров по оккупированной территории!), более 1400 пущенных под откос эшелонов, 335 взорванных мостов, 120 разгромленных гарнизонов, комендатур и штабов, 136 тысяч уничтоженных солдат и офицеров противника – отряды ОМСБОНа с характерными названиями «Победители», «Неуловимые», «Храбрецы», «Богатыри» и т.п. отличились на всех фронтах Великой Отечественной, от Прибалтики до Крыма и Кавказа, от Белоруссии и Украины до Польши, Словакии, Югославии.

Эта книга, написанная ветеранами ОМСБОНа, – дань светлой памяти героев советского Осназа, доказавших правоту фронтовой поговорки «Каждый боец во вражеском тылу стоит десяти».

---

В отряде Горбачева осталось не более 50 активных бойцов. Было много раненых, убитых и пропавших без вести {109}.

В этом бою отличился студент Института физкультуры, мастер спорта Николай Худолеев. Когда немцы попытались отрезать путь отступления лыжников из деревни и Лазнюк бросился вперед, отдав команду «отходите, я прикрою», с ним остался сержант Худолеев. Они не переставали стрелять, пока все лыжники не покинули деревню.

Перекрывая шум боя, Худолеев, вводя в заблуждение врага, закричал:

– Первая и вторая роты – с флангов, третья рота, за мной! В атаку, вперед!

Но тут мужественный патриот был убит {110}.

Назавтра омсбоновцы получили новые задачи – отряд Горбачева направляется в сторону деревень Сорочки и Чваново, а Лазнюка – к месту, которое стало славой и доблестью ОМСБОНа. Мы ведем рассказ о боях в деревне Хлуднево.

В разведку направилось отделение сержанта Алексея Круглякова. Особенно отличился бывший студент МГУ В. Москаленко, доложивший старшему лейтенанту обстановку. В Хлудневе оказались танки и минометы, мотопехота – человек четыреста вместе с пополнением, прибывшим вечером.

Фашисты, видимо, были намерены любой ценой прорвать наш фронт и соединиться со своими войсками в Сухиничах. Все эти данные тут же были переданы полковнику Еремину. Он приказал: на рассвете 23 января лыжники ударят на Хлуднево с юга, чтобы отвлечь внимание противника, а в это же время пойдут в наступление подразделения дивизии.

К. З. Лазнюк поставил задачи каждой группе, установил сигналы. Дальнейшие события разворачивались по намеченному плану. С наступлением рассвета, сняв лыжи, бойцы двинулись по снежной целине и сосредоточились в полуразрушенном сарае, стоявшем на возвышенном месте. Вскоре ударили армейские орудия. Лишь несколько снарядов разорвалось в деревне, это был сигнал для атаки лазнюковцев. Бой начался в пользу омсбоновцев. Группа, возглавляемая В. Захаровым, пробралась к штабу и, уничтожив часовых, забросала дом гранатами. Кругляков бросил противотанковую гранату в дом, в котором находилось больше 20 гитлеровцев. Ни один из них живым не вышел. Вначале немцы в растерянности метались по деревне и попадали под меткий огонь лыжников. Отличился и Паперник с винтовкой с оптическим прицелом. Немцы стали отвечать на огонь, особенно когда рассеялся морозный туман и были пущены в ход танки. Появились первые раненые лыжники, среди них был и командир К. Лазнюк. Перевязав наскоро раны, он продолжал руководить боем. Постепенно врагу стало ясно, что их атаковало небольшое подразделение. Лыжников было 30 человек против 400. Они продолжали вести огонь по домам, по выбегавшим из них фашистам, обходившим горстку бойцов с флангов.

Старший лейтенант, командовавший боем, опытным ухом пограничника не улавливал боевых действий на противоположной стороне деревни. 1103-й полк не начал атаку, которую заранее обговорили.

Трудно объяснить, почему так получилось и кто в этом был виноват. Но это до смертельной опасности осложнило обстановку для всех омсбоновцев. На помощь засевшему в Хлудневе немецкому гарнизону из Маклаков шла мотоколонна, оцепившая деревню, где шел неравный бой.

Старший лейтенант подал сигнал к отходу. И в этот момент его ранило вторично. Но он продолжал командовать до момента, когда потерял сознание. Командование отрядом принял комиссар М. Т. Егорцев.

– Вынести из боя Лазнюка. – Таков был его первый приказ.

Выполнить его пришлось раненому сержанту Алексею Круглякову. Из последних сил он бросился вытаскивать из снега раненого командира. Ему пришел на помощь солдат Евгений Ануфриев. По небольшой лощине, не перекрытой еще огнем, они выбрались к своим.

Так была спасена жизнь отважного командира и прекрасного человека.

Егорцев приказал: «Все к сараю», «Занять круговую оборону!» Здесь оказалось 22 человека, оставшихся в живых.

Вот как описаны дальнейшие события {111}:

«Сражаться будем до последнего патрона, до последней гранаты, – послышался тот же голос комиссара.

