Андрей Диченко - Аномалии.INFERNO

• Название: Аномалии.INFERNO
• Автор: Андрей Диченко
• Жанр: Современная проза

Треш-роман «Аномалии. inferno» представляет собой ряд микроновелл, в которых действует множество различных героев; новеллы объединены сквозным сюжетом катастрофы, связанной с таинственными экспериментами симуляции человеческого сознания в виртуальном пространстве. По ходу повествования с виду обыкновенный мир принимает извращенные, призванные к гибели формы. Главные герои не осознавая, кто они — люди или виртуальные машины, вступают в схватку с абсолютным безумием и безграничной человеческой жестокостью, разделенной на больную фантазию коллективного человеческого разума.Примечательно, что роман насыщен неповторимым белорусским колоритом, а так же элементами советского ностальгического киберпанка, что делает его привлекательным для самой широкой русскоязычной аудитории.

---

— На проводе Ежов… — несмотря на помехи, засоряющие эфир, оператору почему-то показалось, что голос главного чекиста звучал несколько вяло. Не зря ходили слухи, что алкоголь был его главным увлечением, а вовсе не разведка и государственная безопасность.

— Слушаю вас. Какие будут указания, товарищ комиссар? — на лбу оператора проступили первые капельки пота.

— Короче слушай меня, блядь. К нам поступили сведения о том, что в минском театре оперном, или как там его, блядь?.. — оператор внимательно слушал медленную и с запинками речь чекиста. — Короче, там сегодня вечером заседает контрреволюционный элемент, который в целях блядь, захоронения нашей ебанной революции необходимо, блядь, ликвидировать. — В следующие минуты оператор услышал, как дзынькнуло какое-то стекло. Или это все же были помехи, но напоследок Ежов крикнул: — Ты понял приказ, боец?

— Так точно, Николай Иванович! Да! Но… — на этот раз послышались короткие гудки. — Но как же письменное подтверждение… — произнес уже сам себе оператор и надел черную кепку. Протерев носовым платком лицо, он двинулся в кабинет начальства сообщать указания из Москвы.

Здание Оперного театра выглядело футуристическим и чуждым провинциальному Минску. Оно возвышалось белым пятном на фоне деревянных построек, где проживало простое население. Недавно открытый, театр пользовался популярностью у всех слоев советского общества. Билеты на спектакли раскупались уже через несколько часов после их появления в кассах города. И вечерами, одевшись в свои лучшие для того непростого времени наряды, люди колоннами шли в Театр оперы и балета на «Князя Игоря», «Евгения Онегина», «Лебединое озеро». Конечно, большинство присутствовавших на показах слабо представляли себе, кто такими были эти древние князья и какой вклад сделали в историю их непонятного Отечества. Единственное, что каждый четко уяснил, была догма о том, что есть вечный Ленин, принесший всем свободу и равенство, которые, вероятнее всего, пребывали в каком-то метафизическом и почти неуловимом состоянии.

Дежурный ввалился в помещение оперативной бригады. Бойцы НКВД курили, пили чай и рассказывали друг другу анекдоты, порочащие строй. Считая себя карающим мечом партии, они были полностью лишены страха перед системой, которая для своего сохранения нуждалась в них.

— Срочный приказ из Москвы! — слегка запинаясь, прокричал дежурный. — Поступила информация, что в Оперном театре завтра собирается контрреволюционный элемент, который, по настоянию и приказу Вождя нужно обезвредить! — отчеканил последние слова дежурный, наблюдая реакцию своих коллег.

— Что ж, во имя революции! — произнес один из них и поднял небрежно лежащий черный китель и темно-синюю кепку. Застегнув ремень на поясе, он произнес:

— Я доложу Борису Давыдовичу Берману и начну формирование оперативной группы. — После этих слов офицер государственной безопасности залпом допил горячий чай, и слегка поморщившись, вышел из помещения.

Дежурный, глядя на то, как остальные чекисты начали между собой о чем-то перешептываться, решил покинуть кабинет и вернуться на свое рабочее место. Завтра всех ожидал немалый объем работы, который, по приказу из Москвы, нужно было выполнить.

Утро следующего дня было солнечным. Голубое небо без единого облачка до самого горизонта.

В этот прекрасный летний день в центральном штабе НКВД чекисты белорусской столицы усердно смазывали оружие, проверяя его на дееспособность и готовились к своей привычной работе — устранению врагов народа.

Судя по официальным данным, спектакль намечался на шесть часов вечера, поэтому все оставшееся время чекисты потратили на разработку операции по захвату врагов народа.

— И штобы ни одна мразь не ускальзнула! — с белорусским акцентом говорил майор НКВД Булочкин, с энтузиазмом взявшийся за подготовку к операции.

