Николай Далекий - Танки на мосту!

• Название: Танки на мосту!
• Автор: Николай Далекий
• Издательство: Радянський письменник
• Жанр: О войне
• Год: 1974

Повесть - рассказ о тяжелом, полном драматизма поединке юноши - разведчика с опытным гитлеровским диверсантом…

---

Мне вспомнилась девушка-санинструктор, не пожелавшая даже взглянуть на меня, уходя с нашего двора, ее необычные, удивительные глаза, ее темное лицо, о котором я все еще не мог сказать — красиво оно или нет.

Теперь в воспоминании оно казалось мне знакомым, как будто я и прежде видел такие странные, чем-то неуловимым чарующие женские лица, но где и когда, я не мог припомнить.

Может быть, и она лежала где-нибудь здесь...

Наконец, разбитые повозки, машины, брошенные орудия стали попадаться все реже и реже, и я, внимательно следя за покрытым мелким гравием шоссе, прибавил газу. По словам Макса, головной отряд гитлеровцев находился километрах в пяти на восток от Беловодской. Они отошли сюда после боя, разгоревшегося вчера вечером и продолжавшегося до темноты. Наши зацепились за рубеж, оказали отчаянное сопротивление. Три танка гитлеровцев подорвались на минах, четыре были подбиты противотанковыми пушками и подожжены бутылками с горючей смесью. Гитлеровцы, не вводя в дело основные силы, решили подождать до утра, когда авиация сможет помочь им. Они воевали культурненько, но графику.

Отсветы далекого зарева дрожали на востоке, но стрельбы не было слышно, Навстречу мне прошли две машины — грузовик и санитарная, затем я обогнал колонну из пяти танков, двигавшихся в восточном направлении, разъехался со встречным мотоциклом. Молча откозырял коллеге двумя пальцами и продолжал путь, очень довольный собой. Я в самом деле чувствовал себя отлично. Ночной воздух, прохладный, душистый, бил мне в грудь, обмывал разгоряченное лицо, придавал телу бодрящую свежесть. Это было физическое ощущение радости бытия, и оно усиливало ту тревожно-гордую радость, какую я испытывал, сознавая, что творю что-то близкое к подвигу.

Я с детских лет мечтал о подвиге. С тех пор как научился читать книги. Пожалуй, даже раньше — как только услышал сказку об Иване-царевиче. Потом мое детское воображение заполнили былинные герои. К ним примкнул — в этом была повинна моя набожная бабушка — Илья-пророк, умчавшийся на небо на своей колеснице... Затем я познакомился со всадником без головы и капитаном Немо. Тогда же проглотил десятка три потрепанных книжек в ярких красочных обложках, повествующих о необыкновенных похождениях Шерлока Холмса и Ната Пинкертона. Как выяснилось позже, Шерлок Холмс тех книжек был поддельным и не имел ничего общего с Конан-Дойлем. Что касается похождений Ната Пинкертона, то они быстро выветрились из моей головы. Помню только, что американский сыщик носил револьвер и электрический фонарик в задних карманах брюк, да застряла намертво в памяти одна фраза: «Он долго не мог понять, как в таком красивом женском теле может скрываться такая преступная душа». Эта фраза почему-то поразила меня: в таком красивом теле — такая преступная душа...

Многие из тех, кто вызывал восторг и преклонение в моей детской душе, со временем уступили место Чапаеву и Павке Корчагину. Кинофильм «Чапаев» я, как и все подростки на нашей улице, смотрел раз десять и все его диалоги знал наизусть. Но, как ни странно, рядом со знаменитым полководцем и кристально чистым, пылким комсомольцем остался в моем сердце герой моего раннего детства — сказочный царевич, скачущий со своей невестой на сером волке.

Может быть, это у всех так, не знаю, но в моей голове мысли текут как бы по нескольким руслам, по двум-трем руслам в ряд. Я могу думать одновременно о совершенно разных вещах. Конечно, всегда какое-то русло, мысль самая главная, на первом плане. Я, как мальчишка, представлял себя сказочным царевичем в парчевом кафтане, но это не мешало мне думать о последней совершенно реальной преграде на моем пути — где-то близко должны были находиться передовые посты гитлеровцев. Часовые не спят, бодрствуют... Однако их мало, я знаю пароль и я хорошо вооружен. То, что, возможно, связные штаба уже заметили исчезновение мотоцикла, не волновало меня. Ну кому придет в голову, что мотоцикл захватил советский разведчик и гонит на нем к своим! Слишком дерзко, слишком оскорбительно для гитлеровцев. Естественней предположить, что мотоцикл взял кто-либо из своих, какой-нибудь офицер, которому он потребовался ненадолго. Кроме того, в штабе — Макс.. Он постарается запутать розыски, направить но ложному следу.

