Imanka - Город пахнет тобою

• Название: Город пахнет тобою
• Автор: Imanka
• Жанр: Современные любовные романы

---

 — Билл, мне запрещено обсуждать вашу личную жизнь контрактом.

 — Я ж не посторонний и спрашиваю про близнеца. С чего ты решил, что мой брат спит с русской?

 — Они постоянно друг у друга в номерах сидят.

 — А, ты про это… — облегченно выдохнул я.

 — Ночуют они вместе.

 — То есть?

 — Том спал у русской в номере, а сегодня она у него ночевала.

 — Откуда ты знаешь?

 — Видел. Ее вчера вечером Дэвид искал, никак найти не мог. Потом каштаны привезли в номер к Тому. Я отдавал заказ. Он забрал, но я слышал ее смех. А сегодня утром совсем интересно вышло. Дэвид опять ее искал, злился жутко. Я видел, как он к Тому в номер ломился. Минут через десять, они в фойе спустились, а, когда мимо меня проходили, я слышал, Том говорил, что русская могла по магазинам с утра пройтись или где-то зависла с ноутом, типа ее и не найдешь, если не знаешь, где она заныкалась. Только вот через пару минут она вышла из номера Тома, осторожно захлопнула дверь и побежала в номер к себе.

 В горле стоял ком.

 — А Дэвид ее зачем искал?

 — Он передо мной не отчитывается. Может вдуть хотел.

 — Хм… Думаешь, у них отношения? Я как-то не замечал.

 Алекс рассмеялся.

 — Они палятся сильно. Особенно когда она выступать начинает. Ты видел, чтобы на Дэвида хоть кто-нибудь позволил себе повысить голос? То-то. А ей он разрешает. А по какой причине он ей разрешает? То-то. Все об этом знают.

 Я даже не придумал, что ответить. Ну, про Дэвида, понятно, что чушь. Но про Тома… Попрощался и отсоединился. Что значит она у него ночевала? Полчаса назад мне в любви клялась, а сама с братом моим кувыркается? И Том же был рядом. Даже что-то отвечал мне. А если они там… как она со мной любит делать, когда я по телефону говорю… И вот я тут, а они там… Вдвоем… Я знаю, что Мари нравится брату. Вижу, как меняется его взгляд и поведение, как он резко преображается, даже материться прекращает. И она… Ей же Том с самого начала понравился. Может, у них давно все решено, но они не могут сказать, потому что не хотят меня расстраивать? Может, думают, что не пойму? Что же делать? Если Мари его любит, я не буду ей мешать. Это ведь нормально — полюбить другого. Это естественно. Меня трясло от этих мыслей. Хотелось что-то разбить или кого-то ударить. Я же не могу ей навязываться. Она свободная и может делать всё, что хочет. Если она хочет уйти, то кто я такой, чтобы ее задерживать? Всё как-то резко навалилось — болезнь, отмена тура, измена моей девушки с моим же братом, предательство Тома. Я ужасно устал. Устал от тура, от людей, больного горла, невысокой, выбивающей из жизни, температуры, тупых одинаковых вопросов, тянущихся отовсюду рук и гребаного начеса на башке, из-за которого у меня скоро совсем не останется волос. Меня бесит, что я был вынужден уехать один. Возможно, тогда бы ничего не было. Я подвел кучу людей. Наши инвесторы порвут меня к чертям собачьим и больше не дадут ни цента денег. Меня ненавидят фанаты и их родители, высмеивает пресса. Моя жизнь кончена. Голос может и не вернуться, я буду немым и никому не нужным. Конечно, разве Мари может понравиться жить с немым неудачником, жизнь которого кончилась в восемнадцать лет. У нас было столько планов. Ребята мечтали о сцене в Америке и Канаде, мы хотели выступить в токийском Сантори Холле. И теперь всем мечтам конец. Я остался совершенно один, никому не нужный, всеми забытый. А я не буду сидеть дома один, когда они развлекаются! Пошли все к дьяволу в задницу!

 — Алло, Энди, вы где? О’кей, заедешь за мной? Я буду готов через полчаса.

 Самое ужасное, что может случиться с человеком — это похмелье. Я не помнил, как оказался дома. Я с трудом вспомнил, где был и с кем пил. Зато я очень хорошо помнил, из-за чего напился. Очень хотелось, чтобы было наоборот. Тело ломало. Голова раскалывалась. И постоянно хотелось пить. Такое чувство, что меня в асфальт закатали. И горло дерет. Как же дерет горло. Том дома. Не хочу его видеть. Надо с ними поговорить. Пусть оба смотрят мне в глаза и скажут правду. Нет, мне даже теперь интересно, как Мари себя вести будет. Как мы теперь будем здесь жить втроем? Может быть мне уйти? Или Том уйдет в ее квартиру? Я не смогу находиться с ней в одном доме, зная, что она не со мной. Не смогу себя контролировать. Не смогу видеть ее в объятиях брата. Брата… Другого. И почему именно сейчас все открылось, когда Мари мне так нужна? Мари… Машенька…

 Том сказал, что она ушла…

 Внутри пусто.

 И очень больно.

 Даже не попрощалась.

 Не заслужил?

 Черт, как же больно и неприятно.

 И закричать не могу. Чертово горло.

