Александр Фитц - Утро в раю (очерки нашей жизни)

• Название: Утро в раю (очерки нашей жизни)
• Автор: Александр Фитц
• Издательство: Голос-Пресс
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7117-0472-9

Тираж моей последней книги «Письмо канцлеру» разошёлся в полгода. Позвонили из издательства и предложили сделать допечатку. Я подумал и отказался. Цель к тому времени была достигнута - «Письмо» до канцлера добралось, и отправлять копию не имело смысла.

Признаюсь, о том, что моя книжка окажется в личной библиотеке Ангелы Меркель, я даже помыслить не мог. Но в декабре 2009 года вдруг получил официальную бумагу с водяными знаками и гербом в левом верхнем углу, подписанную ответственным сотрудником Канцлерамта д-ром Маттиасом Шмидтом, в которой он уведомлял, что экземпляр «Письма канцлеру» «находится в личной библиотеке д-ра Ангелы Меркель».

Очень удивившись и, что скрывать, возгордившись, я (письменно) поблагодарил его за приятную новость и оказанное внимание, но вот спрашивать, прочла ли госпожа канцлер книжку или отложила до лучших времён, то есть до пенсии, не стал.

А потом сел и написал продолжение «Письма». Точнее завершение, так как более к теме российских немцев и судьбы этого народа, непростых, порой трагичных отношений Германии и России решил не возвращаться. Всё, что хотел и должен был сказать об этом, я теперь сказал.

Что же касается названия книги, то рай ведь не обязательно парадиз и сплошные праведники. Он разный. А главное - у каждого свой. Мой рай - Германия. О жизни в нём я и рассказываю.

---

А вот старейшее в Германии русскоязычное объединение — всегерманское Свято-Князь-Владимирское братство — находится в городке Бад-Киссинген. Создано оно в 1890 году и занимается церковно-просветительской деятельностью, устраивает благотворительные концерты, помогает детям России. Ну а ему, впрочем, как и МШу, и Толстовской библиотеке, и Нюрнбергскому клубу друзей Санкт-Петербурга, возглавляемому Леонидом Смородинским, другим подобным организациям, помогают немецкие граждане, общественные и государственные структуры ФРГ.

Впрочем, мы несколько отклонились и пора возвратиться к гранитным монументам и бронзовым памятникам.

Александра Сергеевича Пушкина в Германии знают, чтят, издают, любят и увековечивают. Первый памятник великому поэту был открыт, что символично, в Веймаре — на родине величайшего немецкого поэта, основоположника немецкой литературы, мыслителя, почётного члена Петербургской академии наук Иоганна Вольфганга Гёте. Произошло это в ноябре 1949 года — в дни, когда отмечалось 150-летие со дня рождения Александра Сергеевича (автор памятника — дрезденский скульптор Иоганн Фридрих Роге). А в 1987 году, когда отмечалось 150-летие со дня смерти поэта, бронзовый памятник, созданный заслуженным художником России Анатолием Скнариным и отлитый тюрингскими мастерами, был открыт в городе Гера. В 1994 году бронзовая статуя поэта появилась в центре города Хаммер. Автор памятника — московский скульптор Григорий Потоцкий. В сентябре 1996 года памятник Пушкину, созданный действительным членом Российской академии художеств, скульптором Юрием Черновым, украсил один из центральных районов побратима Москвы — Дюссельдорфа.

И это далеко не все памятники русским литераторам, установленные в Германии. Наверняка есть ещё те, о которых я не знаю. Плюс — мемориальные доски.

Например, Ивану Тургеневу (в рейнском городке Линце, на Ам Гестаде 5, написавшему здесь свою «Асю»), Владимиру Набокову (в Берлине, на Несторштрассе, 22, где он прожил почти 15 лет и создал почти все свои русские романы). Там же, в Берлине, на фасаде дома № 9 на Трауте-науштрассе на деньги, собранные студентами славистами и при поддержке немецкого политика Фридберта Пфлюгера в 1996 году появилась мемориальная доска в память о том, что здесь в 20-е годы ХХ века вместе с дочерью Ариадной жила поэтесса Марина Цветаева.

А ещё в центре Берлина на Францёзише-штрассе, в доме, в котором прошли последние месяцы жизни «Пушкина русской музыки», автора «Ивана Сусанина», «Руслана и Людмилы», романсов «Я помню чудное мгновенье», «Не искушай» и других великих произведений Михаила Глинки тоже укреплена мемориальная доска.

В баварской столице кроме памятника Фёдору Тютчеву имеются две мемориальные доски, напоминающие о русском поэте: на Герцогшпитальштрассе, 12, где с 1822 по 1828 гг. располагалась Российская дипломатическая миссия, в которой он служил, и в здании Сальватор-кирхе.

Но в Мюнхене ещё ведь жили и творили русские художники Василий Кандинский, Алексей Явленский, Марианна Верёвкина, Игорь Грабарь, Рудольф Трейман, и в память об этом на доме № 23 на Гизелаштрассе укреплена бронзовая доска «Синему всаднику».

