Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

• Название: По следам Карабаира Кольцо старого шейха
• Автор: Рашид Кешоков
• Издательство: Проф-Пресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994

Кадровый работник НКВД Рашид Пшемахович Кешоков написал романы «По следам карабаира» и «Кольцо старого шейха», вспоминая бурные события тридцатых годов, когда советская власть сталкивалась с вековыми традициями разноязыких кавказских народов.

Каждый из романов интересен собственной интригой, таинствен­ными обстоятельствами погонь и перестрелок. В то же время их объединяет не только место действия — Северный Кавказ и глав­ный герой — сыщик Жунид Шукаев, но и общий сюжет, словно взятый из древних сказаний. Перед сыщиком действительно сказоч­ных масштабов задача — найти легендарного скакуна, драгоценный перстень и украденную красавицу. Поиски карабаира стоили Жуниду Шукаеву крови и бессонных ночей, также, как и разгадка тайны перстня, но вернуть себе свою драгоценную Зулету он смог, только победив себя…

---

Главным достоинством комнаты Жунид считал тишину Помимо толстых стен здания, этому способствовали массив­ные двери, которые Шукаев велел обложить ватой и оббить клеенкой, и двойные рамы, щели в которых были тщательно заделаны ветошью и заклеены длинными полосками оберточ­ной бумаги.

Тишину Шукаев считал одним из самых необходимых условий для нормальной работы. Именно здесь, в рабочем своем кабинете, запирался он вечером в одиночестве, когда сотрудники управления, кроме дежурных, расходились по домам, и просиживал долгие часы в прострации, нещадно дымя папиросой и не замечая, что рассыпает пепел себе на мун-дир и на брюки. Отрешенное сосредоточенное состояние, похоже на нирвану, ибо Жунид все отключал в себе, кроме тех сил и центров, которые работали на дело, действовало на него успокаивающе, как сильный наркотик. Наутро он про­сыпался с головной болью, выжатый, как лимон, но удовлет­воренный, потому что ночные бдения его редко бывали бесплодными: какая-то нужная мысль, ускользавшая нрежде, обязательно посещала его в такие часы. Он не раз задумы­вался, почему это, и приходил к выводу, что сама потребность в целенаправленном уединении возникала у него лишь после того, как информация по делу, которым он в данный момент занимался, начинала перехлестывать чрез край, требовала оценки и систематизации. И ничего мистического, ничего искусственно-надуманного тут не было. Количество должно было перейти в качество. Диалектика.

Он внутренне улыбнулся, вспоминая иллюстрацию к рассказам Конан-Дойля, которыми увлекался в детстве,— окутанный дымом знаменитой трубки зловеще-темный силу­эт Шерлока Холмса. Что ж, все верно: если отбросить лите­ратурную романтизацию, старик Конан-Дойль был прав.

Конечно, так бывало не всегда, раз на раз не приходит­ся,— случалось и Жуниду завершать расследование без ве­черних сидений в запертом кабинете, случалось что-то ловить на лету, без подготовки, как теннисисту, отражавшему оче­редной мяч, но когда противников много, когда одним ударом невозможно было разрубить запутанный узел, Шукаев при­бегал к испытанному способу и оставался до полуночи, а то и до утра один в почти пустом управлении.

Все знали об этом его обыкновении, давно перестали вышучивать его и принимали «странную» привычку, как долж­ное.

В ставропольском угрозыске Шукаев работал уже более шести лет, снискав немалый авторитет и уважение, нажив, сколько полагается, врагов и завистников, тем более, что характер у него был, как он сам выражался, «не сахарный», а отношение к людям, которых он по-прежнему, как и в годы юности, делил лишь на две категории — «стоящих» и «несто­ящих», оставалось неизменным: «стоящие» заслуживают вни­мания и всяческой поддержки, а «нестоящие» только пута­ются под ногами.

Не изменил он и прежним своим симпатиям и привязан­ностям: для него были и оставались примером Михаил Коло-сунин, теперь — генерал, начальник краевого управления НКВД и его заместитель Шахим Денгизов — люди, с кото­рыми свело его в свое время дело карабаира. Третьим' был человек штатский, знакомством с которым Шукаев немало гордился.

Это — Геннадий Максимович Воробьев, первый секретарь Черкесского обкома партии.

Еще в начале тридцать восьмого года, вскоре после принятия известного постановления ЦК ВКП (б) об усилении партийного контроля над деятельностью органов расследова­ния, работники крайкома партии стали чаще посещать управ­ление НКВД, интересуясь главным образом политико-воспи­тательной работой среди офицеров и специальной их подго­товкой. Среди них был и инструктор райкома Воробьев. Он чаще других присутствовал на партийных собраниях, неред­ко выступал, обратив на себя внимание Шукаева своей эру­дицией и деловитостью. Они познакомились и подружились.

Знакомство прервалось, когда Воробьев уехал по новому назначению — первым секретарем в Прикумск.

Спустя год после его вступления в должность, в районе Прикумска было совершено тяжкое злодеяние. В селе Орлов­ском неизвестные бандиты вырезали всю семью председате­ля колхоза.

Однако ни в первые дни после убийства, ни по прошест­вии нескольких недель преступление так и не было раскры­то. Вот тогда Геннадий Максимович вспомнил о Шукаеве и, употребив все свои связи, добился, чтобы дело поручили ему.

