Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

• Название: По следам Карабаира Кольцо старого шейха
• Автор: Рашид Кешоков
• Издательство: Проф-Пресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994

Кадровый работник НКВД Рашид Пшемахович Кешоков написал романы «По следам карабаира» и «Кольцо старого шейха», вспоминая бурные события тридцатых годов, когда советская власть сталкивалась с вековыми традициями разноязыких кавказских народов.

Каждый из романов интересен собственной интригой, таинствен­ными обстоятельствами погонь и перестрелок. В то же время их объединяет не только место действия — Северный Кавказ и глав­ный герой — сыщик Жунид Шукаев, но и общий сюжет, словно взятый из древних сказаний. Перед сыщиком действительно сказоч­ных масштабов задача — найти легендарного скакуна, драгоценный перстень и украденную красавицу. Поиски карабаира стоили Жуниду Шукаеву крови и бессонных ночей, также, как и разгадка тайны перстня, но вернуть себе свою драгоценную Зулету он смог, только победив себя…

---

—  Может быть, и мне уделят чуточку внимания? — не­довольным тоном прервал он ее.

Блондинка, обернувшись, ничуть не смутилась:

— Тигран, дорогой, представь, меня обокрали, а товарищ... простите, я до сих пор...

— Шукаев.

— Да-да, товарищ Шукаев... он вернул наши вещи и за­держал воров!

Все это начинало не на шутку раздражать Жунида. Он уже собирался решительно распроститься с шумной компа­нией, но не успел. Пришлось знакомиться с мужем блондин­ки, назвавшимся Тиграном Вартановичем Ивасьяном. Фами­лия эта показалась Жуниду знакомой, но в первый момент он не вспомнил и повернулся было уходить, как вдруг его остановила реплика Ивасьяна:

— Я ведь, знаете, тоже в милиции работаю...— как бы извиняясь, произнес тот.

— Постойте... Начальник уголовного розыска? Неужели вы? — спросил Шукаев, вспомнив, наконец, разговор об Ивасьяне в отделе кадров управления, где он получал назначение.

— Совершенно верно, а что? Вы знаете меня?..

—  Я направлен к вам на работу. Вот...

Покопавшись в кармане, Жунид достал документ и про­тянул своему новому начальнику.

Тот просмотрел бумагу.

— Ну что ж! Рад приветствовать вас в новом качестве Лучшей рекомендации, чем сегодняшняя история в поезде, вам, пожалуй, никто бы не мог дать. Понимаешь, Клава, Жунид Халидович прибыл в мое распоряжение как оперупол­номоченный...

— Ну, а раз так,— сказала Клавдия Дорофеевна,— мы вас не отпустим. Едемте к нам.

—  Право, это неудобно,— замялся Шукаев.

—  Как начальник, я имею право голоса,— кисло улыбнул­ся Ивасьян.— Сначала ко мне. Сегодня отдохнете, а завтра решим все вопросы, связанные с вашим прибытием Прошу — И он жестом пригласил всех в машину

Жену начальник угрозыска усадил в кабину, остальные разместились в кузове. Сапиев и Воробьева, поблагодарив, вышли неподалеку от вокзала,— и «пикап» покатил дальше

Над городом висел сыроватый холодный туман, тротуа­ры мокро поблескивали..

* * *

Ивасьяны занимали довольно большую по тем временам квартиру В двух комнатах жили Тигран Вартанович с женой, в третьей — поменьше — мать Клавдии Дорофеевны — Аку-лина Устиновна. Трудно было представить себе двух женщин разного возраста, так похожих друг на друга, как мать с до­черью Обе они будто только что сошли с полотен Кустоди­ева и удивительно напоминали расписных русских матрешек У матери были такие же светлые с рыжинкой волосы, стя­нутые узлом на затылке, круглое, постоянно улыбающееся лицо с румянцем во всю щеку. И даже такая же родинка, как у Клавдии, только не на подбородке, а на верхней губе. И мать, и дочь усиленно молодились, причем Жунид боялся невзначай назвать жену начальника Акулиной Устиновной, что было бы, разумеется, величайшим оскорблением для обеих Для обеих потому, что Акулина Устиновна, по-видимому, всерьез считала, будто выглядит не только моложе своих пятидесяти шести лет, но и моложе дочери

Мир между ними был явно дипломатический, потому что ни та, ни другая не упускали случая метнуть в противника отравленную стрелу Одну из таких стрел Жунид уловил сразу, когда Акулина Устиновна прошлась по поводу спасен­ного им саквояжа, но не понял ее значения «Небось, не показала ему, что везешь в саквояжике?» — шепнула Акулина Устиновна дочери. Та только вздернула плечи в ответ Тай­ная война сказывалась и в обстановке комнат. Каморка Аку-лины Устиновны была обставлена безвкусно и бедно, комна­ты супругов так же безвкусно, но с претензией на роскошь, доступную жене начальника угрозыска тридцатых годов.

У «мамочки», как называла мать Клавдия, стояла старо­модная железная кровать с привинченными по обеим сторо­нам спинок латунными шариками, длинный горбатый кофр, обитый железными полосами. Возле единственного окна, выходившего во двор,— посудная горка с резьбой и две та­буретки, покрытые чехлами из беленого холста. Эту камор­ку и предоставили Жуниду для отдыха, а ее хозяйка времен­но переселилась на кухню.

