Адам Чарторижский - Мемуары

• Название: Мемуары
• Автор: Адам Чарторижский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-01808-2

Князь Адам Чарторижский (1770–1861) — видный польский государственный деятель, сыгравший заметную роль и в российской политике.

Его мемуары — взгляд польского патриота на Россию конца XVIII − начала XIX в. В этих мемуарах содержатся интересные факты о возглавлявших нашу страну людях, в первую очередь — об Александре I, близким другом которого был князь.

---

Празднества окончились, Кобурги уехали, и жизнь двора вошла в обычную колею. Устроили прогулки на санях. Екатерина любила иногда кататься по утрам. Дежурные в эти дни камер-юнкеры получали приказ сопровождать ее в своих санях. Однажды при подобных обстоятельствах мне пришлось увидеть Екатерину в утреннем дезабилье и Зубова, без стеснения уходящего из комнат императрицы, в шубе и в сафьяновых сапогах. Это совершенно никого не смутило, действующих лиц ничуть не больше, чем свидетелей.

В Зимнем дворце (он назывался так потому, что двор помещался там зимой) по вечерам собирались в так называемом «Бриллиантовом» зале, потому что там в шкапах, под стеклом, хранились имперские бриллианты. Зала эта с одной стороны сообщалась со спальней императрицы, с ее кабинетами и туалетной комнатой, с другой — с залами, предназначенными для дежурных. Тронная зала, которая также причислялась к частным аппартаментам императрицы, отделяла комнаты дежурных от парадных салонов.

При входе в тронный зал не стояли, а сидели кавалергарды. Это был отряд, сформированный из офицеров, выделявшихся своими заслугами и ростом. Они нисходили по прямой линии от знаменитой роты тех гренадер, которые, в одно мгновение ока, возвели на трон императрицу Елизавету. Императрица Елизавета произвела всех солдат этой роты в офицеры и сделала из них свою личную стражу. Эта стража существовала до смерти Екатерины на том же положении и всегда сохраняла свою роскошную форму. «Пройти за кавалергардами» означало иметь свободный доступ в частные покои. В царствование Екатерины меблировка дворца, конечно, могла быть переменена, но распределение аппартаментов оставалось такое же, как во времена Анны и Елизаветы. Павел затем уже все перевернул вверх дном.

Мне часто рассказывали (за достоверность этого не ручаюсь), что будто бы императрица Анна видела в тронной зале свой собственный призрак-двойник, с короной на голове и со скипетром в руках. Встревоженная среди ночи, она велела стрелять по этому призраку, который тотчас же исчез. Это было незадолго до ее смерти.

В «Бриллиантовом зале» двор обыкновенно собирался по вечерам. Там бывало только самое интимное общество и придворные кавалеры, которых к этому обязывала служба. Императрица играла в карты с Зубовым и двумя другими сановниками. Замечали, что Зубов мало обращал внимание на игру и на свою властительницу. Постоянно рассеянный, он то и дело бросал взгляды в сторону стола, за которым играли с мужьями обе молодые великие княгини. Удивлялись, что императрица не замечала этих приемов, которые всех поражали. Играли также за другими столами. Всюду, кроме салонов императрицы, эти вечера казались бы убийственно скучными, даже и здесь все были рады, что они не затягивались. Императрица не дожидалась ужина; она рано оставляла игру и удалялась в свои аппартаменты. Она важно раскланивалась с княгинями и всеми присутствующими; обе половины дверей, ведущих в ее покои, затворялись. Великие князья и великие княгини, в свою очередь, удалялись к себе. Тогда Зубов, также раскланявшись, направлялся в покои императрицы, и двери закрывались за ним, что некоторым казалось довольно-таки странным.

Иногда вблизи Таврического дворца устраивали две ледяные горы. Великие княгини, княжны и все придворные отправлялись туда кататься с гор на санях, как это делается в России. Искреннее веселье царило на этих катаньях, в которых участвовали молодые, красивые девушки, принятые ко двору. Случилось, что во время одного из таких катаний молодой Строганов дал пощечину полицейскому офицеру, который не хотел его пропустить. Строганов получил в ответ русскую брань; тем все и кончилось. Лучше всего были концерты, которые давались у великой княгини. В Эрмитаже французская комедия и итальянская опера представляли двойное преимущество: пьесы великолепно исполнялись, а публика имела великолепные места. Австрийский посол, граф Кобенцель, обыкновенно разговаривал с императрицей. Никого, кроме великих князей, великих княгинь и придворного персонала, на этих спектаклях не бывало. Они устраивались два раза в неделю. Все здесь было без стеснений, непринужденно и очень приятно. Я, как сейчас, вижу перед собою партер, каким он был тогда. Посередине перед сценой императрица, благодаря своей полноте, занимала двойное место; подле нее граф Кобенцель, с своими косыми глазами, с плешивой головой, покрытой толстым слоем пудры, поддакивающий каждому слову своей собеседницы. Тут же, по обеим сторонам, императорская фамилия, за исключением великого князя Константина, все свежие, красивые лица. Далее следовало остальное общество, размещенное амфитеатром. Здесь ставились лучшие оперы; некоторые из них долгое времи потом еще звучали у меня в ушах. Кроме этого, в Эрмитаже было множество великолепных картин; он очень изменил свой вид при Павле и при Александре.

