Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

• Название: ОЗЕРО ТУМАНОВ
• Автор: Елена Хаецкая
• Жанр: Фэнтези

Елена Хаецкая разместила в сети текст новой книги, которая не будет предлагаться издательствам. Книга называется "Озеро туманов", объём около 30 а.л… Написана в жанре фэнтези.

Далее перепечатка из ЖЖ поста:

По этой ссылке: http://yadi.sk/d/dOO-AZOZ69jp6

Можно скачать мой новый роман "Озеро Туманов".

По жанру это фэнтези.

Роман большой, 30 авторских листов. Он в трех частях.

Файл — архив, тексты в. doc.

Это роман в жанре фэнтези. Пожалуйста, помните об этом, если вам покажется, что я как-то не так описала битву при Креси, хотя я старалась не отклоняться от того, что в книжках (про Креси и еще про Иоанна Слепого).

Заплатить за роман можно на яндекс-деньги

41001432598842

Или, если хотите, могу прислать данные, как заплатить на карточку. Если кто уже платил мне на карточку, данные устарели, карту меняли.

Сумму я предполагаю рублей от ста до двухсот.

Если вы живете за границей, если вы не умеете пользоваться яндекс-деньгами или переводить на карту, если у вас нет ста рублей, если вы считаете, что сначала нужно почитать, а потом уж платить, — не стесняйтесь, без сомнений скачивайте и читайте, заплатите потом или еще как-нибудь.

Единственное, о чем я прошу, — не выкладывайте в сеть, потому что я категорически против того, чтобы за мои тексты получали деньги какие-то левые дяденьки, которые никакого отношения к работе над этими текстами не имели.

Этот роман не будет предлагаться издательствам.

---

— Кто ты? — спросил он у нее.

— Я Квинт Фарсал, — ответила она.

— Неправда! — горячо возразил он. — Это я Квинт Фарсал.

— Здесь каждый — Квинт Фарсал, — объяснила девушка. — Мы украли твое имя, римлянин. Ты больше не найдешь себя.

Сперва он счел, что это — худшее, что могло бы с ним случиться, но потом привык и даже находил в этом удовольствие. Потому что теперь он превратился в часть Квинта Фарсала, как раньше был частью великого Рима. Он ел и спал, и слушал музыку, и разговаривал с женщинами, и фехтовал с мужчинами. Но никогда не встречал больше ту, которая заманила его к дереву с клыками и клетками, хотя скучал по ней гораздо больше, чем по своему дяде, легату Луцию Фарсалу.

Он не знал, как найти ее, потому что она не сказала ему своего имени. А в мире, где всех зовут Квинт Фарсал, непросто отыскать кого-то определенного.

Но вот однажды, когда он стрелял из лука по вышитым платкам, которые бросала для него краснолицая девушка, кто-то подошел к нему сзади и коснулся плеча. От неожиданности Квинт Фарсал промахнулся и попал стрелой девушке в ногу. Она упала на пол, на шкуру, и притворилась мертвой, а красный цвет на миг отхлынул с ее лица и окрасил мех мертвого зверя. Но потом все вернулось на свои места.

Квинт Фарсал обернулся и увидел долгожданного старого врага: бородавка на левой ноздре, темно-рыжие ресницы и глаза разного размера.

— Ты! — сказал он радостно и поднял лук с наложенной на тетиву стрелой.

Она схватила его за руку и засмеялась.

— Ты не Квинт Фарсал! — проговорил он удивленно и выронил стрелу. — Ты здесь единственная — не я.

— Я твой враг, если ты этого хочешь, — ответила она и поцеловала его в губы.

Когда Квинт Фарсал открыл глаза, он обнаружил, что лежит на берегу неведомого озера. Волны дотрагивались до его рук и отбегали, а вдали шелестела высокая трава. На волнах покачивался цветок, и Квинт Фарсал, рассматривая его, вдруг похолодел. Он помнил, что схватка с дикарями случилась поздней осенью, однако у цветка был совершенно летний вид.

Он с трудом поднялся. Ноги онемели и не желали слушаться. Лицо у него горело, обветренное и иссушенное долгим лежанием в песке.

К людскому поселению Квинт Фарсал выбрался к ночи. Ни хижины, ни возделанные поля ничем его не удивили; одежда у людей была такая же, как и прежде; все так же мычали коровы, и женщины в грубых платьях доили их в кожаные ведра. Местные жители смотрели на Квинта Фарсала во все глаза, и он понял, что они никогда раньше не видели римлянина. Он пытался втолковать им и то, и это: и про дороги, и про легион, и про женщину с красными ресницами, и про разбойников с татуировкой на теле, и про дядю своего Луция Фарсала, — словом, упомянул все, что когда-либо имело для него значение, и даже пропел как римская труба, подавая сигнал к наступлению; но они упорно его не понимали и в конце концов связали и бросили на деревенской площади, а рядом поставили человека с огромным копьем — сторожить.

Квинт Фарсал замерз и проголодался. Он больше не пробовал заговаривать и объяснять, что нуждается в помощи и что придет великий Рим и покарает тех, кто был жесток с одним из римлян.

С наступлением темноты возникла, легко ступая, тень с едва заметно светящимися глазами разной величины. Она хлопнула в ладоши над ухом у верзилы, сторожившего пленника, и тот, с криком уронив копье, удрал с деревенской площади. А тень развязала веревки и освободила Квинта Фарсала.

— Идем, — прошептала она. — Я нашла одно место, где примут даже тебя. Но следует поспешить, пока эти недотепы не прибежали толпой, чтобы убить нас обоих.

