Валерий Бардаш - Соло

• Название: Соло
• Автор: Валерий Бардаш
• Жанр: Русское современное

Герой обращается к одиночеству в горах в надежде залечить раны судьбы. Неожиданно в его новой жизни появляются новые краски и ощущения. Азарт и жажда риска подталкивают героя на всё более рискованные приключения. Его ждет любовь, известность и тяжёлая потеря.

---

Планирование на непогоду стало самой главной заботой на выходах. Метеорологические сводки приходили в ущелье всегда с большим опозданием, он полагался только на свои наблюдения и старался не расслабляться и не принимать рискованных решений. По мере углубления и уплотнения снега появилась возможность рыть пещеры. Он вспомнил, как выбирать подходящие для этого места, обустраивать их для многократного пользования, и через некоторое время поддерживал постоянную пещеру под главной вершиной, по одной на каждом их трех длинных гребней и несколько в укромных уголках дальних кулуаров. Больше всего ущерба пещерам причиняло привлекаемое запахом остатков пищи голодное зверье, среди которого попадались медведи и волки. Он быстро полюбил выходить на маршрут без палатки и полагаться только на свои снежные убежища.

После нескольких сложных маршрутов он решил усилить свои шансы на выживание и стал надевать обвязку с самостраховочной петлей и держать под рукой набор френдов, пару карабинов и две петли. Усложненные условия не подвергали серьезному испытанию его хладнокровие, но не щадили тело. Утяжелившийся рюкзак охотно заявлял о себе, затрудняя движения, оттягивая плечи и застревая в узких местах. Лазание в перчатках и плотных ботинках также утратило легкость и быстроту сухих, теплых времен. На каждый метр подъема приходилось отдавать значительно больше сил. Добавочное снаряжение позволяло остановиться, чтобы перевести дыхание, практически в любом месте, где проходила хорошая трещина. Закрепив один или пару френдов в трещине, он зависал на обвязке, освобождая руки и ноги. На длительных остановках он с неизменной готовностью освобождался от рюкзака и подвешивал его отдельно. Легкость передвижения сменилась тяжелой монотонной работой, которой он охотно отдавался, так же как принесенной зимой волнующей атмосфере серьезных восхождений.

Он с удовлетворением замечал, как улучшается его техника и физическая подготовка. Скорость стала вновь возрастать, количество ночевок на маршрутах уменьшаться, что не всегда соответствовало его желаниям. Нередко, подойдя к стоянке намного раньше запланированного времени, он решал остановиться и провести остаток дня в целительной близости труднодоступных мест. Он мог часами наблюдать тонкие линии, оставляемые талой водой, находящей свой путь на холодной, обветренной поверхности скалы, или обозревать с неясной грустью далекую, подернутую синей дымкой линию горного хребта на горизонте.

* * *

Жизнь в хижине заполнялась присутствием Круглолицей, которая практически поселилась у него, как только ее отец поправил свое здоровье и снова взял в руки дела по лавке. Инициатива пришла от Круглолицей, в то время, наверно, единственной души, близость которой не сильно тяготила его. Помогало и то, что он по-прежнему задерживался внизу только на время, достаточное для восстановления сил перед следующим восхождением, и находил приятным спускаться в хижину, где поддерживались чистота и порядок как раз по его вкусу, на уровне, который ему никогда не удавалось поддерживать самому, а также находить там приятно пахнущую и вкусную еду. Круглолицая управлялась с хозяйством без видимых усилий и затрат времени, направляя немалую энергию для осуществления своих устремлений, два из которых неизменно выделялись. Он обнаружил себя в активной роли в каждом из них.

Круглолицая начала подготовку к возвращению в институт. Для того чтобы не повторять третий курс, ей нужно было сдать пропущенные в свое время летние экзамены. Хижина, значительную часть времени в ее полном распоряжении, оказалась более подходящим местом для занятий, чем перенаселенный дом родителей. Предстояло сдать пять экзаменов, два из них – по математическим предметам, подробно изложенным в нескольких солидных, толстых учебниках. Заметив, как после углубления в эти учебники на лицо Круглолицей ложится серая тень, он неожиданно для обоих предложил свою помощь, принятую с готовностью. Экскурсия в упорядоченный мир математики была чрезвычайно приятна его сердцу и уму. Он увлекался и проводил за учебниками больше времени, чем требовалось. Иногда, в длинные вечера, у теплой печки, в окруженной морозной темнотой одинокой хижине, он верил, что ему удается передать своей ученице наслаждение от правильно выведенной формулы или от следования строгой логике теоремы. Не разделявшая его расположения к предмету, Круглолицая оказалась настойчивой и способной ученицей. В его отсутствие она проводила большую часть времени в занятиях и заметно утомляла себя. Их совместное пребывание в хижине было также временем восстановления для обоих.

