Марк Вернхэм - Мертвые не молчат

• Название: Мертвые не молчат
• Автор: Марк Вернхэм
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-486-02042-1

Мартин Мартин обладает особым даром — видеть преступления в прошлом, настоящем и будущем. Он даже может предотвратить убийство, предупредив о готовящемся злодеянии. Ничто не скроется от проницательного Мартина Мартина. Но ясновидящий имеет неосторожность рассказать об этом в одном из ток-шоу на телевидении. За Мартином Мартином начинается смертельная охота. Но убить его невозможно — ведь после своей смерти его дух вселяется в других людей, и тогда они начинают говорить от имени мертвых.

---

В конце первого дня нам всем пришлось сдавать письменный тест на тему, что мы изучили в течение этого дня. Это было что-то типа экзамена, где нужно выбирать правильный ответ из нескольких предложенных. Поэтому я справился с ним совсем неплохо. Получил шестьдесят процентов. Но потом я понял, что мне нужно побольше стараться в оставшиеся дни курсов, если я хочу начать работать в специальном проекте и получить повышение и привилегии. Дело в том, что после того, как Мыскин рассказал мне о жизни сотрудников Департамента безопасности, я почему-то сразу стал думать, что уже получил звание дипломированного защитника. В мечтах мне уже виделась жизнь таких людей. Я думал о том, как рано выплачу свой ДЖ, и о том, какой я такой крутой, какой у меня высокий статус и тому подобное. Поэтому я решил очень постараться закончить эти курсы с хорошими результатами — очень уж хотел всего этого.

На второй день учиться стало куда как веселее и интереснее. Когда я вошел в класс, то буквально спал на ходу, потому что совершенно не выспался. От запаха, стоявшего в этой комнате, — запаха деревянных полов, смешанного со вчерашней вонью от курсантов, — мне захотелось спать еще больше. Я пытался взбодриться, заставляя себя, блин, сконцентрироваться на предстоящих занятиях, когда ко мне с хитрым видом подвалил этот Гибсон.

— Здорово, Дженсен Перехватчик! — говорит он. — Хочешь дернуть?

И протягивает мне какой-то пакет.

— Что это? — спрашиваю я Гибсона.

— Офигенная дурь — взбодрит сразу. Целый пакет «Бодрости». Хочу ее испытать, посмотреть, действительно ли она меня подстегнет.

Я слышал об этой самой «Бодрости», но никогда раньше ее не пробовал. Кажется, во всех Центрах обучения от нее просто тащились — она делала студентов более восприимчивыми к знаниям, после нее, так сказать, их мозги заглатывали выдаваемую инструкторами информацию, как жирные свиньи заглатывают свой корм в кормушках.

— Ну ладно, давай попробуем! — соглашаюсь я.

Потом сую в пакет ложку и втягиваю порошок носом. Гибсон делает то же самое. Он смотрит на меня, а я — на него. Оба шмыгаем носом и ждем, когда эта дурь сделает что-то особенное с нашими мозгами. Но ничего не происходит. Я пожимаю плечами.

— Может быть, ничего и не будет, — говорю я.

Вид у этого Гибсона разочарованный.

— Чертово барахло, — возмущается он. — Давай тогда прикончим его.

Мы так и делаем: ложку за ложкой отправляем порошок в нос, пока он не кончился.

Все-таки кажется, что толк от этой дури был, и благодаря Гибсону я выучил, как составлять отчеты для старших офицеров департамента, что именно в них писать и какими словами, как часто нужно докладывать и о чем именно. Я узнал, что, выходя на задание, нужно проявлять инициативу и творчески подходить к своему делу, как смешиваться с толпой и притворяться самым обычным человеком. Инструктор рассказывает нам, как работает безопасное общество, как все следят за всеми, как это становится самоподдерживающейся системой безопасности, как отсутствие доверия приводит к полному доверию. Он обсуждает взаимосвязь паранойи и безопасности и показывает, как они действуют вместе, в гармонии, так сказать. «Безопасность без паранойи, — говорит он, — не безопасность. Это неосведомленность, и хотя неосведомленность отдельных граждан — это нормально, общество в целом не может себе позволить неосведомленности». Он, блин, совершенно прав.

Инструктор рассказывает нам, как работает самый сложный тип защиты, тот, которым ты начинаешь заниматься через год или два, когда у тебя уже целая группа подопечных. Все дело в незаметности, в тонкости подхода. Он называет это «подчеркивание своей банальности». Но, по его словам, все мы, кто только начинает выходить на задания, будем делать более простую работу с явными объектами, с которыми разделительная линия между защитником и его подзащитным видна четко и ясно. «Эта линия, — говорит он, — становится расплывчатой, чем глубже вы погружаетесь, чем больше узнаете о профессии защитника. Но для овладения основными навыками этого вам изучать пока не нужно». Поэтому я и не изучаю.

Но я очень хорошо усвоил все то, что нам нужно для овладения основными навыками. И я намного лучше сдаю экзамен в конце второго дня. Я получаю девяносто два процента. Офигеть! Это в среднем дает мне семьдесят шесть процентов.

