Элизабет Чедвик - Наследница Магдалины

• Название: Наследница Магдалины
• Автор: Элизабет Чедвик
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-8138-0279-7

На свадьбе графа Рауля де Монвалана молодой паломнице Брижит было видение: она, а не юная невеста, идет с Раулем к алтарю. Брижит знает, что ей дано предвидеть будущее, но не предполагает, какие опасности подстерегают впереди. Ее светлым ангелом-хранителем на пути испытаний будет сама Любовь. Но хватит ли у героев сил, чтобы выдержать жестокие удары судьбы?

---

— Встаньте, благородный Амори, — повторил Филипп Август, — и на святом писании поклянитесь до конца дней своих служить мне верой и правдой.

Амори де Монфор поднялся с колен и, положив руку на Евангелие, поклялся свято исполнять свои вассальные обязанности перед королем.

Внимательно выслушав его, Филипп Август как бы нехотя сошел с трона и приблизился к Амори, поцеловал его при всех в щеку. Припав на одно колено, наследник рода Лямори, послушно протянул государю открытую ладонь. Не промолвив ни слова, король вложил в нее дорогую, шитую жемчугом замшевую перчатку. Затем, резко повернувшись, он вновь занял свое место на троне.

Амори встал, бережно прижимая к груди королевский дар.

— Отныне вы — вассал короля, — возвестил Сито, поднимая над его головой ослепительно сверкающее Евангелие. — А его величество — ваш верный сюзерен.

После чего стал перечислять де Монфору все его новые обязанности. Не дослушав весьма пространный перечень, король нетерпеливо махнул рукой.

— С этого дня вы будете пребывать при моем дворе, барон Лямори. Мы рады, что вы поступили благородно, передав нам все владения и титулы, доставшиеся вам от отца после похода на Юг. — Король смерил Амори испытующим взглядом. — Но распоряжаться судьбой целых стран — это удел помазанников божьих, а отнюдь не простых смертных, — он резко повысил тон, — пусть даже они такие герои, каким был ваш отец. А теперь ступайте. С завтрашнего дня мы желаем ежедневно видеть вас при дворе.

Когда Амори покинул зал, король, улыбнувшись, обратился к окружавшей его свите.

— Для вторжения на юг нам нужен был повод. Я не могу допустить, чтобы на переданных мне в вечную собственность владениях хозяйничали еретики, предатели и изменники. Пора собирать большое войско, господа. Нас ждет очередная война. И цель ее — окончательное объединение нашей дотоле разобщенной державы. А теперь, — он выдержал паузу, — я приглашаю вас всех в трапезные покои на пир в честь сегодняшнего знаменательного события.

— Да здравствует король! — хором ответили собравшиеся в зале.

Окрыленный Амори летел по гулким коридорам душного каменного дворца, торопясь поскорее глотнуть холодного апрельского воздуха. Никогда прежде он еще не испытывал такого облегчения. Тяжелое бремя власти вместе с сопутствующей ей ответственностью сегодня упало с его плеч.

* * *

— Отче, а кто такие катары? — обратился восьмилетний Доминик к зажигавшему лампаду Бернару.

Потрескивающий язычок голубоватого пламени высветил в полумраке часовни висевшее на стене бронзовое распятие. С озабоченным видом священник воззрился на черноволосого скромного отрока, молитвенно сложившего руки на груди. В широко раскрытых зеленых глазах мальчика сквозило неподдельное любопытство.

— Катары — суть еретики, сын мой, — ответил Бернар, вытирая масляные пальцы о засаленный подол коричневой рясы. Переведя взгляд на распятие, он поспешил истово перекреститься. — Если тебе интересно, — тяжело вздохнул капеллан замка Лямори, — я могу поведать тебе историю их опасных заблуждений, за которые Господь обратил на этих грешников свой справедливый гнев.

— Я буду слушать очень внимательно, — промолвил, потупив взгляд, мальчик.

— Тем более это будет вдвойне интересно для тебя, поскольку твоя многогрешная мать, упокой Господи ее душу, — он вновь осенил себя крестным знамением, — была привержена этой страшной ереси. Слава Господу, — продолжил Бернар, поправляя висевший на груди крест, — ты у нас растешь добрым католиком.

Откашлявшись и напустив на себя для пущей убедительности ученый вид, преподобный Бернар начал свой рассказ.

— Давным-давно, на самом краю греческой Византии, на руинах которой наши доблестные рыцари ныне воздвигли королевство латинское, появились прибывшие из далекой Армении проповедники, именовавшие себя павликианами. Хоть и прикрывались они именем святого апостола Павла, Бог свидетель, никакого отношения они к нему не имели и, скорее всего, стали именовать себя так в честь основателя своей злокозненной секты, богомерзкого Павликия. Так вот, эти еретики утверждали, что мир нам создал не Господь Бог, как говорится об этом в Святом писании, а сам Дьявол — прости меня Иисус, за то, что осквернил свои уста таким словом, — прочитав краткую молитву на пока еще не понятной Доминику латыни, отец Бернар продолжил: — Хуже того, безбожные павликиане утверждали, что вся власть в этом мире соответственно не от Бога, а от Князя Тьмы. Они отрицали не только иконы православной Византии, но и всю иерархию святой церкви, не признавая ни культа Богородицы, ни Троицы. Императоры-иконоборцы относились к павликианам вполне терпимо, но с восстановлением в Византии почитатели икон наконец-таки начали борьбу с глубоко пустившей за это время корни ересью. Дело дошло до того, что павликиане провозгласили собственное государство в Малой Азии с центром в городе Тефрик. Но лет четыреста тому назад правитель Византии Василий разгромил их державу, а оставшихся в живых еретиков выселил во Фракию, откуда они распространились по всей Болгарии уже под именем богомилов.

