Иван Черных - Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)

• Название: Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)
• Автор: Иван Черных
• Жанр: О войне
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-6261

ДВА БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ!

Лучшие романы о летчиках-штурмовиках и дальних бомбардировщиках Великой Отечественной, основанные на реальных событиях и свидетельствах ветеранов (сам М. П. Одинцов совершил более 200 боевых вылетов на Ил-2 и дважды был удостоен звания Героя Советского Союза). Если воспоминания фронтовиков именуют «окопной правдой» — как назвать откровения «сталинских соколов», ежедневно взлетавших в ад? «Небесной правдой»?

Они приняли КРЕЩЕНИЕ ОГНЕМ в первые, самые страшные дни войны, нанося бомбо-штурмовые удары по наступающим немецким войскам, танковым колоннам, эшелонам, аэродромам, действуя, как правило, без истребительного прикрытия, неся тяжелейшие потери от вражеских зениток и атак «мессеров». Они первыми обрушили возмездие на «логово зверя» — советская дальняя авиация бомбила Берлин и Бухарест уже летом 1941 года. Они привыкли к смертельному риску и боевой работе на износ, отчаянным рейдам в глубокий тыл противника и еще более опасным ударам по переднему краю. Но как привыкнуть к потере друзей-однополчан, погибавших у тебя на глазах, сгоравших заживо в подбитых «илах», но не сворачивавших с боевого курса?..

---

…Летчиков и техников разместили на первом этаже школы. На втором и третьем этажах занимались дети, а на ночь приезжали на короткий отдых военные, — никто друг другу не мешал.

…Матвею не спалось. Закурив папиросу, он не торопясь вышел в коридор. У наружной двери на тумбочке горела большая керосиновая лампа, а на стуле сидела девушка с книгой в руках. Услышав шаги, она подняла голову. И Матвея словно кто в грудь толкнул: на него внимательно и выжидающе смотрели такие до боли знакомые, огромные голубые глаза. Чувство испуга и какого-то радостного удивления приковало его к месту. Вспомнив, что он без гимнастерки, Матвей еще больше растерялся. «Стою, как парализованный, надо хоть голос подать…» — подумал он.

— Здравствуйте! А вы что, будете нас ночью охранять? — кое-как преодолев смущение, спросил Матвей. И в ответ мягкий певучий голос:

— Нет. Охраняют вас красноармейцы с винтовками, но они на улице стоят. А я здесь за порядком слежу…

«Она Светлана! Я не могу ошибиться! Но увы! Меня не узнают. Надо начинать все сначала…» — принеслось в голове.

— Понятно. Давайте знакомиться — Матвей Осипов, летчик. — Он улыбнулся: — А вы — Светлана.

Девушка улыбнулась:

— Верно. Только пока я Светлана, и всё.

— Это как же понимать?

— А вот так: профессии у меня еще никакой нет. В этом бы году десять классов закончила, а тут был фронт. Страх, что творилось, да и сейчас бомбят все время.

— Не горюй, Светлана, теперь вот наши наступают. Так что на следующую зиму опять будешь учиться.

— Хорошо бы…

— Что, сомневаешься?

— Почему же? Верю. Но пока пошла в БАО[6] работать, а дальше видно будет.

Матвей вел этот ни к чему не обязывающий разговор, а в душе росла обида: неужели Светлана не помнит ни его лица, ни фамилии, ни имени? Ему страстно захотелось, чтобы прошлая весна не затерялась в девичьей памяти навсегда, но и напоминанием о встрече боялся поставить девушку в неловкое положение.

«Как поступить?.. Если не сказать сейчас, то не говорить вообще. — Наморщив лоб, он лихорадочно искал решение. — Зачем же врать?.. Нам было весело. Почему же она была должна запомнить нас?.. А письмо?.. Это что — девичья шутка? Просто решила подурачиться?..»

В этих рассуждениях с собой он совсем потерял нить разговора, и девушка, испытывая неловкость в обществе молча стоящего Матвея, вывела его из глубокой задумчивости вопросом:

— Вы меня слышите?.. Что-нибудь случилось?

— Случилось, Светлана, случилось! — Он улыбнулся и сделал к ней еще шаг. — Мне вдруг вспомнился Киев. Девушка с туфлей в руке и два молодых летчика…

С каждым новым словом глаза Светланы приобретали какое-то удивленно-виноватое выражение. Но через растерянность и стеснительную улыбку на лице все явственнее проступала радость ничем не омраченных, приятных воспоминаний. Она встала.

— И вот я спрашиваю себя, — продолжал Матвей, — не мы ли это были?.. Я — это Матвей! А вы — Светлана! Саша отсутствует. Воюет в другом полку.

Матвей замолчал, лукаво улыбаясь. Он был рад, что ему удалось превратить выяснение отношений в шутку.

— Вы меня, Матвей, простите! Я очень хорошо помню тот день и часто его вспоминала. Но встретиться здесь, в такое время, когда все рушится… Это невероятно!..

Они наперебой стали вспоминать киевское совместное путешествие, послание гимназистки, как Светлана назвала свое письмо, и смеялись, закрывая рты ладонями, чтобы кого-нибудь не разбудить ненароком.

Матвею не хотелось уходить, но он понимал, что разговор надо заканчивать, что пора поздняя.