Третий день оказывается самым лучшим днем, потому что мы занимаемся не в классе, а на симуляторе окружающей обстановки. Именно здесь мы учимся, как прятаться за углом, как делать все эти по-настоящему хитрые шпионские штучки, как не выделяться среди людей, как становиться невидимым.

Это очень весело — ходить за голограммами людей, держась от них на расстоянии и прячась в подворотнях и подъездах, когда они останавливаются или оборачиваются. Я смог следить за своей целью все двадцать минут обучающей программы — от магазина до другого здания. И по пути я запомнил все отличительные особенности своего объекта. Одежду, в которую он был одет, марку сигареты, которую он, остановившись, закурил, номера домов, у которых он останавливался, название магазина, из которого он вышел. И инструктор сказал, что мое описание здания было «идеальным».

Гибсон же на этом занятии оказался совершенно бестолковым. Он не относился к нему серьезно и просто валял дурака, веселя всех остальных. Наш инструктор не особенно сердился, потому что знал, что Гибсону нужна только «галочка» в отчете, подтверждающая, что он действительно посещал курсы. Поэтому он позволил ему вести себя как идиоту и смешить всех остальных курсантов. Гибсон сделал столько ошибок, что показал нам, чего именно нельзя делать, выполняя подобную работу. То, что у нас на курсах оказался подобный придурок, до некоторой степени помогало, потому что все остальные курсанты стали считать себя серьезнее и даже умнее, чем этот бестолковый Гибсон. В один момент он подошел прямо к голографическому мужику и, обняв его за плечи, спросил, как пройти в школу шпионов! Это было почти в самом конце его занятий на симуляторе. Мы чуть животы не надорвали от смеха. Ну и веселый же этот чувак Гибсон.

К концу дня мы все стали себя чувствовать чуть ли не профессионалами (за исключением Гибсона, конечно). И в этот день не было экзамена — инструктор просто выставил нам оценки за работу на симуляторе. Я получил аж девяносто четыре процента! И мой средний балл вырос до восьмидесяти двух процентов. Я даже пожалел, что не старался в первый день, потому что тогда бы я мог получить средний балл в девяносто процентов. А тогда бы я окончил курсы с отличием. Я был рад, что благодаря Гибсону стал относиться к занятиям намного серьезнее и заниматься усерднее. Без него и без его пакета с дурью я мог бы даже и провалить обучение.

Но потом наступил последний день — день повторения пройденного. А я даже как-то о нем и забыл. Нам, конечно, говорили об этом дне, и мне показалось, что на четвертый день можно сильно не напрягаться, потому что он не влияет на результаты трех предыдущих дней. Поэтому я и расслабился. Ну, это можно и так назвать. На самом деле расслабиться по-настоящему у меня и не получилось. Все было совершенно даже отвратительно.

И виноват в этом был Гибсон.

Дело было так. Утром последнего дня я стою в туалете, причесываюсь и, в общем, навожу марафет, чтобы выглядеть покруче. И тут заваливает Гибсон. Он выглядит совершенно хреново, будто всю ночь накачивался крэком или еще какой другой «дурью» у «Звездных сучек».

— А, блин, Дженсен! — восклицает он, когда замечает меня. Он подходит ко мне, становится рядом и смотрит на себя в зеркало. Я весь такой с иголочки и выгляжу офигенно круто, а он — как грязный старый бомж, и в уголках рта у него даже будто бы пена запеклась. Волосы взлохмачены, в уголках глаз засохший гной, а под ногтями черно, как у паршивого землекопа.

— Ты, грязный раздолбай! — говорю я Гибсону. — Посмотри, на кого ты похож!

— Ох, не начинай, Дженсен, — просит он. Но видно, что он чуть ли не гордится тем, как дерьмово выглядит, потому что это вроде как доказательство его ночных приключений. Видно, что он так и ждет, когда я спрошу его, что же случилось.

— Ну хорошо, вонючий бродяга, — говорю я, а он уже скалит зубы. Хотя надо сказать, что зубы у него тоже грязные и между ними застряли остатки всякой еды. — И где же ты был?

Как я и думал, он провел экстремальную ночку у «Звездных сучек». Слишком много гребаного «бориса», слишком много всякой дури для секса, слишком много крэка. Он даже достукался до того, что его выкинули из заведения, что вообще-то сделать офигенно трудно, и кончил тем, что провел ночь на скамейке в каком-то парке. И в этом парке он встретил какого-то бродягу, самого настоящего гребаного бродягу (я его не спрашивал, где же именно вся эта ерунда с ним приключилась), и этот бродяга поделился с Гибсоном своей выпивкой. И остаток ночи эта парочка придурков коротала тем, что дула эту отвратительную выпивку — настоящий самогон, который варят в железных бочках где-нибудь в гребаном сарае. Короче, ту самую выпивку, которая превращает тебя в придурка навсегда, на веки вечные, если выпить ее достаточное количество, или от которой ты слепнешь на фиг. А они квасили эту гадость и горланили песни. Ну не козел?