Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

• Название: По следам карабаира. Кольцо старого шейха
• Автор: Рашид Кешоков
• Издательство: Проф-Пресс
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1994

Кадровый работник НКВД Рашид Кешоков написал романы «По следам карабаира» и «Кольцо старого шейха», вспоминая бурные события тридцатых годов, когда советская власть сталкивалась с вековыми традициями разноязыких кавказских народов.

Каждый из романов интересен собственной интригой, таинственными обстоятельствами погонь и перестрелок. В то же время их объединяет не только место действия — Северный Кавказ и главный герой — сыщик Жунид Шукаев, но и общий сюжет, словно взятый из древних сказаний. Перед сыщиком действительно сказочных масштабов задача — найти легендарного скакуна, драгоценный перстень и украденную красавицу. Поиски карабаира стоили Жуниду Шукаеву крови и бессонных ночей, также, как и разгадка тайны перстня, но вернуть себе свою драгоценную Зулету он смог, только победив себя.

---

— Отойди, гад лягавый! — яростно задергался ротмистр и, собрав остаток сил, плюнул в лицо Дараеву.

Пока Вадим вытирал щеку, Асфар затих. Преодолев свою робость перед знаменитым в этих местах «паханом», Аскер наклонился над ним, приложил ухо к груди.

Ротмистр застонал и забормотал что-то.

— Бредит, наверное, — сказал Дараев, прислушиваясь к бессвязным словам раненого.

— Тау… трусливая сволочь… куда? Платок, платок. Хахану скажите…

Аскер поднялся и снял шапку.

— Кончал Асфар. Страна теней пошел. Возьми, аллах, его душа!.

Из лесу прогремели три выстрела один за другим, почти без интервалов. Дараев схватил винтовку табунщика и бросился на помощь Жуниду.

— Оставайтесь на месте, Чич! — крикнул он, не оборачиваясь.

* * *

В память о событиях той ночи у Жунида на всю жизнь осталась метина: длинный косой шрам от локтя до самого плеча.

Первый из трех выстрелов, звук которых слышал Дараев, сидя над умирающим Унароковым, попал в цель. Стрелял притаившийся за деревом одноухий Тау — Бекбаев. Жуниду удалось-таки, перемахнув небольшой овраг в дубняке, пересечь беглецам путь. На другом краю оврага Шукаев лицом к лицу столкнулся с Парамоном Будулаевым. Тау, услыхав возглас цыгана, нажал курок, но промазал. Шукаев, не целясь (в темноте можно было стрелять только наудачу), послал заряд из берданки на звук выстрела, но тоже мимо, и кинулся к растерявшемуся Парамону. В этот момент Тау, не очень-то опасаясь попасть в своего, выстрелил снова. Пуля чиркнула по мякоти вытянутой руки Жунида. В пылу борьбы с грузным и сильным цыганом он не ощутил боли, и лишь когда они вдвоем с подоспевшим Дараевым скрутили Парамона, почувствовал, что рука горит огнем. Гимнастерка пропиталась кровью. Рана была не опасной, но очень болезненной: надрезанная бандитским способом пуля вырвала из плечевого сустава лоскут мышцы.

Тау ушел. Перевязав товарища и оставив его с Аскером Чичем у костра, в который табунщик подбросил сухих веток, Дараев сел на лошадь и прочесал весь дубняк от оврага до самой Лабы. Одноухого и след простыл. Возможно, он переплыл реку. Преследовать его сейчас было бессмысленно: Жунид ранен, у костра лежат убитый главарь шайки Асфар, связанные Мустафа и цыган.

Шукаев, бледный, сидел у костра и курил, пока Вадим и Чич обшаривали лес вокруг поляны. Спутанные лошади бандитов паслись тут же неподалеку. Парамон и Тау потому не убежали сразу что надеялись отыскать их и уходить верхами. Чуть в стороне от поляны среди развесистых старых дубов стояла повозка, груженная несколькими тюками с материей, брезентом, продуктами и прочим скарбом.

Утром, еще раз осмотрев место столкновения с унароковской шайкой, Дараев нашел парабеллум. Вероятно, он принадлежал Тау. Больше ничего обнаружено не было.

Жунид распорядился оформить документы: протокол осмотра места происшествия, акт о применении оружия, опись захваченных лошадей и всего, что находилось в повозке. Как раз в это время приехал Коблев. Вид у него был усталый.

Оказывается, и он не спал ночь, догоняя группу. Махмуд слышал перестрелку, и это помогло ему найти своих.

Допрос Зизарахова и Парамона Жунид провел тут же, у костра. Коблев вел протокол, молчаливо пристроившись спиной к стволу молодого дубка. За все время допроса он не издал ни единого звука. Слушал и записывал. Дараева не было: он погрузил на подводу труп ротмистра и уехал в аул Хатажукай в участковую больницу Он должен был привезти фельдшера.

Грубое лицо Мустафы опухло и пожелтело Видно, накануне, как всегда, хлебнул лишнего. Отвечал он безразлично и вяло Это не понравилось Жуниду, который сразу понял состояние арестованного. Мустафу, как и Агапа, втянули в шайку не так давно благодаря стараниям его «дружка» Газиза. Как выяснилось после первых же вопросов, касающихся самого Зизарахова, в грабежах он никакого участия не принимал, но знал немало Сейчас, после нескольких дней беспробудного пьянства, для него наступило тяжелое похмелье, сопровождавшееся полной душевной депрессией. Казалось, Мустафе совершенно безразлично, что будет с ним. Асфар — убит, лучший друг Газиз, получив от Буеверова удар ножом в спину, исчез, — неизвестно куда… Словом, «жизнь дала трещину», и Мустафе на все наплевать.