Довольная браком своего второго внука, Екатерина, казалось, наслаждалась своими досугами, предоставляемыми ей тогдашними политическими обстоятельствами. Все улыбалось ей: дела несчастной Польши закончились так, как она этого хотела; король Пруссии, по ее приказу, уступил Австрии город Краков. Она видела, что все государства склонялись к ее ногам, потворствуя всем ее желаниям и одобряя их; Англия и Австрия старались добиться ее активной помощи в их борьбе с Францией. Неаполь, Рим и Сардиния, дрожа перед республиканцами, стремились к той же цели. Король прусский усиленно старался ничем не оскорбить ее; однако Екатерина, выступая с самыми резкими дипломатическими нотами против революции и Французской республики и возбуждая против них всю Европу, осторожно держалась в стороне от войны; наблюдала разные превратности судьбы своих союзников, очень остерегаясь посылать туда свои войска. И в то время, когда другие истощались в кровопролитной войне, она предосудительным образом, в два приема овладела Польшей и раздала ее остатки; она властвовала над всем севером; перед ней дрожали турки, и, гордясь этой всемирной данью, сидя спокойно у себя дома, она слала войска в Персию, под начальством Валериана Зубова: инстинкты женщины всегда примешивались к предприятиям мужского характера, вернее, к макиавеллизму ее политики. Это были ее последние хорошие дни. Победы Бонапарта в Италии, поступки молодого шведского короля, скоро должны были наполнить горестью последний год ее жизни.

Спектакли, прогулки и балы при дворе еще более сблизили нас, меня и моего брата, с молодыми великими князьями, которые всегда относились к нам с заметной предупредительностью. Я занимался в то время рисованием. Узнав об этом, великий князь Александр заставил меня принести некоторые мои рисунки, которые он, вместе с великой княгиней, очень благосклонно рассматривал.

Глава IV 1796 г.

Разговор, имевший решающее значение. Пребывание в Царском Селе. Близость великого князя Павла с его сыновьями

Перед вскрытием Ладожского озера, когда лед, принесенный оттуда Невой, навевает на Петербург резкий холод, что случается, обыкновенно, в конце апреля, в столице наслаждаются несколькими днями хорошей погоды, с ярким солнцем; мороз в эти дни едва чувствуется, и набережные бывают усеяны гуляющими. Туда устремляется все общество, дамы в изящных утренних туалетах и элегантно одетые мужчины.

Великий князь Александр также часто показывался на прогулке, иногда один, иногда с великой княгиней. Это обстоятельство еще более привлекало туда избранное общество. Мы с братом также бывали среди гуляющих и всякий раз, встречая кого-нибудь из нас, великий князь останавливался, чтобы поговорить, и выказывал нам особое расположение.

Эти утренние встречи составляли, в некотором роде, продолжение придворных вечеров. Отношения наши с великим князем принимали с каждым днем характер все более скрепляющегося знакомства. Весной двор переехал, как всегда, в Таврический дворец, где императрица Екатерина хотела жить более уединенно и принимала по вечерам только самое отборное общество, в котором большая часть придворных кавалеров не принимала участия, если не считать концертов, дававшихся при дворе, на которые являлись по особому приглашению. Великий князь продолжал еще время от времени гулять по набережной. Однажды при встрече со мной, он выразил сожаление, что мы видимся так редко, и приказал мне прийти к нему в Таврический дворец, предлагая погулять по саду, который он хотел показать мне. Он назначил мне день и час.

Установилась уже настоящая весна: как бывает обыкновенно в этом климате, природа спешила наверстать потерянное время, и растительность быстро стала распускаться. Все было покрыто зеленью и цветами.

В назначенный день и час я отправился в Таврический дворец. Мне очень жаль, что я не записал точное число этого дня, который имел решительное влияние на большую часть моей жизни и на судьбы моего отечества. С этого дня и после этого разговора, который я хочу передать, началась моя преданность великому князю, я могу сказать, наша дружба, породившая ряд событий, счастливых и несчастных, цепь которых тянется еще и сейчас и будет давать знать о себе в продолжение еще многих лет.