Впереди па шоссе появилась какая-то неподвижная темная громада. Танк! Он стоял «спиной» ко мне, видны были стертые до блеска гусеницы, выхлопная труба, массивный крюк. У поднятой вертикально крышки люка башни торчала голова в шлеме. Словно объезжая рытвину, я повел фарой и заметил второй танк, стоявший справа, за кюветом. Они — головной отряд... Я снизил скорость до малого. Тут вихрем не проскочишь: пушка и пулеметы нацелены на дорогу. Но и останавливаться нельзя, нужно дать понять, что я очень спешу.

Тот, в люке башни, курил, при затяжке огонек сигареты разгорался, освещая красноватым светом его губы, нос. Верхней части лица я не видел, но знал, что он смотрит на меня сонными глазами, без тревоги и особого любопытства. Шальной, невероятный план действий возник мгновенно: нужно остановиться, снять с себя (чтобы не вызвать подозрения) автомат, сунуть его в коляску и, вскочив на танк, сказать как можно дружелюбней: «Угости сигаретой, гренадер, а то глаза слипаются, чуть было в кювет не угодил». В тот момент, когда он чиркнет зажигалкой или подставит свою сигарету и будет смотреть, как я прикуриваю, незаметно опустить в люк гранату, удержав пальцем кольцо. Граната скользнет вниз, стукнет о железо... Тут как можно спокойней: «У тебя упало что-то?» — и отступиться слегка. А потом, после взрыва, когда подымется тревога, заорать: «Вон они!», — дать очередь из пулемета и, стреляя, помчаться вдогонку за убегающими советскими разведчиками... Никто из гитлеровцев не решится стрелять в спину своему мотоциклисту, преследующему противника.

Вот что можно сообразить в одно мгновение, если пустить главную мысль по всем имеющимся в твоей башке извилинам. Я чуть не задохнулся — решение было принято.

Не знаю, как у меня получилось бы все это, если бы и тот момент, когда я, поравнявшись с танком, останавливал мотоцикл, на востоке не раздались приглушенные расстоянием пушечные выстрелы, пулеметные очереди. Танкист немедленно повернул голову в ту сторону, я уже не интересовал его. Пушки сделали пять-шесть выстрелов и смолкли, но пулеметная стрельба разгоралась. Где-то далеко в ночной тьме задрожал розоватый огонек, словно подмигивающий еще более далекому зареву на востоке.

— Что там? — спросил я.

— Наша разведка. Напоролись...

— Гром и молния! Смотри в оба! — вскрикнул я, трогая с места, и помчался вперед, на восток в сторону выстрелов.

Почему я отказался от своего первоначального плана? Почему танкист-часовой не остановил меня? Как я догадался, что он не станет меня задерживать, не поднимет тревогу и не даст по мне очередь? Таких вопросов я себе не задавал. Мне было не до самоанализа. В те секунды я просто знал, что он не будет стрелять мне вслед.

И он не стал стрелять.

Я летел к «своим» на подмогу. Впрочем, я мог поспеть только к шапочному разбору — пулеметные очереди звучали все реже и наконец затихли. Лишь розовый огонек не погас, а быстро превращался в ослепительно яркий костер, точно кто-то показывал мне в ночи дорогу, звал к себе...

Отправляясь в нелегкий путь, я прекрасно сознавал, что могу столкнуться со всякими неожиданностями. Гитлеровская разведка, находившаяся где-то впереди, была одним из неприятных сюрпризов, которые преподнесла мне судьба. Но нет худа без добра, теперь я знал одно очень важное для меня обстоятельство: линия обороны советских войск находится примерно в трех-четырех километрах, там, где пылает яркий огонь костра-маяка. Цель близка. Возвращающаяся к головному отряду разведка последний барьер, через который должен перескочить на своем сером волке Иван-царевич в немецкой военной форме... Ах, как там все наивно-трогательно и прекрасно в милой всем детским сердцам сказке: бросил через плечо под ноги погони подаренный доброй колдуньей гребешок, и вырос густой, непроходимый лес, бросил платочек, и разлилась позади река-озеро. Кажется, я уже разбросал все свои волшебные гребешки и платочки...

Снова на дороге следы бомбежки — опрокинутый грузовик, раздавленные повозки, снарядный ящик, пушка, мертвые лошади. Так и лежат рядышком, в упряжи. Объехал я их, выскочил на пригорок и увидел направленные в мою сторону покачивающиеся, шарящие по земле лучи. Мотоциклисты... Пять лучей — пять мотоциклов. Неужели они на машинах в разведку ездят? Какая наглость, ничего не боятся, катаются с зажженными фарами.

Моторизованная разведка... Это было мне на руку. Они вынуждены держаться дороги, мне же нужно перетащить свой мотоцикл через кювет, откатить его как можно дальше в сторону и выждать, пока разведка проедет мимо. Я поспешно погасил фару, выключил мотор и тут же услышал шум идущей мне навстречу машины. Что такое? Впереди блеснула фара, я попал в луч слабого рассеянного света. Из ложбинки выезжал шестой мотоцикл, ушедший далеко вперед от своей колонны. Вот оно... Доигрался! Прятаться было поздно.