Глядя на этого обрюзгшего небритого человека, Шукаев недоумевал: что общего могло быть у него с умным и острым на язык Газизом Дзыбовым? Не найдя ответа на свой вопрос, он попытался вывести Зизарахова из того пассивно-равнодушного настроения, в котором тот пребывал. В какой-то мере ему это удалось.

— Где лошади с чохракской конефермы? — в сотый раз спрашивал Жунид. — Кому ваш главарь загнал колхозного жеребца?

— Не знаю, по-моему, черкесы их увели. Асфар чохракских коней не держал…

— Слушай, — вышел из терпения Шукаев. — Лучше будет, если выложишь все начистоту. Сам видишь — утаивать что-либо бесполезно. Газиз, если хочешь знать, — в моих руках. Сам пришел. Как только ему лучше станет — расскажет все.

— Что с ним? — встрепенулся Мустафа.

Жунид тотчас же уловил нотки заинтересованности в его голосе, еще раз подивился этой странной привязанности и сказал твердо:

— Скажу с одним условием: если перестанешь запираться. Больше того — позволю тебе увидеться с Дзыбовым в Насипхабле. Только в моем присутствии.

И тогда Мустафа Зизарахов заговорил.

Семья, в которой он вырос и воспитывался, была хорошая советская семья отец — знатный чабан, мать даже избиралась в районный совет, сестры — студентки рабфака. Он один непутевый из всех Зизараховых. Сначала просто пил, болтался. В карты играл. А после одного случая, когда его чуть не зарезали бандиты, познакомился с воровской компанией Асфара Унарокова. От ножа спас его тогда Газиз Дзыбов. Смелый, умный, красивый Газиз. Говорил Мустафа о Газизе с гордостью.

История вовлечения Мустафы в шайку была до ужаса банальной и ничем не отличалась от сотен подобных историй, уже знакомых Шукаеву. В сознании Мустафы, видно, чуть ли не с детских лет жило неистребимое желание иметь перед собой идеал, которому бы он мог поклоняться и принадлежать безраздельно. Такое нередко бывает у людей недалеких и слабых, смутно ощущающих собственную неполноценность. В Газизе Дзыбове, умном и хитром позере, Зизарахов и нашел такой идеал. Он поверил в непогрешимость и исключительность своего кумира слепо, не рассуждая. Газиз, как догадывался Шукаев, очень скоро раскусил Мустафу, и ему не, стоило особого труда поддерживать у последнего рабски-восторженное отношение к особе своего друга и покровителя.

Но, как бы то ни было, а сейчас это неожиданное для Жунида обстоятельство, — слепая преданность Мустафы Газизу, — помогло развязать язык Зизарахову.

— Ладно, начальник, — сказал Мустафа, бросив косой взгляд на Парамона, которого метрах в двадцати от них караулил Аскер Чич. Цыган лежал на охапке сена.

— Говори по-адыгейски.

— С чего начинать?

— С чохракского дела. Можешь не посматривать на цыгана, он ведь языка не знает?

— Знает…

— Тогда говори потише.

Мустафа рассказал, что нападение на конеферму в Чохраке организовали адиюхские конокрады и рыцари разбоя Хапиро и Петр. Кроме имен, он ничего о них не знал. Помогали им Асфар Унароков, Газиз и Тау. Усиленно тянули они и Мустафу, но он должен был в тот день хоронить своего деда, а по адыгейским обычаям не присутствовать на похоронах родственника — верх неприличия.

О карабаире, замечательном племенном жеребце стоимостью в сорок тысяч рублей, адиюхцы знали давно и исподволь готовились к налету. Асфар и его сообщники понадобились им как знатоки местных условий. Кроме того, здесь, как предположил Жунид, действовал неписаный воровской закон, согласно которому, «работая» на чужой территории, нужно принять в долю хозяина. В районе Чохрака и прилежащих к нему аулах таким хозяином был ротмистр Унароков.

За участие в налете Асфар, Тау и Газиз получили «по две тысячи косых», как выразился Мустафа. Адиюхцы погнали коней на Уруп, а ротмистр устроил кутеж в Дейхаге. Часть денег там и пропили. В пьянке Мустафа уже участвовал. Помимо денег, адиюхцы оставили двуколку и одноглазого мерина, которых Тау продал за бесценок Алексею Буеверову.

— Где пили?

— В доме Хахана Зафесова. Хапито и Петр тоже были у него, но раньше. Я их не видел.

— Кто и каким образам убил сторожа?

— Асфар. Трам заснул на пеньке. Асфар вырвал у него ружье и хотел оглушить старика… а он сразу растянулся… и ружье — пополам…

— Ты знаешь, что такое отпечатки пальцев? — перебил Жунид.

— Знаю.

— Почему на ружье не было никаких следов?

На заплывшем небритом лице Зизарахова заиграл легкий румянец.

— Это Газиз! Он дал Асфару свои кожаные перчатки.

«Чем меньше, — говорит, — оставишь своих пальцев на ферме, — тем лучше».