Сергей Зверев - Наследство хуже пули

• Название: Наследство хуже пули
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63098-1

Чемпион мира по боксу Виктор Мальков по решению суда был казнен за двойное убийство. На его счету в иностранном банке осталось несколько миллионов долларов. Прошли годы. Сотрудники банка начали искать наследника чемпиона. Гражданин США частный детектив Андрей Мартынов по заданию банка прилетел в Россию, попал в аварию и чуть не погиб, потом лишился документов на наследство и, вдобавок ко всему, частично потерял память. Но это было только начало. Вскоре заварилась настоящая криминальная каша, и Мартынову пришлось использовать свои давние уголовные связи, чтобы остаться в живых…

---

Сутки она провела, словно в тумане. Зачем ей понадобилось выбрасывать в реку кейс, она и сейчас не могла объяснить. Но когда она встала с лавочки спустя несколько часов после отъезда Андрея, обещавшего вернуться скоро, чемоданчик – это было единственное, что связывало их невидимой нитью, – стал лишним в ее жизни. Она направилась к реке, увидела под собой сверкающую гладь и запустила в нее предмет, который так нужен был Андрею. Все реки текут в вечность… Быть может, они воссоединятся там? Этот блестящий кейс и самый главный человек в ее жизни.

Она сделала это подсознательно, ориентируясь лишь на свое женское чутье. Жизнь Андрея уплыла. Пусть плывет и этот предмет. А ее мужчина сильный. Он обязательно его отыщет… И доведет до конца дело, не сумев сделать его в этой жизни…

Когда она пришла домой, ей показалось, что ею овладело безумие. Маша снова и снова просматривала на телефоне запись, оставленную ей Андреем, глаза ее были сухи… Словно живой, он снова и снова обращался к ней, обещая поселиться там, где растет сосна, уходящая в небо.

На следующее утро она встала с постели и быстро засобиралась в город. Забыв о завтраке, она пришла на вокзал и уехала в Новосибирск с первым же попутным автобусом. Там она разыскала Метлицкого. Рома был рад этой встрече, но лицо его, как он ни старался, было похоже на каменную маску и отказывалось повиноваться хозяину.

– Это… правда?

Он хотел спрятать взгляд, но не решился.

– Его машина… количество тел совпадает с количеством участников ДТП… Он погиб, Маша. Пламя сожрало его.

Она сорвалась и завыла, как воет волчица, у которой охотники разорили нору со щенками.

Метлицкий, не желая худа, совершил глупость. Он хотел вложить в слова признание и расположение, уважение и скорбь, почтение и смирение, но получилось то, что получилось.

– Наверное, это достойная смерть, он умер так, как должен был умереть такой человек…

И в это мгновение увидел, как наяву выглядит разъяренная и приснившаяся в кошмарном сне женщина. Лицо ее исказилось, кулаки сжались, и Метлицкий, чтобы не прикоснуться к ней и не получить разряд тока, отшатнулся.

– Что ты сказал?.. Достойная смерть? Он должен был умереть?.. Да что ты знаешь о нем, сволочь!..

Отхлестав начальника отдела РУБОПа по щекам, она покинула проклятое здание и направилась по улице, не понимая, куда идет.

Он догнал ее на перекрестке.

– Маша, прости, я сказал, наверное, не то, что думал. Я могу для тебя кое-что сделать, но это единственное, что я могу… Ты заберешь его тело? Я сделаю так, что тебе отдадут…

Она бросилась на Метлицкого и наконец-то просто по-бабски заплакала. Они стояли на перекрестке долго: женщина необычной красоты, в горе своем неутешимая, и высокий мужчина с оперативной кобурой под мышкой, привыкший работать «на земле». И более нелепой картины представить было сложно.

– Как мне отдадут его?.. Кто я ему?

– Консульство США в Москве уже информировано, однако родственников и близких у него там, как оказалось, нет, и я сделаю все возможное для того, чтобы тело было захоронено здесь. Договорюсь…

Она уехала готовиться к похоронам, а Метлицкий, вернувшись в кабинет, вынул из сейфа бутылку водки, смочил платок и прижал к разбитой губе. Когда жжение прекратилось, он снял трубку и вызвал одного из оперативников:

– Через два часа на моем столе должно лежать заключение эксперта. Я хочу, чтобы тело, ориентировочно являющееся Мартыновым, было изучено до малейших подробностей. Слепки зубов, расположение коронок, группа крови, переломы, прижизненные поражения внутренних органов. Если у американца был гастрит, то первым об этом должен узнать я.

– Тела настолько обуглены, что…

– Два часа! Не больше.

Через два дня городской «уазик» цвета хаки с черной полосой вдоль борта въехал в Ордынск и остановился у крыльца кирпичного дома по проспекту Революции. Через десять минут в него войдет женщина в платье и черной косынке. А еще через два – Маша будет стоять одна у свежей могилы с простым деревянным крестом с надписью: «Мартенсон Эндрю Паоло. 20.04.1962—19.07.2006». Это было все, что осталось ей в память о человеке, жить с которым она собиралась остаток жизни. А еще был телефон.

