Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

• Название: ОЗЕРО ТУМАНОВ
• Автор: Елена Хаецкая
• Жанр: Фэнтези

Елена Хаецкая разместила в сети текст новой книги, которая не будет предлагаться издательствам. Книга называется "Озеро туманов", объём около 30 а.л… Написана в жанре фэнтези.

Далее перепечатка из ЖЖ поста:

По этой ссылке: http://yadi.sk/d/dOO-AZOZ69jp6

Можно скачать мой новый роман "Озеро Туманов".

По жанру это фэнтези.

Роман большой, 30 авторских листов. Он в трех частях.

Файл — архив, тексты в. doc.

Это роман в жанре фэнтези. Пожалуйста, помните об этом, если вам покажется, что я как-то не так описала битву при Креси, хотя я старалась не отклоняться от того, что в книжках (про Креси и еще про Иоанна Слепого).

Заплатить за роман можно на яндекс-деньги

41001432598842

Или, если хотите, могу прислать данные, как заплатить на карточку. Если кто уже платил мне на карточку, данные устарели, карту меняли.

Сумму я предполагаю рублей от ста до двухсот.

Если вы живете за границей, если вы не умеете пользоваться яндекс-деньгами или переводить на карту, если у вас нет ста рублей, если вы считаете, что сначала нужно почитать, а потом уж платить, — не стесняйтесь, без сомнений скачивайте и читайте, заплатите потом или еще как-нибудь.

Единственное, о чем я прошу, — не выкладывайте в сеть, потому что я категорически против того, чтобы за мои тексты получали деньги какие-то левые дяденьки, которые никакого отношения к работе над этими текстами не имели.

Этот роман не будет предлагаться издательствам.

---

— Вот и хорошо! Боль не позволит ему умереть, — отвечала Левенез, и ее голос скрежетал, как нож по стеклу.

Виола играла совсем близко. Ив попытался оттолкнуть от себя чужие руки.

— Он пошевелился, — обрадовалась Левенез.

— Тебе показалось, — возразил Нан безнадежно. — Он мертв.

— Ты же говорил, что ему больно.

— Он мертв, и ему больно. Умирать — это больно.

— Откуда ты знаешь?

— Меня убивали несколько раз. Вот и знаю.

— Ха! — сказала Левенез. — При чем тут ты? Кому ты интересен?

— Никому. Я просто так сказал. Чтобы ты поняла.

— Лучше помолчи. Он шевелится.

Нан вдруг набросился на Ива, как стервятник, и закричал:

— Вы меня слышите? Мой господин, вы слышите меня?

Ив открыл глаза и снова увидел мертвый глаз великана — огромный, выпученный, в обрамлении пушистых ресниц.

— Виола, — прошептал Ив.

Музыка была теперь повсюду. Ив лежал на берегу ручья с быстрой прозрачной водой. Вокруг пестрели цветы. Их собрали по всему лугу и густо утыкали ими землю вокруг Ива. Прямо над рыцарем соорудили арку из гибких ветвей и увили ее травой. В головах у него сидела маленькая корриган и играла на виоле.

Эта корриган была исключительно худой, с тонкой жилистой шеей и редкими серыми волосами. Ее красные глаза выглядели заплаканными, губы были синими. Синеватыми были и длинные тощие пальцы, сжимавшие смычок. Они хмурилась и кривила лицо, но музыка, которая изливалась со струн виолы, была совершенной противоположностью своей создательнице: полнокровная, веселая, она вызывала в мыслях быстрые прыжки и зеленый цвет.

Поймав взгляд Ива, корриган сказала:

— Меня зовут Йонана. Я названая сестра Карминаль.

Ив молчал.

Йонана сказала:

— Карминаль замок, но это не имеет значения. Я тоже влюблена в Артура.

«Где мои люди?» — хотел спросить Ив. Но не смог произнести ни звука. До него донесся пронзительный вопль Левенез:

— А я говорю, лучше вино!

