Андрей Диченко - Аномалии.INFERNO

• Название: Аномалии.INFERNO
• Автор: Андрей Диченко
• Жанр: Современная проза

Треш-роман «Аномалии. inferno» представляет собой ряд микроновелл, в которых действует множество различных героев; новеллы объединены сквозным сюжетом катастрофы, связанной с таинственными экспериментами симуляции человеческого сознания в виртуальном пространстве. По ходу повествования с виду обыкновенный мир принимает извращенные, призванные к гибели формы. Главные герои не осознавая, кто они — люди или виртуальные машины, вступают в схватку с абсолютным безумием и безграничной человеческой жестокостью, разделенной на больную фантазию коллективного человеческого разума.Примечательно, что роман насыщен неповторимым белорусским колоритом, а так же элементами советского ностальгического киберпанка, что делает его привлекательным для самой широкой русскоязычной аудитории.

---

В эти самые мгновения изобретателя посещали мысли о том, что большинство ученых, причисленных к мировым светилам, были попросту пустоголовыми, напичканными теорией болванами, которые и представить себе не могли, какой вред может произвести изобретение подобного масштаба.

8

Когда она проснулась, то перед ее глазами оказалось вовсе не небо с яркими звездами и перистыми облаками, навевающее загадочные и светлые образы. Потолок больничной палаты был белым с желтоватыми разводами от воды. По углам виднелись свежие следы плесени. Еще сонная, с болью в голове и опустошенным сознанием, она пыталась понять, что с ней произошло и как она сюда попала. Но каждое обращение к архивам памяти, хранящимся в саркофаге головного мозга, каралось невыносимым напряжением синапсов, готовых превратить серое вещество нейронов в вышедший из-под контроля ядерный реактор.

Опершись локтями на кровать, Женя приподнялась и увидела перед собой окно в старой деревянной раме, выкрашенной в строгий белый цвет. Рядом с ним стояла еще одна пустая койка без матраца. Повернув голову налево, девушка увидела спящую женщину средних лет. Грудь ее плавно вздымалась и опускалась, из чего можно было сделать вывод, что человек крепко спит и находится на грани переплетения реальностей.

Женя попыталась встать. Но, как только ее миниатюрная ступня опустилась на холодный кафель больничной палаты, в голове словно ударил гром, и она гладким ковром растянулась по полу.

Шум разбудил соседку по палате, доселе спящую мертвецким сном.

— Девочка моя, с тобой все в порядке? — спросила женщина, тот час подскочившая и готовая прийти на помощь хрупкому существу.

Женя в это время пыталась подняться вновь, сдерживая боль неимоверными усилиями ослабленной человеческой воли.

Женщина, одетая в ночную рубашку, взяла Женю за оголенное предплечье и помогла сесть на кровать.

— Может быть, позвать врача? — деликатно поинтересовалась она.

— Не надо. Просто у меня закружилась голова… — нетвердо ответила Женя, сжимая находящиеся перед глазами ладони в кулак. Боль постепенно начала отступать, словно дурной сон после утреннего пробуждения.

Немного успокоив боль, Женя вновь легла на кровать. Спустя минуту она заметила, что одетая в поношенную больничную пижаму, коими обычно снаряжали «случайно подобранных» пациентов.

В голове у Жени крутились странные картины из прошлого. Люди, плащи, маски, мальчик… Но это все не было главным. Не было сердцем всего происходящего. Всего лишь оболочка тех событий, которые отгремели где-то далеко. Она словно ощутила странную ауру места, в котором оказалась. И в этот самый момент она решила спросить:

— Где я нахожусь? — голос ее был спокоен и решим.

— Вторая клиническая больница. В самом центре Минска, на Немиге, — произнесла женщина, глядя сейчас в миниатюрное зеркальце и подкрашивая ресницы густой черной тушью.

На коридоре слышались шаги, скрип и бессвязные обрывки диалогов. Скорее всего, Женя очнулась в первой половине дня, пролежав здесь неизвестное количество времени. Внезапно входная дверь скрипнула, и в палату вошли два врача преклонного возраста: один мужского, а второй женского полов. Соседка, закончив с макияжем, поздоровалась, одарив тружеников медицины красивой улыбкой. Те в ответ, словно роботы кивнули головами, и подошли к Жене:

— Как себя чувствуйте? — спросила женщина-врач. Не дождавшись ответа, она произнесла: — Меня зовут Тамара Ивановна. — Кивнув головой на своего тучного коллегу, она добавила: — А это Вацлав Юстинович.

Вацлав Юстинович снял толстые очки, протерев их наспех полой халата, вновь одел и принялся с ног до головы сканировать Женю своим рентгеновским взглядом. Женя чувствовала некое смятение, разбавленное страхом грядущего и еще чего-то, что она ощущала, но мысленно не могла выразить.