Жунид не обманул ожиданий: через месяц преступники предстали перед судом.

С тех пор Воробьев никогда не забывал Шукаева, хотя виделись они теперь редко.

*   *   *

Жунид был не в духе. В такое состояние его обыкновен­но повергали неудачи. Даже с друзьями и людьми, которых он глубоко уважал, он здоровался хмуро, бывал неразговор­чив и при малейшей возможности избегал собеседников.

Нынче он имел для этого основания, потому что, к ве­личайшей его досаде, ни одно из начинаний, предпринятых им по текущим делам последнего месяца, не сулило исхода в ближайшем будущем. Разыскивая в Зеленском районе убийц Дербентского инкассатора, он, как известно, не преуспел в этом, а, наткнувшись совершенно случайно на другое дело — попытку убийства сыровара Кабдугова и напав на след бе­жавшего из заключения Хапито Гумжачева, снова уперся в загадку старого зафесовского платка. Никто в Черкесском бюро технической экспертизы и в управлении не смог ему толково объяснить, куда делся второй фуляр с монограммой, в который налетчики на ювелирный магазин обернули камень, чтобы оглушить продавщицу.

Воробьев был тогда в отъезде, Коноплянов не счел нуж­ным позволить Жуниду подробно ознакомиться с историей на ярмарке. А идти к Гоголеву и Леонтьеву, говорить с ними через голову Коноплянова значило поставить обоих замести­телей в неудобное положение перед их непосредственным начальником. Так Шукаев и уехал ни с чем.

Единственную надежду Жунид возлагал на Денгизова, которому собирался рассказать о своих подозрениях и догад­ках.

Из Дербента дополнительных сведений не поступало, и Шукаев послал туда Арсена — проверить имеющиеся данные на месте, а сам намеревался через Денгизова попытаться воздействовать на Черкесское управление НКВД, чтобы пос­леднее предоставило возможность ему, майору Шукаеву, оз­накомиться с материалами расследования по ограблению «Ювелирторга» и исчезновению кассира и начальника сторо­жевой охраны Шахарской ткацкой фабрики. Опыт и интуи­ция подсказывали ему, что все это каким-то образом связа­но, и нужно лишь сопоставить разрозненные факты, как он найдет главное звено, за которое удастся вытянуть и всю цепь.

Шахим Алиханович Денгизов находился в недельной ко­мандировке, его ждали со дня на день.

Вышло так, что когда он приехал, Жуниду не понадоби­лось самому начинать щекотливый разговор о Коноплянове и его твердокаменном упрямстве: Денгизов вызвал Жунида сам и, как водится, без всяких предисловий сказал:

—  Все знаю. Наслышан о твоих подвигах. Вчера заез­жал в Черкесск. Как ты?.. Поймал этого типа, как бишь его? — Цыганов, что ли? И упустил?

—  Взял его Арсен,— уточнил Жунид.— А упустил Маремкулов..  Шахим Алиханович, я хотел вас просить...

—  Подожди, подожди,— улыбнулся Денгизов.— Снача­ла послушай, что я скажу. Может, тогда тебе и просить ни о чем не придется...— Шахим Алиханович провел рукой по своей все еще пышной, но основательно побелевшей за пос­ледние годы шевелюре и испытующе посмотрел на Жунида. В глазах его запрыгали веселые огоньки.— Ну, что? Небось взялся бы за все эти дела разом, если бы предложили?..

—  Шахим Алиханович, зачем вы спрашиваете?...

—  Знаю, знаю,— усмехнулся Денгизов.— От работы ты никогда не бегал. Так вот: с тебя магарыч. Сам Воробьев ходатайствовал, чтобы шахарское дело передали тебе. А зна­чит — и ярмарку, и Калеж, поскольку Гоголев тоже связы­вает все это в один узелок, и Дербент с тебя не снимается, хотя, думается мне, вплотную заняться следует прежде всего Черкесском. Если дагестанцы выяснят что-нибудь новое, они сообщат. Соответствующую бумагу мы тебе сочиним, Колосунин подпишет, он — в курсе. И — давай. Действуй. Сроков не ставим — неверная практика. Верим, что ты и сам тянуть не будешь.

Шукаев встал. Хандру его как рукой сняло. О таком повороте он и не мечтал. Не просто ознакомиться с интере­сующими его материалами, а получить их в свои руки, имея самые широкие полномочия. Жунид знал, что, если Денгизов что-либо поручает, то никогда не связывает рук подчиненным.

— Я могу сегодня же выехать? Шахим Алиханович посмотрел на часы.

—  Та-а-к... 12. 30. К часу мы тебе оформим мандат. С высоким начальством это тоже оговорено. Кого возьмешь с собой?

—  Сугурова. Он вернется завтра из Дербента и пусть сразу же отправляется ко мне в Черкесск. И Дараева. Он согласится, если вы отпустите...

Денгизов опять едва заметно улыбнулся.

—  Старая дружба не ржавеет? Ладно. Забирай и Вади­ма. По-моему, у него сейчас ничего серьезного нет. Желаю вам успеха...— он поднялся и энергично потряс руку Жуниду.— Перед отъездом зайдешь минут на десять. Дам тебе пару советов...