— Светлана, а когда кончается ваша смена?

— Завтра вечером.

— Если мы успеем приехать с аэродрома, можно я вас провожу домой?

— Как-то непривычно. Меня, кроме мальчиков из нашей школы, никогда никто не провожал.

— Но я и есть мальчик из вашей школы. Мы же здесь живем.

Они засмеялись.

— Вы, Матвей, идите спать. А то ведь вставать рано.

— Хорошо. Спокойного дежурства, Светлана.

— А вам спокойной ночи.

Матвей повернулся и пошел. Он чувствовал, что вслед ему смотрят огромные голубые глаза. Матвею хотелось оглянуться, но он почти вслух приказал себе: «Не оглядывайся!» — и сдержал себя.

Провожающий взгляд Светланы заставил его подтянуться, расправить плечи. Ему хотелось идти широким военным шагом, и только сознание того, что многие уже спят, удержало его от этого мальчишеского поступка.

Совинформбюро еще передавало о наступлении советских войск в районе Харькова. Но на самом деле наступающие войска уже исчерпали свои возможности. Осипов, как и многие, не угадал. Наступление закончилось без победы. Фашистское командование, оправившись от неожиданности, смогло произвести крупную перегруппировку своих войск и подготовило страшной силы контрудар. В создавшейся обстановке судьба частей Красной Армии, находящихся на Барвенковском плацдарме и южнее Харькова, была предрешена. Только ввод в сражение новых крупных оперативных резервов мог исправить ошибки и просчеты командования Юго-Западного фронта. Но резервов не оказалось.

Из района Славянск — Краматорск в направлении на север и северо-запад ударная группировка армейской группы «Клейст» в составе одиннадцати дивизий обрушилась на коммуникации наступающих. Из района Волчанска части 6-й немецкой армии устремились на юг. И через несколько дней в районе Балаклеи захлопнулись клещи. Советские войска, находящиеся западнее реки Северский Донец, были отрезаны.

Лето вновь превратилось в период тяжелейшего испытания армии и народа, тыла и фронта.

Июльским утром четырнадцать немецких дивизий и крупные силы фашистской авиации из районов Волчанска и Чугуева были брошены в наступление.

Оказалось, что командованию Юго-Западного фронта противопоставить лавине немецких войск, устремившихся на восток, в излучину Дона, нечего. У фронта в резерве сил не было.

Уже после нашей победы, после окончания Великой Отечественной войны историкам стало известно, что Военный совет ЮЗФ обратился в Ставку Верховного Главного командования с просьбой срочно усилить войска фронта за счет стратегических запасов, находящихся в ее резерве. Однако просьба была невыполнима.

Стало известно и письмо Верховного, направленное в адрес командования ЮЗФ, в котором говорилось: «…Вы неоднократно убеждали нас в успехе наступления ЮЗФ по освобождению Харькова, Полтавы и дальнейшего продвижения на Запад. Мы согласились с Вами. А теперь Вы просите резервы!

У нас нет резервов. Есть всего не полностью сформированных два стрелковых корпуса. И мы их отдаем Вам…»

ЮЗФ рухнул. Немецкие войска в полосе от Волчанска до Ростова-на-Дону устремились на восток и Северный Кавказ.

Только взятие И. В. Сталиным ответственности за трагическое положение ЮЗФ на себя (Ставку), выраженной словами: «…Мы согласились с Вами…», спасло командование (Тимошенко, Баграмян, Хрущев) от повторения судьбы руководства Белорусского округа в 1941 году.

Это новое кровавое сражение было только частью обдуманного плана, который определялся директивой Гитлера № 41:

«Как только условия погоды и местность будут благоприятствовать, немецкое командование и войска, используя свое превосходство, вновь должны захватить в свои руки инициативу и навязать противнику свою волю. Цель состоит в том, чтобы окончательно уничтожить живую силу, остающуюся еще в распоряжении Советов, лишить русских возможно большего количества важнейших военно-экономических центров. Для этого будут использованы все войска, имеющиеся в распоряжении германских вооруженных сил и вооруженных сил союзников… Первоначально необходимо сосредоточить все имеющиеся силы для проведения главной операции на южном участке фронта с целью уничтожения противника западнее реки Дон и в последующем захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы через Кавказский хребет».

Авиации Юго-Западного фронта, как и полку Наконечного, выпала тяжелая доля: в условиях громадного превосходства сил врага на земле и в воздухе надо было помочь вырваться из окружения своей пехоте. Вместе с артиллеристами и танкистами остановить новую лавину немецких танков, для которых здесь, в степи, везде была дорога.

…Сегодня в первом вылете Наконечный сам повел летчиков в бой. Перед ним на многие километры вокруг расстилалось штилевое море степи, на котором островами были разбросаны населенные пункты. Эскадрилья, построившись пеленгом, шла на малой высоте, а где-то выше, в лучах жаркого солнца, шли истребители прикрытия. Видели они штурмовиков или нет, но старания Наконечного отыскать их ничего не дали: или солнце мешало, или были они далеко. Командир понял, что от такого прикрытия пользы будет мало и рассчитывать надо только на собственные силы. Оставалось лишь надеяться, что эти «лагги» придут в район цели своевременно и возьмут на себя часть огня «мессершмиттов».