По словам Круглолицей, той зимой он был единственным подходящим ей партнером в любви во всем ущелье, и испытал это на себе в полную силу. Круглолицая проявляла раскрепощающую непринужденность в интимных отношениях и энтузиазм, временами чрезмерный для его темперамента. Она любила пробуждать желание – не слишком сложная задача для молодого, хорошо сложенного тела. Еще больше, после утомительных занятий, Круглолицая любила устраивать представления. Первое представление случилось в одно из его поздних возвращений с восхождения. Круглолицая, с готовностью оторвавшись от учебников, встретила его характерным взглядом. Сразу после многодневного восхождения Круглолицая научилась не искать в его взгляде той же наполненности, но в тот вечер ее это не устраивало. Она зашла за перегородку и предусмотрительно появилась только после того, как он разделался со своим ужином. С удивлением он обнаружил, что она облачилась в легкое, щедро укороченное платье и превратилась в танцовщицу стриптизного бара. Умело надетый наряд скрывал некоторую природную коротковатость и полноту ног и подчеркивал природную полноту груди. С вульгарно, ярко накрашенными губами и ресницами, уверенная в себе, она без особого труда преодолела его инертность. Любитель проявился в ней, когда пришло время снять с себя последние полоски одежды и продемонстрировать все заслуживающие внимания части тела. Ее движениями владело желание, а не тренированность профессионала. Представление имело несомненный успех. На следующий день она в шутку предложила ему установить в хижине вертикальную стойку.

С продвижением зимы Круглолицая проявляла все больше и больше настойчивости и изобретательности. Временами переутомленный, чаще умиротворенный, он нередко ловил себя на мысли, что другой такой напарницы в его жизни не будет. Она расспрашивала о его вкусах: цветах, размерах, темпераменте – без намека на сравнение со своими прелестями. Она выпытывала его эротические фантазии. Своими она делилась охотно. Однажды, расслабившись, он рассказал ей, что ему нравились в отрочестве зрелые женщины, и описал двух своих учительниц, участниц его неумелых фантазий. В одной из учительниц его волновали огромные бедра, которые с трудом помещались на широком школьном стуле. Круглолицая не замедлила использовать это для одного из своих лучших представлений. Она стала делать себе высокую прическу, надевать очки, раздобытое старого фасона платье своей матери и превращаться в училку – то обольстительницу, то покорную исполнительницу его желаний. Несмотря на внутреннее сопротивление, он не мог не признать силы соблазна. Интенсивность подготовки к экзаменам и эротический накал Круглолицей нарастали синхронно и достигли пика в одно и то же время, к наступлению весны, незадолго перед началом экзаменов.

* * *

Он заметил их с главной вершины во время обязательной остановки перед спуском. Четыре черные точки, растянутые по удаленному снежному гребню. Приближалась середина яркого, безоблачного дня, когда и зимнее солнце становится угнетающе тяжелым. Под его лучами четыре точки, казалось, передвигались с трудом. Не было понятно, почему они оказались так далеко в глубине заснеженного горного массива и куда могли направляться. Манера их передвижения выдавала неуверенность. От главной вершины, недалеко от места, где он расположился, к гребню четверки тянулся другой острый гребень, создающий обманчивое впечатление близости. Пробегающему скальную линию неопытному глазу видится простой, короткий путь, но он знал, что большая часть этого длинного и извилистого гребня невидима с его позиции и что до четверки от него далеко. Группа владела его вниманием до начала спуска, вернувшись домой, он совершенно забыл о ней.

В середине следующего дня разразился, без особого предупреждения, редкий для этих мест снежный шторм. Снегопады продолжались, с короткими перерывами, больше недели и принесли снега в количествах, каких не могли припомнить местные старожилы. Он успел вернуться домой до того, как дела приняли серьезный характер, и отсиживался в хижине, полностью принадлежа Круглолицей. Время от времени к ним пробивалась машина из селения и приносила старые новости. Дорога в ущелье периодически закрывалась из-за заносов и лавин. Они удивились, когда к хижине вдруг подъехал незнакомый крытый грузовик. Грузовик привез шестерых хорошо знакомых ему людей – известных в городе альпинистов, включая Солдата. Они пробивались в ущелье целый день, их лица были усталы и озабоченны.