— А я говорю, лучше вода! — орал в ответ Нан.

— Разбавленное вино, — предложила Левенез.

— Чистая вода! — упирался Нан.

— Уморить его хочешь? Вода не утоляет жажду!

— Отравить его хочешь? У него вся глотка обожжена кровью!

— Да я тысячу раз поила раненых!

— Да я сам тысячу раз был ранен!

— Голодранец!

— Курица!

Донесся звук пощечины, а потом Левенез поднесла к губам Ива флягу с крепким вином. Ив выпил несколько глотков и только хотел поблагодарить оруженосца, как Левенез куда-то исчезла, а рядом возник Нан с горящей щекой и кружкой, полной воды.

— Пейте, мой господин, и не слушайте эту женщину. Она хочет вашей смерти. Корриганы коварны. Им только бы петь да плясать. Вон, уж и праздник приготовили. На вашей могилке поплясать.

Он повернулся к музыкантше.

— А ты чего тут пиликаешь? Думаешь, помрет — тут-то и начнется ваше корригановское веселье?

— Оставь, — попросил Ив. — Мне нравится музыка.

— Ладно, — проворчал Нан и вдруг исчез.

На его месте возникла Левенез. Ее круглые желтые глаза горели. Она хватила кружкой обо что-то твердое, так что глина разлетелась на куски. Фляга вновь ткнула Ива в губы.

— Это доброе чистое вино, мой господин.

Ив послушно выпил вино. Нан, с мокрыми волосами, вцепился в уши Левенез. И тут Йонана опустила смычок, схватила полено, приготовленное для костра, и безмолвно принялась охаживать обоих.

Ив лежал на траве, среди увядающих цветов. В прозрачной арке, увитой травой, уже проступали первые звезды. Вдали вспыхнули костры, оттуда доносилась музыка. А вокруг Ива дрались, и наступали друг другу на руки, и таскали за волосы, и разбивали посуду, и кидались палками, и рвали одежду, и волтузили, и дубасили, и молотили кулаками, и макали лицом в ручей. Ив смеялся, когда об него спотыкались и падали. И в конце концов рядом с Ивом грохнулся Нан, и сир Ив, приподнявшись на локте, сказал ему:

— Клянусь ногой, Нан! Принесешь ты мне наконец выпить?

Глава одиннадцатая КАРМИНАЛЬ

Ив проснулся на рассвете. Вокруг мертвым сном спали корриганы: разметавшись или съежившись, обнимая подругу или одиноко, с одной лишь плетеной флягой под мышкой; иные заснули, не разжав кулаков и продолжая драку даже за границами сна, другие лежали осыпанные лепестками разорванных цветов, словно поцелуями.

Ив приподнялся на локте. Голова немного болела, но не кружилась. Тогда он встал и прошелся немного. После недолгого сопротивления ноги согласились подчиниться своему законному повелителю, что наполнило его сердце гордостью. Сейчас он меньше всего хотел бы, чтобы его заметили Левенез или Нан: уж наверняка они придумали бы, как его снова уморить.

Но едва он подумал о них, как сразу же заметил обоих. Они лежали в сырой низинке, в россыпи мелких синих цветов. В одной руке Нан держал горлышко разбитого кувшина, другой вцепился в длинные волосы Левенез. Девушка сжимала в кулаке суковатую палку. Левая ее рука была закинута за голову, с доверчиво раскрытой ладонью, на которой еще оставался кусок хлебной лепешки.

Ив перешагивал через руки и ноги, старался не наступать на волосы или одежду и раздавил только одну глиняную кружку. Она хрустнула под ногой тихонько, как череп маленькой птички.

А за сиром Ивом, след в след, кралась Йонана с виолой и смычком: он останавливался — и она замирала, он делал осторожный шаг — и она тоже.

