Николай Далекий - Танки на мосту!

• Название: Танки на мосту!
• Автор: Николай Далекий
• Издательство: Радянський письменник
• Жанр: О войне
• Год: 1974

Повесть - рассказ о тяжелом, полном драматизма поединке юноши - разведчика с опытным гитлеровским диверсантом…

---

Санинструктор подняла на него печальные глаза.

— Не знаю... — призналась она. — С места я бы не сошла.

— Могли бы задавить.

Девушка рассеяно пожала узкими, покатыми плечами, — могли, конечно. Видимо, ее не очень-то трогала своя личная судьба. Она снова наклонилась к раненому пограничнику, подняла его руку, сжав ее пальцами у запястья, слушая пульс. Грустно покачала головой и, вынув из сумки кусочек бинта, смочив его водой из фляги, вытерла губы раненому.

— Как звать тебя? — спросил капитан, приглядываясь к девушке.

— Зульфия.

— Цыганка?

Очевидно, этот вопрос был неожиданным для девушки или, наоборот, ей часто задавали его. Она засмеялась, показывая великолепные белые зубы, отрицательно покачала головой.

— Какая национальность? — допытывался капитан.

— Советская... — все еще улыбаясь, ответила Зульфия, — Я метиска. Отец грузин, мать украинка, имя азербайджанское, выросла в Тбилиси.

— Полукровка, значит... — усмехнулся одной щекой капитан.

Это было, пожалуй, грубо даже для солдафона. Так говорят о лошадях, животных. Все же балда капитан... Девушка утвердительно кивнула головой, но тут же опомнилась, и ее смуглый лоб перерезала морщинка.

— Товарищ капитан, а вы что, чистых арийских кровей?— спросила она удивленно и не без ехидства. — Имеете диплом с племенной выставки или справку о расовой благонадежности ваших предков до седьмого колена?

Я даже ахнул, услышав такое. Как она его подколола! Умна, много читала, язык, что бритва. «Справка о расовой благонадежности...» Я знал, гитлеровские ученые додумались до такой глупости, в Германии выдавали такие справки и именно «до седьмого колена». Обладатель справки считался истинным арийцем. Но знал ли об этом командир пограничников, дошел ли до него весь яд язвительного вопроса девушки?

Капитан словно поперхнулся, даже порозовел от смущения. Зульфия заметила это, сжала губы, чтобы сдержать победную улыбку: усталые, воспаленные глаза ее смеялись. Но, видимо, капитан ей все же нравился. Еще бы, такой молодец, щеки — кровь с молоком, боевой орден на груди! С бессознательным женским кокетством девушка подняла руку, и тонкими пальцами начала поправлять растрепавшиеся черные волосы.

— Зеркальце дать? — спросил капитан.

— Пожалуйста, — вспыхнула Зульфия. — Я свое давно потеряла.

Она не стала ахать и охать по поводу своего «ужасного вида», как это делает большинство девушек в таких случаях. Поглядев в зеркало, Зульфия только качнула головой, и глаза ее стали тоскливыми. Она сейчас же вернула зеркальце капитану. Вид ее действительно был ужасен. Но и такая, одетая в помятую, припорошенную пылью гимнастерку, мужские кирзовые сапоги, подурневшая от недосыпания, подавленная беспрерывным, похожим на бегство отступлением наших войск, и такая — измученная, несчастная, отчаявшаяся Зульфия была прекрасна!

Кажется, капитан понимал, чувствовал это. Может быть, он, как и мой товарищ-художник, разбирался в искусстве древних мастеров-иконописцев, может быть, просто был поражен ее необычной, редкостной красотой — не знаю, но я безошибочно угадал, что девушка нравится ему. Мне почему-то было больно сознавать, что их уже связывают первые нити приязни, пусть непрочные, пусть еще ничего не значащие, но уже возникшие. Да, мне было больно, я, кажется, завидовал, ревновал. Я думал, каким бы взглядом наградила меня Зульфия, если бы узнала, кто я и что вынес этой ночью. Терпи, казак. Терпи, тайный рыцарь Родины...

— Товарищ капитан, а почему я должна была угрожать оружием вашему шоферу? — спросила вдруг Зульфия строго. — Почему вы сразу не остановили машину?

— Милая моя! — весело воскликнул капитан. — Имеется по меньшей мере три уважительных причины. Ты сама видишь, машины переполнены. Во-вторых, я выполняю спецзадание генерала и очень спешу, — он мельком, но тревожно взглянул на часы. — И в третьих, мы везем важную птицу, пойманного диверсанта, который, надо надеяться, вынужден будет сообщить нам оч-чень интересные и важные сведения.

Неужели капитан верил в то, что говорил обо мне? Я уже не обижался, нет, не до обиды мне было, но мне трудно было допустить, что боевой командир настолько наивен или глуп. Я захотел заглянуть ему в глаза, но капитан перегнулся через борт к кабине.