Там же, в Мюнхене, на доме № 30 на Айнмиллерштрас-се укреплена мемориальная доска в память о философе, писателе и публицисте Фёдоре Степуне. Появилась она в 2003 году по инициативе бывшего гражданина Украины, а ныне Германии — журналиста Виктора Фишмана. Дело в том, что в году 1998-99 он заинтересовался трудами и судьбой Фёдора Августовича: побывал в баварском архиве, в университете, где тот преподавал, встретился с его учениками, а затем решил посетить кладбище Нордфрид-хоф, на котором, по данным похоронных книг, покоился прах философа, скончавшегося в Мюнхене в 1965 году. Но могилы Степуна в том ряду, который был указан в книгах, не оказалось. Дальнейшее расследование Фишмана прояснило следующее: в Германии за землю под могилу нужно платить. Первые пятнадцать лет после смерти Степуна деньги вносило созданное им Общество содействия развитию русского языка у детей, но когда оно прекратило своё существование, то вносить плату стало некому, и место продали. Фамилию семьи, которая приобрела его, управление кладбищ назвать отказалось: не положено. А потому и поиски памятника, что стоял на могиле, продолжить было невозможно.

И получалось, что ничего указывающего на то, что в Мюнхене жил и творил один из крупнейших философов и литературоведов русского зарубежья ХХ века Фёдор Августович Степун, нет.

Обо всём этом Виктор Фишман рассказал директору Толстовской библиотеки Татьяне Ершовой и президенту правления центра MIR Татьяне Лукиной. Вместе они обратились к обер-бургомистру города Мюнхена Кристиану Уде с просьбой найти возможность установить мемориальную доску на доме, где около 20 лет жил профессор Мюнхенского университета Фёдор Степун. А спустя ещё три года состоялось торжественное открытие мемориальной доски, выполненной скульптором Марлене Нойбауер-Воернер.

А ведь кроме памятников и барельефов в больших и малых немецких городах есть масса улиц, носящих имена русских писателей, поэтов, композиторов, художников, общественных деятелей.

Написав всё это, я, признаюсь, хотел было продолжить в том духе, что в России, дескать, тоже есть улицы, носящие имена немецких писателей и композиторов (хотя на ум приходят, в основном, революционные названия типа проспекта им. Карла Маркса, улицы им. Розы Люксембург или площади им. Эрнста Тельмана). Однако же памятников по-настоящему великим германским интеллектуалам в российских городах я что-то не припомню. Впрочем, как и памятников российским немцам, вклад которых в мировую науку, культуру, образование, медицину и прочие жизненно важные для общества отрасли огромен. Ну, например, академику Борису Раушенбаху, композитору Альфреду Шнитке, пианисту Святославу Рихтеру, писателям Августу Лонзингеру, Борису Пильняку. Да разве всех перечислишь! Взять бы, да и установить коллективный памятник всем им! А то ведь кроме могильных надгробий ничего.

Но для того чтобы такой памятник возник, необходимо не только желание высших руководителей Российской Федерации, но также искреннее стремление к этому и их берлинских коллег, заседающих в Бундестаге и Канцлерамте. Только тогда и только в этом случае можно будет говорить о реальном сближении — духовном и культурном — двух народов. Однако пока приходится наблюдать лишь то, как, надувая щеки и морща лоб, нам талдычат с трибун разнокалиберных форумов и конференций об исключительной пользе подобного сближения. Впрочем, это так, к слову. Потому что истинное отношение российских властей предержащих к сохранению народной памяти о выдающихся сынах собственного прошлого ярко иллюстрирует такой факт.

Не далее чем в сентябре 2009 года в авторской телепередаче Андрея Караулова «Момент истины» шла речь о том, как в современной России уничтожается культурное наследие, а заодно и интеллектуальная память. Приведённый Карауловым пример лично во мне вызвал содрогание. Суть в следующем: в блистательном Санкт-Петербурге — этой жемчужине имперского величия и оплота православия России — вот уже 70 лет как закатаны под асфальт могилы выдающихся русских композиторов — членов творческого содружества, вошедшего в историю культуры под названием «Могучая кучка», — Милия Балакирева, Николая Римского-Корсакова, Александра Бородина и Модеста Мусоргского. Произошло это следующим образом.

В 1939 году, когда в Ленинграде строили гостиницу «Москва», реконструировали старый Невский проспект, ведущий к Александро-Невской лавре. И возле Некрополя, что на Тихвинском кладбище, разбили площадь, для чего передвинули забор чуть внутрь Некрополя. И могилы великих русских композиторов оказались по эту сторону кладбищенского забора! Под асфальтом площади! Памятники с могил перенесли, а вот останки людей, что покоились под ними, оставили на месте. «В результате, — как пояснил Караулов, — точно над могилой Модеста Петровича теперь располагается автобусная остановка. А над могилами остальных — асфальт дороги».

Об этом факте уже не первый год достоверно знают все три последних (по времени) министра культуры РФ, а также мэр Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко и прочие высокопоставленные демократы. Только вот перезахоронить останки великих россиян никто из них не спешит (или не собирается?).

Вот и ответ моему старинному другу Виктору Самойлову на вопрос, чем отличается современная Германия от современной России.

2010 г.

Бюргер и «немецкое чудо»

Бывая в ухоженных, благополучных, немного патриархальных германских городках и сёлах, почему-то вспоминаю, как некоторые эмигранты и переселенцы, прибывшие в ФРГ из постсоветских республик, начинали жаловаться на «скромное» материальное положение. И социальное пособие у них меньше, чем ожидали, и курсы немецкого языка короче, нежели рассказывали, и квартиру предложили какую-то не ту, да и работу по профессии не спешат предоставить.