Вдруг вскипела и забурлила вода в ручье, но когда Ив обернулся, все было спокойно. Утреннее солнце, пройдя сквозь воду озера Туманов, напиталось крохотными радугами и рассыпало их по лугу, по спящим корриганам, по деревьям и стенам замка Карминаль. Оно плясало в ручье и пыталось лизнуть виолу, да только Йонана была настороже и отгоняла его быстрыми движениями руки.

Ив приблизился к воротам замка. Они стояли открытыми. Все здесь выглядело так, словно заснуло столетие назад, когда владелец замка покинул его — выступил на поединок и не возвратился назад.

Стоило Иву войти, как раздалась тихая музыка. Она зазвучала так естественно, словно при появлении человека замок вздохнул, ожил и начал дышать. И куда бы Ив ни направился, музыка повсюду следовала за ним. Но Ив ни разу не обернулся.

Он обошел стены, заглянул на лестницы, ведущие наверх, к зубцам, прошел мимо старых хозяйственных построек, поднялся в башню. Каждую комнату виола Йонаны наделяла собственной мелодией, а Иву казалось, что это сама Карминаль ему дарит музыку, и он улыбался все более спокойной и счастливой улыбкой.

На верхней площадке, где носится ветер, музыка была тонкой и быстрой; пролетая, она оплетала петлей каждый из зубцов. На винтовой лестнице она звучала отрывисто и низко, словно падала со ступеньки на ступеньку. Возле окон она тянулась и мучилась желанием улететь, а при входе в комнату замирала.

Для спальни у нее нашлась ласковая колыбельная, для оружейной — стучащий марш, для гардеробной — любовный напев, для трапезной — ритмичный танец, для кухни — простецкий трактирный напев, вроде тех, что любили в «Ионе и Ките», а для мрачного подземелья — еле слышный шелест похоронного пения.

И сир Ив поневоле начал смотреть глазами самой Карминаль. На верхней площадке Ив видел Артура, который высматривал кого-то вдали. И в спальне он видел Артура, который заснул и улыбался во сне, и ресницы у него были пушистыми на щеке, как у ребенка. И в трапезной смотрел он на одного только Артура, который насытился после долгой погони за оленем. И даже возле поварского котла он мельком заметил Артура, со смехом подглядывающего за стряпухой.

Наконец он вышел из башни и столкнулся с Йонаной лицом к лицу.

Она уставилась на него с вызовом.

— А! — сказал сир Ив, стараясь не показать ей своей растерянности. — Рад тебя видеть, милая корриган.

Она ничего не ответила и снова заиграла. Теперь музыка была громовой и печальной.

— Ты хочешь разорвать мне сердце? — спросил Ив.

Йонана покачала головой, не опуская смычка.

— Ты хочешь, чтобы я заплакал? — опять спросил Ив.

Йонана снова покачала головой.

— Ты не все увидел, не все понял, не все угадал, — проговорила она наконец через силу.

— Что же я пропустил такого важного, милая корриган?

Она продолжала играть, и вдруг Ив понял, что они в замке не одни; увлеченный воспоминаниями Карминаль, он не заметил несчастных слуг злого великана. А они по-прежнему находились здесь и ждали часа своего освобождения.

Ив закричал что было сил:

— Спрятанные люди, невидимые пленники, все страдающие существа, — выходите! Не бойтесь, выходите ко мне, потому что я пришел освободить вас!

Виола закричала вместе с Ивом, и два их голоса слились в один. В тот же миг из всех комнат выступили люди и корриганы, и еще какие-то грустные чудовища с когтями на плечах и шестью пальцами на руках и ногах; их волосы, черные, спутанные, падали до земли и собирали пыль с лестниц. И все они были одеты в самое грубое полотно, какое только возможно на белом свете, и подпоясаны лохматыми веревками. На ногах у них были прочные медные цепи, и они не могли покинуть комнаты: стрелки — вершину башни, постельничие — спальню, служанки — гардеробную, стражи — оружейную, а стряпухи и поварята — кухню. Что касается подземелья, то там кто-то громко заплакал, но наружу так и не показался.