Зульфия, стоило ей пробежать глазами по сидевшим в машине, сразу же поняла, кого следует считать «важной птицей», — только у меня одного не было оружия. На мне немецкие брюки, сапоги... Наши взгляды встретились. Она смотрела на меня испуганно, изумленно, чуточку приоткрыв свой маленький рот, словно девочка-дошкольница, увидевшая настоящую бабу-ягу.

Меня немножко рассмешило это, я улыбнулся ей, но, надо думать, улыбка получилась не такой, как я хотел, а жалкой, просительной.

— Не бойтесь, Зульфия, я совсем не тот, за кого меня принимают.

— Заткнись! — грозно крикнул капитан, поворачиваясь ко мне. — Рассказывать будешь у генерала.

«Он — дурак», — твердо и окончательно решил я.

— Ну, что у тебя? — раздраженно спросил капитан у вылезшего из кабины шофера. — Пошевеливайся! Ччерт возьми... — Он недовольно взглянул на часы.

А Зульфия все еще не могла оторвать глаз от меня. Теперь ее губы были сжаты и лицо выражало не испуг, удивление, а гадливость и горячую, страстную ненависть. Я закрыл глаза и отрицательно покачал головой, пытаясь без слов дать ей понять, что она ошибается. Не помогло. Однако в глазах девушки появилось еще одно новое выражение: что-то во мне, в моем облике, видимо, озадачило ее, и тонкая морщинка снова появилась на ее лбу. Неужели запомнила?.. Я не ошибся — она узнала меня.

— Постойте... — сказала Зульфия, вздрогнув и слегка отпрянув назад. — По-моему, я его где-то видела. Ну, конечно, видела!!

— Вот как! — обрадовался и сразу подобрел капитан. — Где? — Он повернулся ко мне. — Она видела тебя?

Я молчал, решая, стоит ли мне рассказать капитану все начисто. Пусть даже не поверит он, сочтет мой рассказ наспех придуманной легендой, но Зульфия уже не сможет смотреть на меня такими жесткими, ненавидящими глазами. Она умна, почувствует в моих словах правду, догадается о многом. Однако мысль о том, что я во что бы то ни стало хочу выглядеть в глазах девушки романтическим героем, стремлюсь вызвать у нее восхищение и симпатию, эта мысль удержала меня.

— По-моему, он был в гражданском. — Не спуская с меня глаз, Зульфия облизала губы и добавила: — Да, он был одет в гражданский костюм.

— Сестра, ты что, видела его раньше? Знакомый? — спросил вдруг Володька, следивший за выражением лица девушки. — Скажи? Я ведь глухой. А то капитан, вижу, злится А чего злиться-то — приедем на место, выясним.

— Это — конвоир, — объяснил капитан девушке. — Они захватили диверсанта, когда он переодевался в советскую форму. На горячем...

— Да, я видела его, — с готовностью кивнула головой Володьке девушка. — Это было в Беловодской. Он не хотел взять раненого. Я просила...

— Ты говоришь — не хотел взять раненого? — снова спросил мой конвоир и напрягся всем телом, ожидая ответа.

— Не хотел...

— Она правду говорит? — обратился ко мне капитан неожиданно мягким, прямо-таки ласковым тоном.

Я начал снова заводиться, зло меня взяло. Процедил сквозь зубы:

— Правду.

— Сволочь. Г ад! — саданул меня локтем в бок Володька, прочитавший ответ на моих губах. Чуть мне ребро не сломал, медведь проклятый...

— Значит, тебе пришлось оставить в Беловодской тяжелораненого, и этот тип находился там? — продолжал расспрашивать девушку капитан. — Где? Во дворе? В хате? Это очень важно...

— По-моему, он какой-то родственник старика.

— Даже так... Ты помнишь тот двор, хату?

— Конечно! Это на той улице, по которой проходит шоссе, почти в центре станицы. Маленькая хатка, колодезь с журавлем.

— Правду она говорит? Не ошибается?

«Ну, на это — дулю с маком, капитан. Я даже твоему генералу о конспиративной квартире ничего не скажу. А раненого лейтенанта все-таки брать нельзя было... Одного пожалеешь — десять других можешь погубить. Вот она мудрость инструкции! Не глупые люди ее составляли, опытные». Я взглянул на Зульфию и не мог сдержать тяжелого вздоха.

— Почему ты в этой хате находился? Кто тебе старик, кем приходится?

Новый следователь... Третий допрос. Я даже улыбнулся.

— Потерпите, товарищ капитан, приедем к мосту, вы все узнаете.

Володька понял, что я сказал, поспешно заявил:

— Вот, вот, он и нашему старшему лейтенанту все про мост твердил.

— Суду все ясно, — удовлетворенно заключил капитан. — Подождем до моста... Только учти, ты для меня переодетый фриц, диверсант, я ни одному твоему слову не верю. И обращаться буду соответственно...

Он умолк, прислушиваясь. Самолеты гитлеровцев уже сделали несколько ходок на восток, но пролетали каждый раз очень высоко и стороной. Сейчас глухие взрывы раздавались позади нас, на западе. Они не умолкали.