Бой усиливался, кольцо сжималось. Вскоре в неравной схватке был ранен Егорцев, пал смертельно сраженный командир взвода младший лейтенант Слауцкий. «Рус, сдавайся!» – кричали немцы. Свинцовым шквалом из автоматов ответили лыжники на это предложение. Бой затянулся до утра. Рассветало. Кругом на снегу виднелись красные пятна. Подступы к сараю были усеяны вражескими трупами. В этом бою лыжники уничтожили более ста фашистских солдат и офицеров. Утром по сараю начали бить из миномета. Смертью храбрых погиб комиссар. Командование оставшейся горсточкой принял на себя раненый заместитель комиссара Паперник. Лыжников оставалось все меньше и меньше, всего несколько человек. Гитлеровцы хотели взять их в плен. Они прекратили минометный огонь и, сжимая кольцо, предлагали: «Рус, сдавайся!» «Советские патриоты в плен не сдаются!» – крикнул кто-то из оставшихся, и в цепь немцев полетели гранаты, последовало несколько очередей из автоматов. Враг рассвирепел и в звериной ярости бросился к сараю» {112}.

За атакой следовала атака. И всякий раз гитлеровцев встречал беспощадный огонь. Тогда они усилили обстрел из минометов. Земля вздыбливалась возле сарая. Рухнула пылающая крыша. И уже казалось просто невероятным, как в таком кромешном аду можно уцелеть.

В бессильной злобе неистовствовал враг, ураганным огнем пытавшийся подавить сопротивление совсем уж малой горстки бойцов. Вот упал Валерий Москаленко. Навсегда затих Георгий Серяков. Перестал стрелять Иван Копылов. Паперник оглянулся и понял: в живых он остался один. Раненый, истекая кровью, он еще яростнее разил наседавших солдат в зеленых шинелях.

– Рус, сдавайся! – горланили фашисты, надеясь хоть одного да взять живым. Паперник ответил огнем. Но вдруг его автомат замолк: кончились патроны. В отчаянии Лазарь выбросил автоматный диск и схватил гранату. Последнюю…

Враги совсем близко. Рядом. Превозмогая дикую боль, Паперник выбрался из развалин и гордо выпрямился во весь рост.

– Большевики в плен не сдаются! – крикнул он и, шагнув навстречу оккупантам, сорвал с противотанковой гранаты чеку {113}. Вместе с героем погибли десятки фашистов.

«Три дня – и – нет отряда», – записал в своем дневнике С. Гудзенко {114}.

В три дня сплошных кровавых боев физически было уничтожено большинство его бойцов. Но он не умер, не умер потому, что его подвиги живут в сердцах людей, в делах тех немногих, кто остался жить и, не забывая январские дни 1942 г., продолжает жить и поныне за тех парней, которых нет.

Среди раненных в боях был и Семен Гудзенко. «Но было мне не суждено погибнуть в переделке этой», – скажет он после о себе.

Лаконично, по-солдатски рассудительно и с большой горечью он записал в своем дневнике: «Ранен в живот. На минуту теряю сознание. Упал. Больше всего боялся раны в живот. Пусть бы в руку, ногу, плечо. Ходить не могу. Бабарыка перевязал. Рана – аж видно нутро» {115}. Мог ли он тогда знать, что каждая рана – это «мина замедленного действия», которую носил в себе и носит каждый, кто побывал в смертельном бою. Его «мина» сработала раньше, чем у других…

В его записной книжке есть еще одна поразительная запись, сделанная в дни боев за Хлуднево. «Хлебников писал: «Когда умирают люди – плачут». Я бы плакал, но не умею. Мы не учились этому тяжелому, вернее, трудному ремеслу плакать» {116}. И в том же 1942 г. в одном из удивительных по своей честности, солдатской мудрости и даже философскому осмыслению боя, который был на его глазах, стихотворений – «Перед атакой» – он писал:

Когда на смерть идут – поют,

а перед этим

можно плакать.

Ведь самый страшный час в бою —

час ожидания атаки…

Разрыв —

и умирает друг.

И, значит, смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черед.

За мной одним

идет охота…

Мне кажется, что я магнит,

что я притягиваю мины.

Разрыв —

и лейтенант хрипит.

И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже

не в силах ждать.

И нас ведет через траншеи

окоченевшая вражда,

штыком дырявящая шеи.

Бой был коротким.

А потом

глушили водку ледяную,

и выковыривал ножом

из-под ногтей

я кровь чужую {117}.

Фашисты набросились на трупы, срывали полушубки, ватники, валенки, кололи мертвых штыками. Все это видели местные жители.

Но это была пиррова победа.

Ценой своей жизни горстка бойцов-омсбоновцев остановила движение гитлеровцев.

О своих погибших товарищах С. Гудзенко писал:

Мы на краю разбитого селения

Товарищей погибших погребли.

Последний заступ каменной земли —

И весь отряд рванулся в наступленье {118}.

14 февраля 1942 г. о подвиге героев-лыжников узнала вся страна. В газете «Правда» была опубликована статья, которая уже цитировалась, члена Военного совета 16-й армии дивизионного комиссара А. Лобачева (в это время дивизии бывшей 10-й армии были переданы под руководство К. К. Рокоссовского – командующего 16-й армией). Трагический момент последнего боя запечатлен и в картине художника П. П. Соколова-Скаля «Герои-лыжники», хранящейся в Третьяковской галерее. Имена героев-лыжников были названы в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1942 г. Лазарю Хаимовичу Папернику – первому среди омсбоновцев – присвоено звание Героя Советского Союза.