Ближе к шести часам вечера несколько грузовиков и автомобилей «ГАЗ», более известных как «черные воронки», двинулись к Оперному театру. В это самое время уже находившиеся на месте офицеры руководили оцеплением театра с целью не допустить побега врагов народа.

Когда здание было взято в кольцо, первый отряд из девяти человек вошел через парадную дверь, застрелив возмущающуюся билетершу.

Зал был забит до отказа. На всех рядах, несмотря на погашенное освещение, виднелись надетые красные галстуки пионеров, которые с умилением смотрели оперную постановку.

В то время, как майор Булочкин и его расстрельная команда, поднялись на сцену, свет в зале включился, и около всех выходов замаячили офицеры НКВД, вооруженные стрелковым оружием. На всякий случай вокруг здания были расставлены пулеметчики.

Майор Булочкин подошел к микрофону и произнес:

— Вы все арестованы по обвинению в контрреволюционной деятельности! Просьба соблюдать спокойствие…

После этих слов зал наполнился беспокойным ропотом. В основном, были слышны детские голоса, чьи обладатели слабо себе представляли, что такое «контрреволюционная деятельность».

Где-то с середины партера, поднялась женщина в сером матерчатом платье и подошла к одному из командиров, шагающих по залу.

— Позвольте спросить, это же дети?.. Какие обвинения? Это, вероятно какая-то ошибка, — растеряно произнесла она. Офицер с отвращением посмотрел на нее, а затем промолвил:

— В нашей организации ошибок не совершают.

Вскоре к нему подошел другой чекист. Женщина в это время села на место.

— Тут их несколько сотен. Что с ними со всеми делать? — задал вопрос сержант офицеру.

Тот посмотрел на него и все тем же холодным тоном ненависти ко всему живому произнес:

— Вас должны были инструктировать. Но если не знаете, то театр обладает большой сетью незанятых подвальных помещений. Трупы можно закинуть туда.

Слова командира были четкими и хорошо сочетались с его спокойной речью. Ознакомившись с приказом, сотрудники НКВД принялись подымать на ноги по одному зрительному ряду. Пионеры, умевшие четко ходить строем, пошли за своими «вожаками» петлять по коридорам довольно большого здания. Их запускали в подвал, а на все возражения сопроводивших их учителей, будто сюда «съехались активисты коммунистического движения со всех деревень», чекисты отвечали молчанием.

Вскоре двери первого подвала закрылись и выстроенные к стенке пионеры получили первые пули. Также за ними последовал второй ряд, потом — ничего не подозревающий третий…

Через несколько часов командир ходил по пустующему зданию, когда к нему подошел все тот же сержант.

— Товарищ комиссар государственной безопасности первого ранга, все триста шестьдесят восемь врагов народа расстреляны, тела их находятся в подвалах. Опасность для революции ликвидирована.

— Хорошо. Вызовите строительную бригаду. Все входы в эти подвалы должны быть замурованы. Приказ ясен? — в ответ сержант кивнул головой и тут же скрылся.

Чекисты начали разъезжаться по домам, за исключением тех, кто остался следить за нехитрыми строительными операциями, а майор Булочкин тем временем сидел в здании и разговаривал с непосредственным начальником белорусского НКВД.

— Я только что разговаривал с Москвой, — немного картавя, произнес Борис Давыдович. Он беспокойно ходил по кабинету и курил трубку, искоса поглядывая на портрет Сталина. — Мне сообщили, что никто никаких подобных приказов не давал. Где дежурный, который принял приказ? — крикнул он, выпуская клубы табачного дыма.

— Он за дверью, — произнес майор Булочкин. — Приказать ему зайти?

— Да.

Сержант Булочкин поднялся и сделал несколько шагов. По скрипучему полу он направился к двери. Открыв ее, он сказал: «Ивашкевич, зайди-ка». В кабинете оказался бледный молодой человек с испуганным взглядом и помятой формой в руках. Рядом с ним стояли два сержанта НКВД, вооруженные пистолетами.

— Вы уже ознакомлены с приговором? — язвительно спросил Берман.

— Товарищ командир, товарищ командир… Лениным клянусь, что такой приказ поступил! Лениным клянусь! Ежов звонил! Сам Ежов… — В этот момент боец, дежуривший той ночью, упал на колени, а Булочкин махнул рукой личному составу. Два сержанта с каменными лицами подняли виновного под руки и унесли из кабинета. Жить ему осталось, вероятно, не более нескольких минут.

— Можете уже забыть про Ежова… — сказал Берман.

— К вашему сведению, товарищ майор, дети, которых мы сегодня расстреляли, приехали на оперу «Павлик Морозов». Сейчас нам необходимо принять все меры, чтобы этот инцидент не всплыл, — закончив, Берман уселся в кожаное кресло.

Майор же наоборот поднялся и произнес:

— Предлагаю на всякий случай репрессировать семьи погибших пионеров, чтобы оставить все это в тайне…