На половине «молодых», в так называемом «зале», стоял посредине огромный неуклюжий стол, накрытый тяжелой бархатной скатертью. Около стены — кожаный диван с по­лочкой на спинке, уставленной разного рода дешевыми и крик­ливыми безделушками. Над диваном — яркий и безвкусный ковер со львами, на окнах и дверях — ядовито-синие плюше­вые портьеры.

Приняли его довольно радушно. Женщины засуетились на кухне, и через полчаса на столе уже дымились картофель ные котлеты с грибным соусом, мясо и еще что-то. Тигран Вартанович достал неполную бутылку водки и заставил Жу-нида выпить «за знакомство» и «за благополучное боевое крещение в поезде».

Шукаеву он показался весьма добродушным, но недале­ким человеком, этаким добросовестным служакой, который привык вовремя приходить на службу, строго выполнять все инструкции, но'не снимал звезд с неба. С женой они, веро­ятно, ладили. Во всяком случае, Жунид не раз ловил потеп­левший взгляд Ивасьяна, останавливающийся на оживленном кукольном личике Клавдии Дорофеевны.

Тигран Вартанович вскоре ушел на работу. Клавдия еще тараторила некоторое время, пока мать, недовольно поджав губы, убирала со стола, а потом велела Жуниду идти отды­хать.

На скрипучей пост.еда Акулины Устиновны он долго не мог заснуть, несмотря на то, что порядком устал и промерз, вылавливая воров в щгезде. В голове стучали мысли, нестрой­ные ji беспорядочные...

... Интересно, как обернутся дела у рыженького Семена? Надо бы выяснить завтра... Потом всплыла в памяти фамилия: Тугужев. Что за Тугужев?.. Ах, да. Озармас Хасанович Тугу-жев, завхоз колхоза «Красный Октябрь», владелец одного из фибровых чемоданов. Он все шумел и сердился, требуя свою собственность немедленно и не желая ожидать исполнения всех формальностей... Вторую фамилию, которую записал ему про­водник на клочке бумаги, Жунид не запомнил.

На что, собственно, намекала Акулина Устиновна? Что могло быть в саквояже?.. В нем позванивало, когда Жунид шел в свой вагон после ареста Пруткова... А какое ему, в общем, дело до этого?..

Клавдия Дорофеевна за завтраком расспрашивала о род­ных, об учебе в Москве... Шукаев обычно бывал немногословен, не стал особенно распространяться о себе и на этот раз... Отец был батраком, табунщиком. Маленьким Жунид помогал ему пасти табуны князей Куденетовых.

В полусне перед ним всплывали отрывочные картины давнего и недавнего прошлого...

До сих пор судьба улыбалась Жуниду Шукаеву. Выросший в простой крестьянской семье, он рано постиг весь мудрый смысл кабардинской пословицы: «Ум человеку, крылья птице даны, чтоб вечно ввысь стремиться». Сколько помнил себя, он всегда добивался чего-то. Девятилетним мальчишкой пошел к отцу в подпаски. Мать не уставала твердить, что он еще мал, а жизнь в поле сурова. Но он все-таки настоял на своем. В первый раз вернулся с пастбищ загорелым и не по возрасту возмужавшим... Самым большим наслаждением для него ста­ло с этих пор скакать по степи, хотя бы и без седла, на спи­не одного из княжеских скакунов, стройных и быстрых, как ветер. Иногда приходили другие мальчишки аула и, если поб­лизости не было княжеских слуг, усевшись на коней, носи­лись по полю с гиканьем и криками, играя в старинную ка­бардинскую игру с шапкой. Одна из бараньих папах все вре­мя переходила из рук в руки, и тот, кто, отняв ее, удержи­вал у себя до конца игры, считался самым сильным и ловким джигитом...

Помнит он и Кургоко Куденетова, всегда мрачного и за­носчивого. Князь не появлялся среди пастухов и других крестьян в добром состоянии духа. И все знали: если пожа­ловал пши[2] Кургоко, у многих после его посещения останут­ся на плечах или на лице следы плетеной нагайки...

Просвистела княжеская нагайка однажды и за спиной маленького Жунида. Хвост ее больно впился ему между лопа­ток. За что? Он не помнит. Да князь и не искал повода, чтоб ударить. Он мог сделать это просто так, для острастки...

... А потом в горские аулы стали приходить вести одна другой диковиннее и невероятнее: что русские рабочие сбро­сили своего царя и хотят прогнать всех богатеев, таких же жадных и злых, как Кургоко Куденетов, что нет на свете никакого аллаха, а значит, и не мог он установить на земле закона, когда один владеет всем, а другой ничем и, стало быть, землю надо разделить между бедняками поровну

По аулам и селениям звучали новые непонятные, но красивые слова   «революция», «социализм», «большевик» «интернационал»

И еще одно слово с детства запомнил Жунид. Это было имя «Ленин» Непривычное для слуха кабардинского подрост­ка, оно казалось добрым, надежным и притягательным Впер­вые он услышал его, когда жандармы застрелили возле ме­чети чужого человека Как говорили, он бежал из тюрьмы,— его посадили якобы за то, что он дрался за правду Непонятно все это было Жуниду Одно только он понял: раз человек умер с именем Ленина на устах, значит большой и мудрый этот Ленин За плохих не умирают Говорили еще, что погибший был большевиком.