Отец Бернар, извлек из рукава сутаны далеко не чистый платок, дабы утереть пот с аккуратно выбритой макушки.

— Ты слушаешь меня, сын мой? — обратил он на мальчика, свои немигающие черные, как ночь, глаза.

— Я внимаю вам с особым тщанием, отче, — ответил Доминик. — Прошу вас, продолжайте.

Отец Бернар уловил в его голосе детскую искренность. «Непорочный агнец, — подумал про себя священник, — как хорошо, что ты попал в заботливые руки верных папе добрых христиан».

— Лет двести тому назад богопротивные измышления богомилов, эти плевелы семени Сатаны, рассеялись по южным пределам Римской империи. Попавшие в сети дьявольских козней грешники возгордились, стали именовать себя «чистыми», а по-гречески «катарами», и что хуже всего — создали свою независимую от папы церковь с не подчинявшимися наместнику Бога на земле лжеепископами. Оплотом ереси стали твои родные места, сын мой. А именно — южный городок Альби. Остальное тебе уже известно.

И впрямь, историю о том, как папа Иннокентий обрушил свой гнев на лангедокских еретиков, Доминик слышал не раз. То, что он сын изменника Монвалана, погибшего от руки Симона де Монфора, убитого год назад, и закоснелой катарки Клер де Ажене, совершившей самый богопротивный поступок, ему также было хорошо известно.

— Хоть и на всех нас лежит печать первородного греха, сын мой, — подытожил Бернар, ласково поглаживая Доминика по расчесанным на прямой пробор шелковистым черным волосам, — дети неповинны в содеянном их родителями и вполне могут искупить собою их вину. Вот и ты, сын мой, — добавил после непродолжительной паузы капеллан, — верной службой Господу смягчишь сердце Отца Небесного, и, быть может, когда-нибудь он избавит твоих несчастных папу и маму от вечных мучений в геенне огненной.

— Благодарю вас за интересный рассказ, отче, — учтиво поклонился Бернару Доминик. — Но мне уже пора в опочивальню.

— Верно, верно. Тебе ведь завтра до рассвета надо подняться к заутрене, — отечески похлопал по плечу отрока священник. — И не забудь помолиться на сон грядущий, — бросил он вслед выходящему из часовни Доминику. — Ничто так не укрепляет человеческое сердце, как искренняя беседа с Богом.

Последние слова одиноко повисли под стрельчатыми сводами замкового храма. «Ну а мне пора на душеспасительную беседу к госпоже Алаи, — подумал про себя отец Бернар. — Божье слово утешит вдову, уже год не снимающую траур».

— Ну что, не заморил тебя этот святоша своими байками? — с улыбкой приветствовал вошедшего в опочивальню Доминика Симон-младший.

В фамильном замке Лямори мальчики делили общие покои, в то время как малолетний Ришар пребывал в обществе многочисленных нянек на женской половине вместе с Алаи и заметно похорошевшей в последнее время Анис. Старший брат Симона и нынешний хозяин замка, Амори, вместе со слугами-мужчинами отправился в Париж. Так что мальчики в полной мере пользовались предоставленной им свободой.

— Дружище, я как всегда вел себя самым подобающим образом, — рассмеялся Доминик, с разбега прыгая на кровать Симона.

— Потише, сударь, — заметил ему де Монфор, придерживая покачнувшийся канделябр. — А не то у нас все свечи погаснут. Вы ж как-никак дворянин.

— Знаю, знаю, — ответил Доминик, откидывая упавшую на глаза прядь черных как смоль волос. — И мой удел примерной службой Господу искупить грехи родителей, которых, по правде говоря, я даже никогда не видел. Послушай, Симон, а может, их и вовсе не было?

— Были, — уверенно ответил с удовольствием потянувшийся на своем ложе одиннадцатилетний отпрыск Лямори. — Твой отец тоже был дворянином и принадлежал к старинному южному роду Монваланов. Хоть он и погиб от меча моего покойного отца… Это не мешает нам с тобой оставаться друзьями. Ведь моего папу тоже убили на войне. Ты что, никогда не слышал историй о славных рыцарях прошлых веков? Помнишь «Смерть Артура»? Там тоже все время кого-нибудь убивают. Враги становятся союзниками, а бывшие друзья наносят героям предательский удар в спину. Так уж устроен наш грешный мир, и ничего с этим не поделаешь, — многозначительно вздохнул Симон.