Последующая неделя показалась ей лишенной всякого смысла. Более глупого порядка вещей она еще не замечала: утро сменялось днем, день постепенно серел и превращался в вечер, вечер растворялся во мраке, и наступала ночь. Этот маразм превращал и без того убогое существование в каторгу.

«Мне нужно уехать, – подумала Маша. – Взять телефон, продать дом, мебель и уехать. Куда-нибудь в Москву или Питер, где суматоха жизни вышибет из сознания тоску». И по окончании шестого дня жизни без Мартынова она подала в газету объявление. А на следующее утро приехал жизнерадостный риелтор и сообщил, что покупатель уже есть и на завтра запланирована встреча. Молодому писателю наскучила городская суматоха, и он собирается уехать в деревню. Не в такую, где по улицам ходят коровы и гадят на и без того непроезжую часть, а в нечто среднее между городом и деревней, чем, по сути, и является Ордынск.

Ну, и слава богу, подумала Маша. Все закончится быстро. Останется только телефон. Она не увидит больше ни этой лавочки, у которой они познакомились, ни квартиры, где они были вместе, ни сосны, по которой можно забраться на небо…

Завтра началось так, как и обещал симпатяга риелтор. По его просьбе она приготовила паспорт, сберкнижку, чтобы плата за продажу квартиры была перечислена на ее счет – она не знала, где остановится, и таскать с собой деньги не хотела, и сунула документы в карман джинсов. Он прибыл к ней в начале пятого вечера и сообщил, что писатель прибудет с минуты на минуту. Они пили чай и разговаривали о чистоте воздуха в бору перед рекой, когда прихожую Маши потревожил звонок…

Глава 7

После ухода странных посетителей базы Мартынов ощутил легкий толчок, свидетельствующий о том, что происходит что-то неладное. Просто так пришли двое мужиков, получили отказ, ушли, а между тем в лицах их читалось убеждение в том, что просто так от своих планов эти люди отступать не привыкли. Понимание того, что он увидит их снова, заставило Мартынова подняться на третий этаж своего дома, вынуть из сейфа помповое ружье без приклада, законопослушно зарегистрированное на имя Громова Андрея Алексеевича, зарядить его и отнести в рубку, спрятав под панелью управления катером. Двадцатиметровый белый катер, больше похожий на пароход, покачивался на волнах, как крокодил-альбинос, и дремал. Андрей набрал номер Холода.

– Сема, по мою душу к тебе никто не прибывал?

– Ты узнал бы об этом сразу. А что, по воде пошла рябь?

– Приезжали на базу двое деловых, просили сплавить по Оби до Томи. Рожи каторжанские, глаза в пол смотрят, повадки лагерные. Одеты при этом по высшему разряду и предлагают за работу в три раза больше, чем это стоит, – Мартынов описал гостей, но из ответа Холода следовало, что в тех скудных рассказах, услышанных в свое время от помнящего Мартынова, эти двое вроде бы не фигурировали.

– Душа моя не на месте, Сема, – объяснил свою тревогу Мартенсон. – Чувствую – не из моей истории эти персонажи, а сердце все равно молотит. Ты уж обо мне, если что…

– Да ты что, Мартын?! – вскипел Холод. – Чтоб я корня лагерного, жизнь мою спасшего, да сдал кому?! Я ж не сука, Андрюша…

Вечер опускался на базу незаметно. И где-то «между волком и собакой», когда темнота еще не вытеснила сумерки окончательно, но сосны уже превратились в шапки на палках, Мартынов, не легший в доме на постель, а усевшийся во дворе за домом, услышал биение собственного сердца.

Складывалось впечатление, словно ты уже отчаялся выбраться из могилы, но кто-то услышал твои крики и над головой зашуршала земля. Казалось бы, вместе с этим должно прийти облегчение, однако Андрей не мог его почувствовать, как ни старался. Такое чувство испытывает, наверное, человек, когда, уже узнав смерть в спасении, со страхом ждет той минуты, когда из могилы будет выброшен последний ком земли и чьи-то острые когти начнут ломать крышку гроба, чтобы добраться до тебя, живого…

Он находился в тревоге еще долгих пять часов. Ночь уже готовилась к сдаче поста рассвету, когда он услышал мягкие, едва слышимые шаги по песку. Закрыв глаза и превратившись во внимание, он просчитал звуки и понял, что по территории его базы двигаются трое…

Глава 8

Поднявшись из кресла, Маша направилась в прихожую. Щелкнула замком, распахнула дверь, точно зная, что пришел свой, и отступила в сторону.

Писатель был не один. Их было двое. При этом на кого эти двое были похожи менее всего, так это на романистов. Максимум, на кого были похожи эти соавторы, так это на сочинителей японских танок. Маша как следует разглядела их и поняла, в библиографии каждого из них таких танок не более чем по две – настолько уж мало они походили на людей, привыкших общаться с бумагой и пером.