— Позвольте узнать, как вас зовут девушка? — спросила Тамара Ивановна, достав из нагрудного кармана замусоленный блокнот и деловую шариковую ручку из прозрачного пластика.

— Меня зовут Женя, — произнесла девушка и краем глаза заметила, как с интересом за ней наблюдает ее соседка, заправляя копну рыжих волос в хвост. Врач в это время записал имя пациентки в блокнот и со строгим выражением лица ожидал от нее дальнейших показаний. Женя вдруг поняла, что она ничего больше о себе не знает, кроме того, что с ней случилось за последние сутки. Что было до этого и было ли что-то вообще — оставалось для нее загадкой.

[Обращение к отделам памяти

Ответ: файлы не найдены]

— Ваша фамилия, год рождения, адрес проживания… — произнес Вацлав Юстинович, слегка сопя носом.

Женя взялась обеими руками за голову и попыталась сосредоточиться, но ничего конкретного в памяти не всплывало. Так как врать она не умела, да и никогда этого не делала, то ответила честно:

— Я не помню.

— Случай временной амнезии… — сказала Тамара Вацлаву, и они обменялись набором коротких медицинских терминов. Затем Вацлав повернулся к Жене, посмотрев сначала на ее довольно большую грудь, а затем произнес:

— Ничего. Я думаю, тебя уже разыскивают родственники, и скоро ты с ними увидишься. Не беспокойся, сейчас сестра тебе сделает укол, и волнения поубавятся.

В знак согласия Женя кивнула головой. Как только врачи ушли, она встала и подошла к окну, обратив внимание на величественное строение поодаль, от которого, как ей казалось, веяло чем-то пугающим. Строение зазывало ее к себе, и в какой-то момент девушке показалось, что если она продолжит смотреть на него, то разобьет стекло и вывалиться с третьего этажа на асфальт. Она резко развернулась и четко спросила у женщины-соседки:

— А что там за здание? — большим пальцем правой руки она указала назад.

— Оперный театр. Он сейчас на реконструкции, — произнесла женщина и принялась, шелестя пакетами, что-то усердно разыскивать в тумбочке. Вскоре пришла медсестра, и Женя через некоторое время уже лежала на животе в ожидании укола, который подействовал на нее угнетающее. Теперь она просто лежала, глядя в пустынный потолок, и чувствовала, как манит ее к себе странное здание по соседству. Но спонтанно у нее возникали мысли, что все это происходит вокруг не случайно, и то, что она не знает ничего о себе, вовсе не связано с ударом головой…

[протокол № 25

Кибернетическое интегрирование в головной мозг человека

…часть…информации…утеряна…

12.10.2008

Обратитесь в техчасть]

Она почти не заметила, как наступила ночь. Ее соседка, имя которой она так и не удосужилась спросить, мирно спала, а Женя все продолжала смотреть в потолок, так и не заметив, как сама уснула тревожным и беспокойным сном.

9

Столица новоявленной Белорусской Советской Социалистической Республики в эти странные года напоминала больше уездный город, косметически завешанный красными знаменами, между которыми периодически мелькал портрет отца всех народов, пока что еще живого, полного сил и решимости претворить на деле идеи мировой коммунистической революции.

Проспекты, которые приобретут имперский окрас лишь по прошествии глобального конфликта цивилизаций, пока что были всего лишь улицами с невысокими жилыми домами, бережно возведенными в последние годы существования империи, в одночасье ставшей закрытой страницей отечественной истории. Люди ходили по улицам: то в магазин, то посмотреть афиши недавно возведенных театров и кинозалов. Изредка мещанское спокойствие нарушали шумные пионерские шествия и партийные демонстрации, приуроченные чаще всего к какому-нибудь красному дню календаря.

Бывало также, что люди просто исчезали в вихре этих зловещих лет, а в прессе фигурировали такие заголовки, как «красный террор», «классовые враги», «раскулачивание» и прочее, схожее по содержанию.

Каждый, кто с опаской озирался по сторонам, тешил себя надеждой, что все это происходит не с ним, а где-то далеко. В Москве, например, или Киеве, или, вообще, на Дальнем Востоке.

В этот ясный солнечный день в главном штабе НКВД раздался внезапный телефонный звонок по специальной секретной линии. Оператор, который вот уже два года не слышал сигналов оттуда, даже дернулся с места, ибо этот телефон не предназначался для добрых вестей. Перед тем, как снять трубку, он лишь успел сообразить, что звонят из главного управления в Москве.

— Да! — он старался сказать как можно громче, потому, что еще несовершенная телефонная связь создавала разного рода помехи, затрудняющие, порой, общение даже высокопоставленных особ.

— На проводе Ежов… — несмотря на помехи, засоряющие эфир, оператору почему-то показалось, что голос главного чекиста звучал несколько вяло. Не зря ходили слухи, что алкоголь был его главным увлечением, а вовсе не разведка и государственная безопасность.