 Билла Каулитца бросила какая-то журналистка. Обычная, простая журналистка. Вот взяла и примитивно бросила, предварительно наставив рога. Ладно, если бы хотя бы наорала, наговорила всего, смешала с дерьмом. Она просто ушла. Я, наверное, не достоин даже пары слов на прощание. Убогий неудачник. Ну, конечно, зачем я ей сдался? Кто я теперь? Немой бывший певец. Какой с меня прок? Никакого. Людей подвел, за неустойки лейбл за яйца повесит на центральной площади (это еще Дэвид до Германии не добрался и не отчитался перед компанией), выступать теперь не смогу. Ребят с руками в другие коллективы оторвут, меня заменят, на фига ей нужен бывший солист некогда популярной группы? Ненавижу ее. Она мне так нужна. Все бабы сволочи. И эта такая же. Том тоже брат называется. Мог же сказать, мог предупредить. Ну разве бы я его не понял? Разве бы не пошел навстречу? Если он с ней будет счастлив, то пусть остается с ней. Главное, чтобы им было хорошо, а я как-нибудь… справлюсь… Бля, опять температура… Ну сколько можно?

 — Я не мог такого сказать! — Смотрел брату в глаза, пытаясь понять, что за мерзкую игру он затеял. На грудь как будто чугунную плиту положили — все сдавило, расплющило. И еще паника. Потому что я видел — Том не врал. И сейчас бил словами так сильно, что, казалось, душа вот-вот покинет тело. Мари! Я не мог такого ей сказать! — Категорически не мог! У меня бы язык не повернулся, такое ей сказать!

 — Он серьезно так сказал? Вот прям так и сказал? — наперебой спрашивали ребята.

 — Практически слово в слово, — с вызовом подтвердил Том.

 — Я не мог! — заорал на них. — Не мог! — Мари не простит. Если я сказал ей это, то она не простит. Содержанка — это самое страшное для нее оскорбление. Я просто не мог ей такого сказать, я же понимаю, что она никогда меня не простит за это.

 — На, позвони ей и узнай, из-за чего она сбежала от тебя, в чем была, без документов и денег, бросив всё, — глумился Том. Это все из-за тебя! Если бы не ты, то ничего бы этого не было! Как ты вообще посмел до нее дотрагиваться?

 — А кто она? Живет на полном нашем обеспечении, мотается с нами в туре… Теперь, Билл, ты свободный мужик и можешь развлекаться вместе со всеми… Человек в чужой стране остался без средств к существованию и документов!

 Без денег и документов? А как же она? А на что же она жить будет? Мари… Мари… Маримаримари! Ты сошла с ума? Ты вообще спятила? Ты… Как же так?

 — Ну, это была ее инициатива, согласись.

 — Вот именно, — отвечаю на полном автомате. — Так ей и надо.

 — А ты вообще, блядь крашеная, заткнись! — заорал Том. Меня словно током ударило. Это все из-за тебя, а я же еще и блядь крашеная?!

 — Я — блядь?! — схватил его за грудки и тряхнул со всей силы. — Это ты меня, мразь, блядью называешь? Любимую шлюху обидели? Ну и как тебе? Понравилась? Каково ****ь телку своего брата, а? — двинул коленом в пах. Потому что хотелось бить его, пока не разобью лицо в кровь. Бить за себя, потому что был слеп, как крот. Бить за Мари, потому что безумно ее люблю и не могу отдать никому. Бить за него самого, потому что предал. Хотелось убить нас троих, потому что Я НЕ ОТДАМ ЕЕ НИКОМУ. Георг, скотина, не дал довести дело до конца. Дьявол! Сейчас посреди гостиной лежал бы труп моего брата. Я не отдам ее никому!

 Что с тобой? Где ты? Куда ушла? Где затаилась? Тебя не могут найти лучшие детективы. Как ты живешь? Что ты ешь и как спишь? Тебя нет нигде. Ни у всех консульств страны, ни у посольства. О тебе никто и ничего не знает. Ты не звонила домой, друзьям, не появлялась в сети. Я чувствую, что с тобой что-то случилось. Тебе плохо, очень плохо. Я чувствую твою боль и отчаянье. Где ты? Просто дай о себе знать, и я немедленно там появлюсь. Не знаю, что скажу, не знаю, как вымолю прощение, но дай мне хотя бы один шанс. Только один самый маленький шанс и я все исправлю. Я никуда тебя не отпущу и никому не отдам. Только дай мне этот шанс. Каждую ночь думаю о тебе, говорю с тобой. Прижимаясь щекой к подушке, мечтаю вдохнуть твой запах, коснуться мягких волос, поцеловать бархатную кожу. Я очень скучаю по тебе. Привык, что с тобой можно говорить, о чем угодно, делиться сокровенным, не бояться, что осудишь, зато всегда поддержишь и защитишь. А сейчас я остался совсем один. Нет, есть Том, и с ним тоже можно поговорить, но это немного не то. С тобой мне не страшно быть слабым. Когда ты вынужден быть постоянно сильным, принимать удары на себя и оттягивать внимание, так приятно осознавать, что есть кто-то, кому не нужны подвиги, кто укроет и пожалеет, позволит набраться сил, чтобы завтра снова стать сильным. Вернись, вернись, пожалуйста, мне так не хватает тебя.