Спотыкаясь в темноте, Квинт Фарсал следовал за своей спутницей, а она мчалась быстрее ветра и щекотала его лицо своими развевающимися волосами.

На рассвете они остановились. Теперь он мог как следует разглядеть ее. Она больше не казалась ему ни странной, ни безобразной. Она единственная во всем мире знала, кто он такой. Она знала, что он настоящий Квинт Фарсал.

— Где Рим? — спросил он. — В какую сторону мне идти?

— В какую бы сторону ты ни пошел, — ответила она, — твоего Рима больше нет. Я отведу тебя в аббатство, где принимают всех бродяг и отщепенцев, не задавая вопросов и не спрашивая имен. Ты проведешь там зиму, а если захочешь — то и остаток жизни.

И корриган привела Квинта Фарсала в аббатство, которое потом утратило рассудок, потому что застряло посреди времен, и сделалась его крестной матерью. А крестным отцом стал настоятель, отец Аббе, который вскоре умер и передал Квинту Фарсалу управление и все монастырское хозяйство. Ведь когда-то Квинт Фарсал командовал когортой римских солдат и уж с аббатством точно должен был справиться.

Кроме того, латынь была его родным языком, поэтому вскорости Квинт Фарсал сделался самым главным писателем во всей округе. Корриган принесла ему все монетки, фалеры и обломки римских доспехов, которые подобрала под клыкастым деревом, и Квинт Фарсал начал составлять книгу.

Сперва он хотел записать свои путешествия, мысли, впечатления и погони, но едва лишь начинал излагать их простыми и ясными римскими словами, как путался в череде событий и терял способность связно изъясняться. Потом он стал вспоминать стихотворения Овидия, которыми увлекался когда-то, но обнаружил, что забыл и их. И тогда он заново сочинил несколько стихов Овидия и старательно занес их в книгу.

Разноглазая корриган навещала его в аббатстве. Она была доброй крестной и дарила ему красивые подарочки — монетки, ленты и колечки. И всегда при встрече спрашивала: «Какие хорошие поступки ты совершил за то время, что мы не виделись?» Поначалу он знал, что отвечать, и говорил: «Я построил колодец», «Я починил хижину», «Я научил нескольким римским словам одного любознательного брата». Но потом он разучился перечислять свои хорошие поступки и только пожимал плечами. И крестной становилось скучно с ним.

Но все-таки корриган знала свой долг. Она придумала другой вопрос: «Что полезного я могу для тебя сделать?» И опять поначалу он знал ответы, например: «Телегу кирпича», «Мешок муки», — а потом опять начал пожимать плечами и молча улыбаться.

Корриганы не понимают намеков и не умеют читать в человеческих глазах, поэтому крестная сердилась, а Квинт Фарсал просто говорил, что рад ее видеть. «Так ты любишь меня?» — твердила она, желая слышать это снова и снова. «Ты мой враг, — смеялся он, целуя ее в щеку, — как же мне не любить тебя». И пел для нее сигнал римской трубы, приказывающей легионерам идти в атаку. И корриган улыбалась сквозь слезы.

А спустя несколько столетий отец Аббе умер, и его место занял другой.

* * *

Освобожденные из замка слуги выстроили большой помост возле замковой стены — между замком и ручьем. Бывшие рабы злого великана трудились для своего избавителя с большой радостью. Ив ощущал их благодарность во всем: и в том, как удобно было сидеть в кресле, и как приятно было ногам на скамеечке, и как высоко и вместе с тем соразмерно вознесен помост над собравшимися.

Судилище не начинали долго: ждали, пока явятся другие корриганы и Хунгар, которого все уважали, а главное — ожидали прибытия королевы, Алисы де Керморван. За это время как раз успели закончить строительство и подготовить большое пиршество. Потому что пиры с музыкой и танцами были любимым занятием корриганов, и в этом-то, в отличие от всего остального, они преуспевали.

Теперь у Ива было не двое, а трое постоянных спутников: к Нану и Левенез присоединилась Йонана. И стоило Иву что-нибудь произнести, как Йонана повторяла его фразу на виоле, Левенез давала сказанному собственное толкование, а Нан начинал препираться касательно того, как лучше исполнить повеление. И так они спорили уже не на два, а на три голоса.

Например, Ив говорил:

— Как бы я хотел сейчас выпить!

— Три-три-лилили! — вторила Йонана.

— Сладкого густого вина! — кричала Левенез и топала ногами, потому что никто не выполнял ее распоряжения.

— Я бы принес, — говорил Нан. — Да только где здесь бочки?

— Я, что ли, должна прикатить сюда бочку? — вопрошала Левенез и сдвигала брови. — Я оруженосец, а не носильщик бочек!

— Как я могу прикатить бочку, если не вижу не одной? — ядовито интересовался Нан.

— Замолчите оба! — кричал Ив.

— Тра-ля-ля! — пела виола.

Или:

— Надо бы подобрать этим несчастным слугам красивые платья, — вздыхал Ив. — Они сразу стали бы выглядеть счастливее.

— О-ли-лили-ли! — пела виола. — Вз-зы-ли-ли-ли!

— Они и без того довольны, рады-радешеньки, что ты избавил их от цепей, — ворчала Левенез. — Делать мне нечего — рыться в старых сундуках и искать там одежду. Сами пусть копаются.

— Да они, бедняги, небось, боятся, как бы их не обвинили в воровстве, — говорил Ив, перекрикивая виолу.